Праздничный альбом РО

ОРИЩЕНКО Николай Николаевич, Герой Советского Союза:

 — О себе рассказывать неудобно, тем более, что на фронте я встречал очень много людей, которые были истинным примером героизма и верности долгу. Например, в ноябре 43-го года, когда шли бои под Керчью, поступила команда доставить пушку на передовую. А до передовой метров 300 открытого пространства, немец бьёт по нашим точкам, пройти никак нельзя. Меня отправили на разведку. Вижу — между нами и передовой на обстреливаемой территории ползает солдат. Я подумал, что это раненый, попросил медицинский пакет на всякий случай. Подползаю, слышу — он не просто ползает, а ещё и напевает. Я удивился, спрашиваю: «Ты что здесь делаешь?» Он отвечает: «Связь прервалась, меня послали исправить порыв». «Ну так исправил и возвращайся». «Не могу, — говорит, — стреляют здесь. Только один порыв исправлю — тут же новый». Спокойно так объясняет. До сих пор этот связист стоит у меня перед глазами. Ведь он же мог исправить один порыв, вернуться и доложить о выполнении приказа, а в следующий раз послали бы кого-нибудь другого. Жалею, что так и не встретился с ним потом. Поговорил я с ним, заскакиваю в нашу траншею. А навстречу фрицы! Думаю: ну всё, пропал. Тут из-за спины одного немца высовывается наш. Это, оказывается, пленные немцы были, их отвели в траншею, чтобы в тыл переправить. Пошёл я по траншее, вижу, на повороте солдат сидит. «Здесь, — говорит, — нужно быстро пробегать, немец эту часть траншеи с высотки просматривает и стреляет». «А ты тогда зачем здесь сидишь, если стреляет?» «На всякий случай. Предупреждаю, если кто пойдёт». Вот с какими людьми доводилось воевать.

В День Победы мы должны вспомнить всех, кто завоевал Победу, но не дожил до неё. А всех моих сверстников-ветеранов я поздравляю с этим Великим праздником, желаю им здоровья и долгих лет жизни.

БЫЧКОВА Александра Сергеевна:

 —    Когда началась война, я жила в станице под Ростовом. Незадолго до этого я сдала экзамены в лётную школу, и меня пообещали послать в лётную часть, но перепутали с однофамилицей и направили в Камышин, в отдельную батарею связи и медицины 333-й пехотно-стрелковой дивизии. Несколько раз спасалась только чудом. Был случай — бой закончился, мы и немцы стоим друг против друга, а посредине нейтральная полоса. Ночью мы пошли собирать раненых, зашли далеко за железную дорогу и обнаружили шестерых. Вынесли их, а потом узнали, что всю ночь ходили по немецкой территории, и непонятно, как нас не заметили. Эти раненые нам потом письма присылали — если бы мы их тогда не вынесли, утром их бы наверняка нашли немцы. С мужем мы тоже познакомились на фронте, он был командир батальона связи. В 42-м году сыграли офицерскую свадьбу, но виделись редко, раз в несколько месяцев.  Всё больше по телефону разговаривали. А когда мы женились, наш командир дивизии, генерал, позвал нас с мужем к себе и говорит: «Родители ваши далеко, здесь я ваш батька, а вы мои дети, так что давайте я вас благословлю». Может, поэтому нас и смерть обошла — помогло благословение.

ХОРЕВ Михаил Гаврилович:

—    Родился я под Муромом, там же учился. Только спустя долгие годы я случайно узнал, что сидел за партой знаменитого лётчика Гастелло. Я и сам готовился в авиацию, но полковник-артиллерист сагитировал меня пойти в артиллерию. После училища занимался подготовкой командного состава. Мои ученики почти все были старше меня, среди них были кандидаты наук, инженеры. Не столько я их учил, сколько они меня. С ними я и встретил войну. Уже на второй день мы были в боевом порядке, поддерживали дивизию стрелкового корпуса. Через месяц мы попали в окружение. Батарея прикрытия сделала для нас «окно» в окружении, почти все вышли, но один взвод пропал. Пока я его искал, «окно» закрылось, мы с остатками батареи, прикрывавшей отход дивизии, остались в окружении. 20 суток продолжался наш рейд по тылам врага, нападали на небольшие немецкие гарнизоны, захватили артиллерийскую батарею. После того, как мы выбрались из окружения, я до самого конца войны командовал «катюшами». Победа застала меня в Чехословакии. Уже после капитуляции Германии там продолжали вести боевые действия войска генерала Штерна. Я помню много таких случаев, когда наши солдаты, завоевавшие победу, погибали уже после войны, и это было особенно  трагично.

