К нему не зарастёт народная тропа

В Ростове отметили 208-ю годовщину со дня рождения Александра Пушкина.

Пушкин — наше всё. Это известно даже маленьким детям, не знакомым с творчеством гения. Образованные, взрослые люди считают его генеральным конструктором современного русского языка. Никакие сетевые деятели новояза Сергеича ещё не переплюнули. Малограмотные и очень невежественные члены общества даже с глубокого бодуна припомнят Лукоморье или процитируют: «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца». В 1959 году в Ростове, на улице Пушкинской, открыли памятник поэту. Сегодня Каменный Пушкин стоит и с грустью смотрит на «Макдоналдс». Однажды я видел, как чернокожий студент, с ведром и тряпкой, мыл запылившегося гения. Жаль, камеры с собой не было. Может быть, это его дальний родственник?

В день рождения поэта сюда по традиции пришли ростовчане, чтобы возложить цветы. Ветер их упорно сдувал, но маленький мальчик и мужчина ловили сбежавшие букеты и возвращали к подножию памятника.

Пушкину сегодня 208 лет... Начальник управления культуры Людмила Лисицына поздравила ростовчан с этой датой и сказала, что не каждой стране так повезло, как России. В Ростове чтят и любят поэта. В городе работает две библиотеки его имени.

— Когда в моей жизни бывают очень трудные минуты, — сказала Людмила Павловна, — я вспоминаю слова Пушкина: «Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца». Вспомнив и произнеся эти стихи, я возрождаюсь и выпутываюсь из трудных ситуаций.

Лисицына вспомнила и великого нашего учёного Андрея Жданова, который каждый раз, когда приходил к памятнику в годовщину, говорил: «Не могут в России, рядом с памятником Пушкину, находиться иностранные слова. Оглянитесь вокруг: кругом «Компьютер Сити» и «Иманго». Он надеялся, что в России наступит такое время, когда на улицах не будет ни одной надписи на чужом языке...

Потом дети читали очень взрослые стихи Пушкина. Забавно слышать, как маленькая девочка читает: «Помнишь ли, мой брат по чаше, как в отрадной тишине, мы топили горе наше в чистом, пенистом вине». Светловолосый парень прочитал Есенина, посвящение Пушкину: «0, Александр, ты был повеса, как я сегодня хулиган... Но эти милые забавы не затенили образ твой...».

Прохожу мимо рисующих Пушкина детей. Рядом пожилой мужчина с портфелем, наверное, профессор и непременно пушкинист, кому-то рассказывает: «Да в России полно было татар: Державин, Карамзин...»

Вот пришли четыре девчонки и мальчик в фартуках «Молодой гвардии». Их куратор — мужчина с портфелем и кульком — о чём-то заспорил с милиционером, видимо, по поводу несанкционированной демонстрации.

Ростовские поэты — Михаил Коломенский, Николай Скрёбов, Игорь Кудрявцев — читают свои вирши. Эдуард Холодный с пафосом произносит: «Ах, Пушкин, что за чертовщина, опять не клеится строка. И нет значительной причины тому, что хлынула тоска».

Согласно метафизической сути собственной фамилии, Александр Сергеевич Пушкин стрельнул в историю русской поэзии и культуры, да так сильно, что дым ещё не рассеялся, и осколки летят по всему миру до сих пор! Что там выстрел чугунной «Авроры»...