Срочники в Осетии воевали

Один из них рассказал о войне нашей газете

К годовщине «Пятидневной войны» все, что о ней писалось, было выдержано либо в трагических, либо в героических тонах. Только мало было рассказов простых солдат, видевших эту войну, изнутри: сломанную на марше технику, отсутствие связи и «дружественный» огонь своей артиллерии.

Война для 22-летнего ростовчанина Юрия Кузнецова началась с команды «Тревога». Солдаты не спеша собирались и ворчали о том, как надоели эти учебные тревоги. Стали получать оружие и боеприпасы. Им сказали, чтобы в караулке ничего не оставалось. Стало понятно — что-то случилось.

— В роте неразбериха, никто ничего понять не может, — рассказывает Юрий. – Действуем на автомате, а в голове вопрос: «Где и что произошло? Куда нас?» Один из офицеров сказал, чтобы телевизор включили. Не помню, на каком канале, прямая трансляция из Осетии. «Грады» работают. Стало все ясно.

Около пяти утра 8 августа отдельный разведбат, где служил Юрий, выдвинулся на войну.

— Я стоял и ждал одного из наших офицеров,— вспоминает разведчик. – Рядом строились мотострелки. Если у нас в разведке контрактников была где-то треть, то среди них — вообще немного. Бойцу давали снайперку или гранатомет, а он из этого ни разу не стрелял, потому что по штату числился механиком или связистом.

Дорога

Дорога на войну стала серьезным испытанием для бронетехники и для механиков–водителей.

— Уже после получаса пути в парк вернулась одна из машин, — говорит Кузнецов. – Вообще перед самой войной к нам в батальон пришло из капремонта пять легких тягачей. Все они по дороге сломались.

Сам Юрий был в бронированном КамАЗе, доверху набитом боеприпасами. Горная дорога забита военной и брошенной строительной техникой. Навстречу, со стороны Цхинвала, потоком шли грузовики, набитые гражданским населением.

— Вокруг на высотах стояла наша артиллерия, — говорит Юрий. – Я тогда подумал: сейчас один снаряд в нас — и все. Ничего и никого не останется. Страшно…

Артобстрел

Рота получила простую задачу – прочесать грузинское село. Их по внешнему виду отличить сразу можно.

— Грузинские села — это итальянский кирпич, черепица, спутниковые антенны, а осетинские – мазанка, соломенная крыша, нищета и убогость, – вспоминает Юрий.

Двинулись в боевом порядке к грузинскому селению и на окраине попали под обстрел. Юрий шел в ядре, а огонь накрыл дозор.

— Куда ни пойдешь — везде был колючий кустарник. Идти сквозь него — мука, но когда дали приказ на отход — прошли через него, как нож сквозь масло, — говорит молодой ветеран.

Рота закрепилась на кладбище. Как потом говорили, артиллерия была своя. Война. Бывает. Вторая рота тем временем вошла в соседнее село. В центре по ним стал работать пулемет. Точку заглушили гранатами. Командир, не зная сил противника, приказал оставить село. На окраине стоял танк. Правда, как оказалось, поддержать огнем своих он не мог.

— Пацан-танкист сказал, что боеприпасы есть, а наводчика нет. Стрелять не можем, — с горькой усмешкой вспомнил Юрий.

Война и голуби

Потом был ночной Цхинвал, где, казалось, стреляли везде и горел каждый второй дом. Встретили солдата, немолодого уже контрактника, который просил гранат и патронов. Его батальон потерял немало.

Позднее разбили лагерь под Цхинвалом. Рядом находился палаточный городок командования группировкой. За водой ходили к разорванной трубе. В очереди стояли все: и солдат, и генерал. Здесь все равны, перед жаждой никаких привилегий.

— Как-то рядом стояли два генерал-майора, – вспоминает Юрий. — Слышу, как один горько пошутил: «На дворе XXI век, а связь как в 1812 году. Да и то тогда голубиная почта работала быстрее, а сейчас и голубей нет». Вообще связь устойчивая появилась только на третий или четвертый день. Когда уже все закончилось.

Встречи

Осетины встречали наши войска как освободителей.

— Казалось, что хронику Великой Отечественной смотришь, только в цвете, — вспоминает разведчик. – Цветы, вино, хлеб – все пытались нам что-то подарить, чем-то угостить. Такое отношение брало за душу.

Потом были госпиталь и демобилизация.

— А вот в военкомате меня не хотели признавать ветераном вооруженного конфликта. Ссылались на закон, а там такого конфликта и нет. Вот и живут сейчас в стране парни, которые были под огнем, а на войне не были, — подводит итог Юрий.