ТОПИЛИН Иван Алексеевич:

 —    Когда началась война, мне было 13 лет. Жили мы в хуторе Романовка, наполовину русском, наполовину немецком. Наши немцы были хорошие люди, работяги. Когда в начале войны их выселяли, все плакали. Потом была оккупация. Немцы подошли совсем близко, и мы, пацаны, жгли архивы сельсовета. Вышли из сада, видим, люди в военной форме. Думали, наши, а это оказались немцы. Зовут нас к себе. Делать нечего, мы подошли. А они привели солдата и при нас расстреляли. Мы перепугались, как побежим… Призывником я стал только в 44-м году, когда через наш хутор уже гнали пленных немцев. Мы тогда на хуторе были самые «старые мужики» — лет по 17. Перед тем, как отправиться на фронт, зимой, мы собирали по всей округе погибших солдат и свозили к братской могиле. Во время войны не пахали и не сеяли, все поля заросли таким высоким бурьяном, что едешь на коне — и то ничего не видно. Вот в таком бурьяне мы нашли наших бойцов. Человек 20 сидели как живые, прислонились друг к другу и замёрзли. Воевал я на Украине, а победу встретил во Львове. Я охранял оружейный склад — вдруг пальба, дым, фейерверк! Думал, диверсия, а оказалось — Победа.

 ВАСИЛЬЕВА Александра Петровна:

 — В апреле 42-го года, когда враг уже был возле Москвы, наш секретарь комсомола обратился к девушкам с призывом заменить ушедших на фронт мужчин в некоторых частях. В Москве я попала в 9-й полк 2-й дивизии аэростатозаграждения. Мы поднимали в воздух аэростаты, тогда ими было завешано всё небо над столицей, чтобы не могли пролететь немецкие самолёты. Когда объявили о том, что закончилась война, я как раз стояла на посту у полкового знамени, с карабином, по стойке смирно, и даже шелохнуться не могла. Потом, конечно, побежала на Красную площадь, там было уже полно народу: люди плакали, смеялись, целовались. Мы получили задание — пошить праздничный флаг, огромный, 60 на 40 метров. Шили его прямо на Красной площади, а потом подняли в воздух на аэростате. Он освещался разноцветными прожекторами, и это было удивительно красивое зрелище.

 Герой Советского Союза Дрыгин Василий Михайлович — человек-легенда

 Он сбил во время Великой Отечественной войны десятки вражеских самолётов. Молва гласит, что среди них один был с особенно «ценным грузом» — немецким генералитетом. Говорят, после этого подвига Гитлер объявил его своим личным врагом. Легендарные встречи замечательного лётчика на передовой с маршалом Жуковым и маршалом авиации Новиковым — это тоже из разряда преданий. Но всё это было, всё это живо в памяти ветерана, и всем этим он щедро делился и делится с молодёжью все послевоенные годы. Вот июльский 1943 года листок «Фотогазеты» № 65. Молодой лётчик улыбается с фотографии, под которой надпись: «В голубых просторах Кубани, где разгорелись этой весной большие воздушные сражения, родилась боевая слава этого храброго лётчика. Только во время одного из последних вылетов герой Советского Союза В. Дрыгин сбил 2 немецких бомбардировщика. Всего же он уничтожил свыше 20 вражеских машин. Так он доказывает на деле свою верность присяге!» Можно ли привести более красноречивое свидетельство тех незабываемых военных будней!

Гвардии полковник ВВС СССР, военный лётчик 1-го класса, офицер высшей квалификации Василий Михайлович Дрыгин удостоен Золотой Звезды Героя, трёх орденов боевого Красного Знамени, двух орденов Красной Звезды, ордена Александра Невского, медалей — «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «За доблесть и отвагу в Великой Отечественной войне», им. Жукова Г.К., им. Покрышкина А.И., памятных знаков — «Фронтовик 1941-1945 гг.», «Ветеран 4-й Воздушной Армии», «Освободителю Донбасса» и многих других.

Имя Героя Советского Союза Дрыгина В.М. запечатлено на доске почёта в зале Славы в центральном музее Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. на Поклонной горе в Москве и занесено в энциклопедию «Лучшие люди России».

Смирнова Зинаида Ивановна:

 —    Я — труженик тыла. Тыл — это и был наш фронт, фронт, который ценой неимоверных сил и лишений помогал тем, кто воевал с оружием в руках. «Всё для фронта, всё для Победы» — этот призыв огненными буквами был выжжен в сердце каждого. Когда пришло это военное лихолетье, ушла в ополчение. В 1941 году стала первым секретарём райкома комсомола. Рвалась на фронт, но не пустили. После окончания пропагандистской школы в Свердловске приехала в освобождённый, разрушенный оккупантами Ростов. Восстанавливала вместе со всеми завод «Ростсельмаш», набережную и многое другое. Долгие годы работала на руководящей работе и всегда уделяла большое внимание и любила работать с молодёжью. До сих пор храню, как дорогую память, открытку внука из армии: «Бабуля, оставайся примером подражания для молодёжи. Любящий внук Славик». Теперь поучаю правнучку наказами маршала Жукова.

Пестряков Леонард Александрович:

 — Я попал на фронт в 1943 году, когда мне было всего 17 лет. В то время жил в Ашхабаде, где располагалось эвакуированное Орловское пехотное училище. 6 месяцев там проходили офицерские курсы, но так офицером и не стал: после битвы на Орловско-Курской дуге все училище направили на Первый украинский фронт. Мы прошли с боями от Донбасса до Днепра. Этот период я назвал «весёлая война» — немцы отходили планомерно, не оказывая сопротивления. И только при форсировании Днепра я впервые увидел истинное лицо войны. Товарищей убивали на моих глазах, из 300 человек здесь легло больше половины. Я был ранен осколком мины. На этом плацдарме погибли почти все 18-летние ребята, от нашего молодого «недоофицерского» корпуса ничего не осталось.

