«…Единственная в России»

Ростовская демонстрация 2 марта 1903 года явилась круп­ным политическим событием в революционном движении России. Она была, как писала ленинская «Искра», «...единст­венная в России, ее активны­ми участниками явились не только организованные рабо­чие или интеллигентская пуб­лика, как это везде бывает,— здесь преобладающее число состояло из самой широкой «массы»,   которой   навсегда останутся памятны «эти пол­тора часа  народной   воли» (Газ. «Искра», № 37,  1 апре­ля 1903 г).

    Об этой  демонстрации по­мещались заметки   в газете «Искра», позже велись науч­ные исследования,   подробно описана  она в «Очерках ис­тории   партийных организа­ций Дона». Но и теперь в ар­хивах обнаруживаются новые документы, показывающие те или другие детали грандиозной рабочей демонстрации, в которой участвовало около 30 тысяч ростовчан. Эти новые документы — ряд писем, от­правленных из Ростова в Же­неву, в Москву, были изъяты жандармами. Они хранятся в Государственном архиве Ро­стовской   области   (ГАРО, ф-826, оп. 1, д. 8, л. 69—80).

В письме из Ростова в Жене­ву от 12 марта, подписанном «Панычевыми»,  так описыва­ется это событие: «2 марта на Темерницкой   балке сходка... Было народу тысяч до 10-ти... Несколько сот сознательных рабочих рассеялись по толпе. Человек сто образовали ком­пактную группу... Подняли три знамени, запели песню, ее под­хватили повсюду в толпе. Со знаменами впереди толпа дви­нулась к городу. На одном знамени было написано «До­лой самодержавие!»,  на Дру­гом — «Да здравствует полити­ческая свобода! », на третьем — «8-ми   часовой   рабочий день» Был прекрасный весенний день. Среди толпы появи­лись самородки, они помимо организованных рабочих… пред­лагали запасатьсякамнямии т. п. До города версты полторы, Никаких даже предполагаемых демонстрантами препятствий застигнутая врас­плох полиция... не выставила. Только при вступлении на глав­ную улицу — Садовую, 5 городовых и пристав вздумали прегра­дить дорогу, в них полетели камни. Два городовых сильно ранены в голову, все быстро удалились, бежали... Уже у го­родского сада к толпе подле­тел полицмейстер. Между тем толпа  утроилась. Отовсюду к ней прибывали   сочувствую­щие. Едва полицмейстер начал что-то говорить, как... рабочий схватил его за шашку и без колебаний (переломил ее) по­полам.   Полицмейстер так испугался, что (отступил) на­зад и извозчик умчал его из толпы...

      Появились войска... казаки… Шпионы кучками обсуждали (свой) образ действий...

Один из демонстрантов ска­зал краткое слово,   (что) де­монстрация   окончена, флаги убрали и голова демонстрации растаяла. Тут налетела поли­ция, казаки. Толпа сыпала кам­нями,   несколько городовых серьезно  ранены, один убит, есть убитые из толпы, несколь­ко избитых. Казаки  долго ра­ботали плетьми по прилегающим улицам. Но в общем по­лиция пострадала сильно...». (ГАРО, ф-826, оп. 1, д. 11, л. 9—10).

     Второе письмо, адресован­ное в Москву Елизавете Алек­сеевне Ахрамович, было подпи­сано кличкой «Бич». Полиция установила, что это бывший студент Московского универ­ситета Иван Петрович  Лазарев, сосланный за студенче­ское движение в Нижнеудинск (Восточная Сибирь) и прибыв­ший в 1903 году в Ростов-на-Дону под гласный надзор по­лиции. Проживал в Темерницком поселке, Церковная улица, д. № 55.

    Это письмо содержит неко­торые дополнительные штри­хи демонстрации. Лазарев на­писал: «Демонстрация   была организована    изумительно... Участники — исключительно рабочие мастерских,  фабрик, девушки с табачных фабрик». «Улица  на протяжении трех кварталов буквально была за­пружена народом... Комитет жив и деятельно работает. Ска­жу вам, что интерес, который теперь представляет Р. (Ростов-на-Дону), совсем не допуска­ет чувства одиночества».