Столько лет прошло, но в своей памяти я бережно храню образы моих однополчан, молодых ребят из нашей недоученной «офицерской роты». Теперешнее поколение должно чтить память этих погибших солдат. Быть патриотами и вести здоровый образ жизни, я считаю, долг каждого.

Солдатов Иван Никандрович:

 — Я — бывший моряк военно-морского флота. Что такое война, увидел воочию в 1942, когда бомбили Новошахтинск. Мы отходили, прошли 1100 км за 41 день. Видели, как горит Сталинград, как бомбят мирное население, которое эвакуировалось через переправу, видели Волгу в трупах. Меня призвали в 43-м году в стрелковый полк, но уже через три месяца я оказался в школе оружия черноморского флота. Там стал дальномерщиком (специалист, изучающий расстояние до цели). Флот — совсем другое дело, нежели пехота. Немцы нас ненавидели, называли «чёрной смертью». Нашим девизом было «сам погибай — товарища выручай».

Считаю, что именно служба на флоте помогла мне во всей дальнейшей жизни. А молодёжи желаю любить нашу Родину, знать и уважать историю страны, Дона, людей, делавших эту историю.

Башмаков Дмитрий Михайлович:

 — В действующую армию я был призван в 1943 году. Два месяца обучения и далее, в звании младшего сержанта, сражался до самой Победы. В первом же бою из 12 моих одноклассников в живых осталось только шестеро. В настоящее время из всех наших мальчишек живу на земле только я. Самыми тяжёлыми и страшными были сражения на реке Миус, на реке Молочной, в Крыму, при взятии Кёнигсберга. Был трижды ранен. Невероятен был тот дух патриотизма и ненависти к врагу. Приходится сейчас сожалеть, что отдельные представители, руководители бывших союзных республик так недружелюбны друг к другу. Очень трудно понять ветеранам, почему позволительно кому-то так безответственно, непочтительно относиться к нашей Великой Победе, к бывшим фронтовикам. Почему кому-то захотелось изменить священный символ Победы — знамя, реявшее над поверженным рейхстагом. Ведь это значит изменить историю, написанную кровью миллионов.

 — Я попал на фронт в 1943 году, когда мне было всего 17 лет. В то время жил в Ашхабаде, где располагалось эвакуированное Орловское пехотное училище. 6 месяцев там проходили офицерские курсы, но так офицером и не стал: после битвы на Орловско-Курской дуге все училище направили на Первый украинский фронт. Мы прошли с боями от Донбасса до Днепра. Этот период я назвал «весёлая война» — немцы отходили планомерно, не оказывая сопротивления. И только при форсировании Днепра я впервые увидел истинное лицо войны. Товарищей убивали на моих глазах, из 300 человек здесь легло больше половины. Я был ранен осколком мины. На этом плацдарме погибли почти все 18-летние ребята, от нашего молодого «недоофицерского» корпуса ничего не осталось.

Столько лет прошло, но в своей памяти я бережно храню образы моих однополчан, молодых ребят из нашей недоученной «офицерской роты». Теперешнее поколение должно чтить память этих погибших солдат. Быть патриотами и вести здоровый образ жизни, я считаю, долг каждого.

Ткачёв Василий Стефанович

 Ткачёв Василий Стефанович, председатель районного Совета ветеранов, 16-летним юношей в феврале 1943 года добровольно ушёл на фронт. В июне этого же года его направили в школу оружия Тихоокеанского флота. Через год — на действующий Балтийский флот, где и отслужил он по май 1946 года.

Инвалид Великой Отчественной войны В. Ткачёв награждён двумя орденами Отечественной войны, медалью «За Победу над Германией», знаками «Сын полка», «Ветеран Краснознамённого Балтийского флота». За скупыми строчками послужного списка — героическая биография мужественного человека, который всю свою жизнь посвятил служению Родине. На вопрос корреспондента, что пожелали бы вы нашей молодёжи, ветеран, не задумываясь, ответил: «Лучше, чем маршал Жуков, не скажешь:

«Молодых людей я призывал бы бережно относиться ко всему, что связано с Великой Отечественной войной... И особенно важно помнить: среди вас живут воевавшие люди. Относитесь к ним с почтением не только тогда, когда они с орденами собираются поговорить с вами. Не забывайте о них в сутолоке жизни».

Селиванова Надежда Емельяновна:

 — В 1942 году я попросилась на фронт добровольцем. Немец уже был на подступах к Ростову, и нам пришлось уходить из города ночью, через реку. Мосты были разрушены, а у нас — всего одна лодка с пробоиной в днище. Переправлялись до самого утра. Когда справились, посмотрели друг на друга, а у всех лица — чёрные, одни глаза блестят, и на многие километры вокруг всё заволокло дымом. Это горел наш Ростов.

Я попала в 708-й батальон сначала 4-й Воздушной, а затем 56-й армии. Летали не только мужчины. Как-то на нашем аэродроме стоял женский полк Евдокии Никулиной. Они летали на лёгких У-2. Быстрые, ловкие...

Враг рвался на Кавказ, и мы начали отступать. Беслан, Эльхотово, Грозный и другие города и сёла навсегда останутся в памяти. В Беслане мы остановились в здании той самой школы № 1, которую, 60 лет спустя, захватили террористы. Осетины — гостеприимный народ, кормили нас, спрашивали, чем помочь.

После победы под Сталинградом мы двинулись в наступление на Кубань, Донбасс. Долго находились в станице Тимашевской. Помню в доме, где мы квартировали, все стены были разрисованы углём: сплошные пальмы, море. Это немцы мечтали о том, как они прорвутся к Черноморскому побережью.

Из Тимашевской меня командир части отпустил в короткий отпуск домой. Приехала я всего на полтора дня, а вместе со мной — сумка с 270 письмами от бойцов, и надо было их все раздать.  Весь тот день, что пробыла с мамой, нескончаемым потоком шли родственники тех, кто воевал со мной, приносили ответы…

 Гришун Николай Николаевич:

 — На передовой я оказался почти в самом начале войны. В высшей военной лётной школе в Привольске Саратовской области, где я учился, срок обучения был сокращён с двух лет до шести месяцев. Обучили нас там самым азам, присвоили звание сержанта, квалификацию инженера-лётчика и отправили в бой, под Сталинград. Что и говорить, нелегко приходилось. Тысячи голодных женщин, детей повсюду. Нам выдавали в день по 300 грамм хлеба на человека, а все остатки раздавали мирным жителям. Делились с ними, чем могли, хотя у самих в котелке с кашей крупинка крупинку не догоняла.

Сталинград мы отвоевали в 1943 году и пошли на Украину, Белоруссию и дальше на запад. 1-я штурмовая пятиорденоносная дивизия, в составе которой я находился, достигла Восточной Пруссии. Я начал свой бой механиком, затем стал стрелком, а победу встречал уже лётчиком.

На моём счету всего 19 вылетов, их все я совершил на своём любимом Ил-10. Собирали их в Куйбышеве, нынешней Самаре. Приехали как-то за очередной партией самолётов, смотрим: а в цеху, где производится сборка, — подростки, мальчишки лет 14. Что поделать, дети есть дети! Отцы-то все на фронте, надо же кому-то в тылу работать!

Тогда же, в Куйбышеве, я встретил Василия Сталина. Наш экипаж перегонял самолёт оттуда на Волгу, а Сталин на своём истребителе сопровождал нас. Интересным собеседником он оказался, много про сестру Светлану рассказывал, про старшего брата Якова. Только вот об отце ни слова…

После демобилизации я жил и работал в Ростове, избирался в городской Совет депутатов и общественной работы не оставил и ныне. Хожу в СОШ № 78, рассказываю ребятам о своём боевом пути, наградах, призываю их быть, прежде всего, патриотами. Призываю любить свою страну, людей живущих в ней, и помнить о тех, кто отдал жизнь за то, чтобы она была свободной, независимой. Сохраните и вы её такой! Слишком высокую цену мы заплатили.

Коноплянникова Алла Сергеевна:

 — В 1942 году нас вместе с мамой эвакуировали из Ростова. Успели доехать до небольшой станции Куберле, как вдруг кто-то закричал: «Вылезай!» Мы повыпрыгивали из вагонов, а поезд начали нещадно бомбить. Через пару минут всё кончилось. Стоим мы напротив груды искорежённого металла, а вокруг — одни калмыцкие степи. Куда податься? Пошли мы с мамой в хирургический полевой передвижной госпиталь № 117, попросились взять к себе. У мамы медицинского образования не было, а мне всего 13 лет. Но, спасибо начальнику, не отказал. Мама стала прачкой, стирала бельё персонала и раненых, а я чем только не занималась! Носила медикаменты, таскала в сетке пятилитровые баллоны со спиртом, ухаживала за ранеными. В общем, была на подхвате.

Тяжело вспоминать то время. Зима 1943 года выдалась холодной, мороз был под сорок градусов. А у нас практически нет воды ни для операций, ни для питья. Где её возьмёшь в степи? Выдавали нам один котелок воды в день на целый штат сотрудников.

Госпиталь наш находился в 4-5 километрах от линии фронта. Выносили раненых сотнями, нередко приходилось и своих хоронить, из медсанбата, тех, кто непосредственно в бою участвовал, с солдатами в окопах сидел. Но и нам тоже доставалось. Один раз меня ранило в спину, извлекли два осколка. Предлагали отправить в тыл, но я решила остаться в госпитале. Вылечилась чуть-чуть — я опять за работу.

В 1943 году нас с мамой перевели в 171-й госпиталь. Вместе с ним дошли до Прибалтики, через Украину, Белоруссию, дремучие брянские леса. Стоишь, бывало, ночью в карауле, а вокруг волки воют, медведи где-то бродят. И не знаешь, кого бояться, немца или их.

1945 год застал нас в Латвии. В ночь с 8-го на 9-е мая раздаются крики, выстрелы. Мы в страхе подумали, что снова обстрел. Выбегаем на улицу и слышим: «Победа!»