    «После ноябрьских событий (Ростовская ноябрьская стач­ка 1902 года, длившаяся 23 дня и высоко оцененная В. И. Ле­ниным) здесь в первое время наступила было реакция, но благодаря большому   запасу энергии,  копившейся десятки лет, скоро прошла...».

Третье письмо,   подписан­ное   «Незнакомка», отправле­но из Ростова 4 марта в Моск­ву студенту императорского технического училища Алек­сандру Александровичу Чебыкину. Внем так же, кроме подробного описания хода демонстрации, имеются инте­ресные выводы: «Это замеча­тельная удачная для Ростова демонстрация... Публика дол­го еще по окончании этой демонстрации оставалась на улицах и на всех лицах было написано какое-то возбужде­ние и интерес к делу...».

     «Незнакомка», написавшая эти строки на третий день после события, предвосхитила оценку демонстрации данную газетой «Искра» позже. Это была дочь владельца Ростов­ской бричечной  фабрики — Ирина Григорьевна Емельянова, воспитанница  Нахичеванской женской гимназии. Она принимала участие в работе известной «Южно-русской группы учащихся средних школ», действовавшей под ру­ководством Донского комите­та РСДРП. Замечена была в распространении  нелегальной литературы.

Видимо не без ее участия на территории бричечной фабри­ки оказалась 24 марта связка литературы, в которой нахо­дилось несколько экземпля­ров газеты «Искра» (за 1901 г., № 4, 6 и за 1902 г., № 25, 29) и брошюра В. И. Ленина «Революционный авантюризм», посвященная несостоятельно­сти терроризма и аграрной программы эсеров. В этих номе­рах газеты были напечатаны известные ленинские статьи «С чего начать?» (№ 4), «Цен­ное признание» о том, что са­мо   царское правительство склонно считать рабочие вол­нения событием государственной важности (№ 6), статья «Политическая борьба и по­литиканство»,    направленная против буржуазного либера­лизма (№ 26) и др. О том, что именно в это время в Росто­ве широко  распространялась ленинская «Искра», говорит­ся и в приведенном нами пер­вом письме из Ростова в Же­неву: «Ростов вошел в соглашение с «Искрой». Подписав­шие это письмо «Панычевы» жандармами не были обнару­жены. Следовательно, рабо­чая революционная  демонст­рация 2 марта была освещена ленинскими идеями и прово­дилась под руководством Донского комитета РСДРП, стоя­щего на позициях «Искры».

    23 августа 1903 года царский суд, состоявшийся в Таганро­ге, осудил активных участни­ков демонстрации: А. Я. Браиловского, Д. С. Колоскова и А. А. Куксина приговорил к лишению всех прав состояния и  к смертной казни  через повешение, впоследствии смерт­ная казнь была заменена ка­торгой, молодую работницу, члена Донкома А. Н. Логичеву и М. Н. Нагель — к ли­шению всех прав состояния и к ссылке на вечное поселение; М. Ф. Васильченко — к лише­нию всех прав состояния и к ссылке   («Очерки   истории парторганизации Дона», Ростиздт, 1973 г., стр. 11, 111,112).

Спустя год, 7 марта 1904 года, жандармам удалось слу­чайно натолкнуться на те зна­мена, которые нес ростовский пролетариат в марте 1903 го­да. При обыске на квартире рабочего Федора  Матвеевича Грачева (участника стачки кондукторов  и  вагоновожатых трамвая г. Ростова, состояв­шейся в ноябре—декабре 1903 года) были обнаружены не­сколько красных флагов с над­писями. В протоколе жандар­мы написали: «Первые из флагов носят вид не новых и потому, надо полагать, один из прежних… уцелевших от мартовской и майской прош­лого года демонстрации. Два последних   («Долой военный суд!», «Жить на свободе, уме­реть в  борьбе») значительно свежее». (ГАРО, ф.-826, оп„ 1, Д. 18, л. 40).

Дело рабочего класса про­должалось и победило.