Калиниченко Иван Филиппович:

 — Поступая в далёком 1936 году в Ростовский-на-Дону кинотехникум, я даже не догадывался, как мне пригодятся знания по радиотехнике. Кинофильмы я показывал на передовой, между атаками... Когда до окончания техникума оставалось чуть больше полугода, меня призвали в ряды Вооружённых сил СССР. Началась русско-финская война.

Пройдя краткосрочные курсы подготовки, я оказался в 20-й танковой бригаде им. Кирова, был назначен радистом-стрелком. Бригада, в которой я находился, вела бои за город Выборг, в ту пору ещё принадлежавший Финляндии. После долгого и упорного противостояния финны запросили мира, а Выборг вместе с Карельским перешейком отошёл к России.

Не успев залечить раны после этой войны, Россия вновь была вынуждена отражать нападение врага. Из Павловска, где размещался наш полк, я в составе 1-й танковой дивизии отправился на Северо-Запад, за Псков. Разыгралось грандиозное сражение. Стольких бойцов мы потеряли, столько техники... Но не отступили! Отступление началось несколько позже, мы были вынуждены отойти под Новгород и занять Юрьев монастырь. Но южнее врага не пропустили. Ведь за нами находились древнейший город Валдай, Клин, Калинин, ныне Тверь, а затем Москва.

Одно из самых ярких впечатлений 20-летнего парнишки, каким я был в ту пору, это красоты Великого Новгорода. Неподалёку от знаменитого Чудского озера, я не раз вспоминал слова Александра Невского: «Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет! На том стояла и стоять будет Великая наша Русь!».

 Яковлев Иван Иванович:

 —    В 42-м году я попытался добровольно попасть в армию, но не попал. После школы два года отработал в колхозе. До 43-го года я был, что называется, тружеником тыла. А в апреле попал-таки на войну. Боевые действия для меня начались с освобождения Крыма. Я был в артиллерии и с другими солдатами дошёл до Будапешта. Помню, был такой случай в 44-м году. Стоял я на посту у продовольственного склада. Слышу — недалеко в овраге голоса, и разговор о том, что надо взорвать склад. Меня враги не видели — я в окопе был. Оказалось, что это власовцы направлялись к нам на батарею. Я, недолго думая, пятерых застрелил сразу, а двое убежали. Но мы их догнали. За это я получил орден Красной Звезды. Потом попал в авиацию. Мы не жалели не только здоровья, но и жизней своих. Считали: сам погибай, а других выручай! Молодому поколению я бы дал такой наказ: служите Родине, будьте достойными своих дедов и отцов. Помните: не было бы Победы — не было бы вас. Уважайте старших, будьте честными, добросовестными и культурными.

Турковский Дмитрий Климентьевич:

 —  Мне было ровно 17 лет и 20 дней, когда домой прислали повестку. Я ещё в школе учился. Как говорится, даже девчонку ещё ни разу не поцеловал. Она меня на вокзале провожала и как бросилась целовать… Нас поездом в Москву отправляли. И там уже, прямо из вагонов, повезли на распределительный пункт. Я попал в артиллерию. Помню, был 43-й год, бомбёжка, снег. А мы раздетые, в одних только будённовках, а холодно было очень. Но добрые люди не дали замёрзнуть. Мы у старослужащих, как «сынки», были — они нам, молодым пацанам, помогали, чем могли. Переобули, переодели… У меня два ордена Отечественной войны, медалей много — «За отвагу» и другие. Да, нелегко было, но ведь выдержали же… Сейчас за молодёжь часто обидно бывает. Смотрю — курят, пьют. У меня у самого внучка и двое правнуков есть, но ни они, ни я, слава богу, таких вредных привычек не имеем. Хочется пожелать, чтобы все молодые люди старались вести здоровый образ жизни. Ведь они — наше будущее.

Балиоз Александр Борисович:

 —    В июле 43-го года, после окончания 9-го класса я был призван в Советскую Армию и попал на фронт. Свою службу начал на Украине, под Мелитополем. В конце войны дошёл до Румынии. Много страшного пришлось повидать за годы войны. 17-летние пацаны, мы были в ужасе при виде того, как шли люди, грязные, голодные, с маленькими детьми на руках, при виде их разрушенных домов. Это незабываемо. Но и доброта, и сострадание, несмотря ни на что, тоже присутствовали, и люди всегда оставались людьми. И это тоже запомнилось. Помню, нас призывалось 27 человек, а к концу войны осталось всего 6. А сейчас и того меньше — всего двое. На фронте я был в противотанковой артиллерии. Сколько погибало солдат! До сих пор мороз по коже от этих воспоминаний. После войны я демобилизовался и поступил в Кутаисский горный техникум в Грузии. В 50-м году закончил его с отличием и был направлен в Новокузнецк в геолого-разведочную экспедицию. А с 55-го года живу с семьёй в Ростове. Закончил РИИЖТ и до сих пор преподаю там, поэтому с молодёжью общаюсь постоянно. Каждый день со студентами. Вспоминая слова маршала Жукова, к молодёжи, говоря о ветеранах, я всегда обращаюсь так: «Дорогие мои! Они прошли суровую фронтовую школу. Берите с них пример.

Черчембалиев Григорий Корнеевич:

 — Что я могу сказать о войне? Радостного — ничего. Война есть война: слёзы, кровь, стоны… Меня на фронт в 17 лет призвали, в 43-м году. Я на Украине воевал, в Запорожье. Уже после войны я побывал снова в тех местах. Меня ранило за день до начала форсирования Днепра. А ещё раньше моему товарищу Коле осколком распороло живот. Я плачу, помогая ему, и он плачет от боли. А мне «старики» кричат: «Вперёд! Вперёд!» Пока мы до Днепра не дошли, я в запасном полку был. Потом, на поле боя — 3-й эшелон, 2-й, 1-й. Немцы на расстоянии 250 метров! Бой в 5-6 часов утра начинался, а перед ним, для поднятия духа, читали воззвание. Раз в день приезжала полевая кухня. Немецкую еду запрещали есть — говорили, что она отравленная вся. Но мы ели, потому что всегда голодные были. На фронте я получил орден Славы III степени. Им награждали солдат. А уже в мирное время — орден Отечественной войны I степени. Есть медали. Как тяжелораненый лежал в госпитале в грузинском городе Боржоми. И оттуда, в 44-м году, инвалидом войны приехал в Ростов. Тогда в городе всё по-другому было. Сейчас — хорошо. И молодёжь прекрасная. Многие мои ровесники говорят: «Вот они такие-сякие!» А ведь забывают, что и сами когда-то такими же были! Это вечная проблема отцов и детей. Больше скажу: современная молодёжь лучше — более культурная, более развитая, более сообразительная. И будущее у неё более перспективное и заманчивое, чем было у нас. Просто надо учиться, овладевать профессией, любить себя, семью, а вместе с ней — свою Родину. И тогда всё будет хорошо.

Колесник Иван Гордеевич:

 — Когда началась война, мне было 12 лет. Мы, дети войны, пережили немало, на моих глазах и глазах всего класса немцы повесили нашу первую учительницу за то, что она была комсомолкой. Было очень страшно и тяжело. Голод был, жили только за счёт огорода. И всё-таки мы боролись, воровали у немцев оружие, старались хоть как-то помочь взрослым. И хорошо понимали, что Родину нужно отстоять. Поэтому и выбрал я военную профессию. Прошёл путь от рядового до полковника в Северо-кавказском военном округе, участвовал в Бельгийских событиях, награждён орденом Красной Звезды, удостоен звания Почётный радист СССР. 11 лет прослужил во Владикавказе, 10 лет — в Грозном, 12 — в Ростове-на-Дону. Будучи военкомом Первомайского района, за 9 лет призвал в армию 13500 человек. Сейчас я председатель Совета ветеранов Первомайского района. Что сказать молодёжи? Только одно: будьте патриотами своего Отечества! Не забывайте и относитесь с глубоким уважением к старшему поколению, к тем, кто дал вам возможность жить в мирное время, учиться, трудиться и воплощать свои мечты в жизнь. Помните и приумножайте их традиции, их отношение к жизни. Дорожите каждой пядью своей земли, старайтесь облагородить её своим трудом и любовью.

Пасюковы Мария Михайловна и Иван Моисеевич:

 — Я в своё время закончил школу машинистов, потом, как специалист, был направлен в полковое танковое Ленинградское училище. Мы были в летних лагерях как раз на границе с Германией, когда началась война. Через шесть дней после начала войны был мой первый бой. В этом бою погиб весь мой экипаж, все ребята. Меня, командира, выбросило, контузило, и я чудом остался жив. Вышел из госпиталя, переквалифицировался и ушёл в отдельный автобатальон по доставке вооружений для фронта. Сталинград, Богучары, Ворошиловград, Киев, Львов, Полтава, Стрий, Карпаты, затем Чехословакия и Венгрия — вот этапы моего боевого пути. Отмечен он двумя орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны первой степени, медалями за освобождение Чехословакии и Украины.

—    Война застала меня в десятом классе, меня мобилизовали угонять скот в тыл, в Казахстан. Тяжело вспоминать, что пришлось перенести, что довелось увидеть. Мне, девчонке, и двум старикам пришлось гнать табун лошадей — 550 голов скота. Когда добрались до Никольской переправы, пришлось ждать своей очереди. Зрелище жуткое — вперемешку тела убитых людей и коров, овец. Было тяжело, спали не больше трёх часов в сутки, а тут ещё и бомбят, а я ведь совсем молодая была, 19 лет. Когда перебрались через Волгу, много скота было покалеченного — пришлось его мне дорезать. А сейчас не могу сама и курицу зарубить. А потом был такой случай. Мне подарили лошадь по кличке Бандит — он был самым быстрым. И когда началась бомбёжка, я побежала прятаться за стог сена, а Бандит за мной, ржёт, бьёт копытами. Ну что ему надо? Я и перебежала в сарай. А снаряд как раз в тот самый стог сена и попал. Так что лошадь мне жизнь спасла.

Яньшин Константин Семёнович:

 — В 1942 году я ушёл на фронт в составе разведдивизиона Четвёртого Кубанского Краснознамённого Гвардейского казачьего корпуса. Освобождал Северный Кавказ, Ставрополье, Ростов в 1943 году, громил фашистов на Миус-фронте, воевал за Украину, форсировал Днепр. В 1944 году из-под Одессы забрали меня в Новочеркасское кавалерийское училище, которое в тот момент находилось в Подольске. Забирали на год, но в это время закончилась война, и учёбу продлили ещё на год.

Орден Отечественной войны 2-й степени, медали — «За боевые заслуги», «За освобождение Северного Кавказа», «За Победу над Германией» — вот мои боевые награды.

Память сохранила всё до мельчайших подробностей, будто было это вчера. Например, как во время тылового рейда под Мелитополем прошли на лошадях 60 км за ночь по реке Молочной. Немцы бомбили нещадно. Идём по льду, а в голове одна мысль: одно из двух — или застрелят, или под лёд уйдёшь...

Нынешней молодёжи одного желаю: воспитывать в себе патриотизм, истинную любовь к Родине.

Савенко Мария Андреевна:

 —    После школы я поступила в медицинскую школу, работала в больнице. Началась война, и я добровольно ушла на фронт. Помню, мы сами разбили госпиталь, и уже через две недели начали поступать раненые. Довелось видеть много крови, боли, страха, ампутаций, смертей. Жалко было всех неимоверно. Потом я была ранена осколком. Война есть война. Но молодость брала своё: мы были бодры и веселы, о смерти своей не думали, мы знали, что умираем за Родину, не просто так! Мне дороги мои награды: орден Отечественной войны, медаль «За боевые заслуги», трудовые медали. Я, лейтенант медицинской службы, подрастающему поколению хочу сказать: будьте внимательнее друг к другу, к родным и близким, к старшим товарищам и к ветеранам Великой Отечественной войны!

Кожемякина Евгения Иосифовна:

 — Я ушла на фронт добровольно в 17 лет, это был 42-й год. Мать просила меня не идти, но я не могла, нужно было отдать долг Отечеству. До этого я закончила школу связи в Сальске, откуда и сама родом. Стала работать на телефонной станции. Могу сказать одно, если есть ад на земле — это отступление, наши переправы. Когда приходится лесами убегать от бомбёжек. А нам, связисткам, никуда не деться, как ни бомбят — пост не бросишь, только под стол спрячешься, переждёшь и опять за работу. А сидела я в землянке, накрытой простой плащ-палаткой. Страшно, аж мурашки по коже. А ведь мы молодые, так хотелось веселиться, танцевать, влюбляться, праздновать дни рождения. Помню, однажды, на 8 Марта, в 43-м году нам прислали посылку из Дагестана, там были изюм с орехами и водка. Вот радость-то! Ну спиртное мы отдали парням, мы-то, девчонки, не пили, а остальное — поровну. Делились всем и всегда, дружили преданно и беззаветно. С мужем я на фронте познакомилась, вышла замуж и демобилизовалась. Из наград у меня орден Отечественной войны, медали «За оборону Кавказа» и «За Победу над Германией». И, конечно же, я — ветеран труда. Молодым хочу передать слова ещё моей бабушки: берегите державу, в которой живёте, и дом свой родной, и город.

Сказать честно, я бы, если бы нужно было, и сейчас пошла бы защищать Родину!

 ФРОМ Митрофан Георгиевич

 В 93-летнем ветеране трудно узнать бравого лётчика — участника Парада Победы на Красной площади в 1945 году, удостоенного, наряду со множеством орденов и медалей, благодарности Верховного Главнокомандующего. Не хватает в его «коллекции» наград только Золотой Звезды Героя. Хотя, говорит дочь Митрофана Георгиевича, соответствующее представление за подписью известного советского маршала было подготовлено.

Но чиновников смутила немецкая фамилия лётчика, предки которого приехали в Россию ещё во времена Екатерины, а также её сходство с фамилией видного вермахтовского военачальника Фромма. И они положили представление «под сукно», вместо Звезды Героя дав Митрофану Георгиевичу ещё одну звёздочку на погоны. Так что в отставку Фром вышел полковником.

Он, конечно, воевал не ради наград. И всё-таки нет-нет и вспомнит чиновников с их дикой логикой. Посылать Фрома на смертельно опасные задания его немецкая фамилия не мешала, а вот достойно наградить — увы…

ЖЕСТКОВА Валентина Карловна

 Эта хрупкая обаятельная женщина — душа Совета ветеранов Советского района и всего ветеранского движения Дона. Что и неудивительно для тех, кто знает её биографию. Пережив первую непродолжительную оккупацию Ростова, девушка, сразу же после освобождения, вместе с подругами-комсомолками вступает добровольцем в войска ПВО. Потом были отступления и возвращения в Ростов. путь на Запад она продолжила в составе инженерно-авиационного батальона 17-й воздушной армии.

После войны снова на передовой, которая называется работой с людьми. Шесть лет подряд Валентина Карловна возглавляла роту женщин-ветеранов, открывавшую военные парады на Театральной площади в Ростове.

Годы берут своё, и сегодня любимое её занятие — домашнее рукоделие и вязание. Но когда мы уговорили Жесткову надеть её парадный костюм, в глазах зарябило от орденов и медалей. С военными наградами соседствует вручённый уже в наши дни почётный знак «Честь и польза». Низкий поклон вам, Валентина Карловна, от ветеранов и всех ростовчан за то, что сумели превратить свою жизнь в бесконечный подвиг!

ШКОДСКИЙ Сергей Яковлевич

 Многие сегодняшние сверстники Шкодского, попавшего на передовую в 18 лет, думают, что самыми трудными были только первые месяцы войны, а потом она «по накатанной» катилась к Победе. Но всё было далеко не так.

Весна 1944-го, Белоруссия. Дивизия, в которой служил военный связист Шкодский, получает приказ резко развернуться с запада на север, навстречу крупной немецкой группировке. Сергей Яковлевич вспоминает большое, насквозь простреливаемое поле, через которое они шли. А потом приказ — во что бы то ни стало восстановить связь с соседями. Пошли вдвоём — он с телефонным аппаратом и ординарец командира части с катушкой провода на плече. На первом же взгорке того скосило огнём. С огромным трудом Шкодский добрался до места расположения соседней роты и увидел ползущие навстречу немецкие «фердинанды». После, когда все атаки немцев были отбиты, его хороший знакомый начштаба батальона сказал: «А ведь мы уже не думали увидеть тебя живым».

Но он выжил всем смертям назло. И мало кто знает, что сегодня в небольшом домике в хуторе Каратаево, не идущем в сравнение с усадьбами «новых ростовчан», проживает настоящий герой, прошедший под ливнями свинца до самого логова врага и завершивший свой боевой путь в колыбели немецкого милитаризма — Восточной Пруссии.

МИТРОФАНОВ Иван Никитович

 В этом году ветеран отмечает 90-летний юбилей. Грудь полна орденов, ведь всю войну отважный ас прошёл «от звонка до звонка», совершив почти двести успешных бомбардировок.

А за один только вылет 8 августа 1943 года, когда Митрофанов, единственный из части, сумел пробиться к узловой станции Мга и разбомбить скопившиеся там фашистские эшелоны, дивизии, в которой он воевал, было присвоено почётное звание Мгинской. Случай в истории Великой Отечественной войны уникальный…

—    В одном из полётов в блокированный Ленинград, — вспоминает Иван Никитович, — мой самолёт перехватил фашистский истребитель. Я шёл бреющим полётом, чуть не задевая винтами моторов ладожскую воду, постоянно бросая самолёт в стороны, не давал гитлеровцу возможности прицельно вести огонь. Фашист сделал две атаки — безрезультатно. Начал третью. Да, видно, вошёл в азарт, поздно стал выводить истребитель из пикирования, и его машина, «просев», плюхнулась в воду озера. Так и пикировал немецкий ас аж до дна Ладоги.

АЛЕКСАНДРОВ Виктор Иванович

 Полковник в отставке В.И. Александров в 30-х годах, когда комсомол взял шефство над армией, авиацией и флотом, поступает в Ростовскую специальную артиллерийскую школу № 11, а после её окончания становится курсантом 3-го Ленинградского артиллерийского училища.

В июле 1941-го девятнадцатилетним лейтенантом он убыл на передовую. Воевал на Юго-Западном, Южном, Брянском, Воронежском, 1-м, 2-м и 3-м Украинских фронтах. Командовал огневым взводом, батареей, артдивизионом. Награждён орденом Красного Знамени, тремя орденами Отечественной войны, тремя орденами Красной Звезды, восемнадцатью медалями.

Многие годы отважного воина сопровождает творчество. Виктор Иванович является автором девяти сборников стихов, повести «У днепровских круч», книги очерков о ростовчанах — участниках войны «Дороги к победной весне» и текстов более тридцати песен.

ДРУЧИНИН Тимофей Тимофеевич

 Не все сегодня знают, что Москву в 1941-м спасли, по сути, мальчишки. Срочно созданная 1-я Ударная армия была укомплектована курсантами семи военных училищ. Среди тех, кто держал оборону «в белоснежных полях под Москвой», был и Тимофей Дручинин, успевший проучиться в тюменском пехотном всего несколько месяцев. Своё военное образование он завершал под огнём отборных вермахтовских вояк.

А 6 декабря «пружина» стала разжиматься, и началось историческое контрнаступление советских войск под Москвой, в первых рядах которого шли уцелевшие в чудовищной «мясорубке» курсанты. По послужному списку Дручинина вообще можно изучать историю Великой Отечественной — Сталинград, прорыв ленинградской блокады, Курская дуга, наконец, ставший последним аккордом войны марш-бросок на Прагу.

С 1950 года Тимофей Тимофеевич живёт в Ростове. 28 лет отдал службе в уголовном розыске, заслуженный работник МВД СССР. На работе нашёл и личное счастье, его будущая жена Елизавета Александровна служила в следственном управлении ГУВД. Уже 56 лет они вместе, люди, прожившие большую и честную, столько событий вместившую жизнь.