Владимир Высоцкий. Второй после Пушкина?..

История русско-советской постсоветской культуры, подобно опытному приведению, меняет формы и цвета. Поколение, рождённое после восьмидесятых годов двадцатого столетия, может не знать уже, кто такой Пушкин, Сталин и Циолковский. Тем более, что для тех, кто постигал русскую поэзию благодаря американскому альбиносу с рыбьими глазами, в широких штанах, прости господи, великому поэту современности Эминему, совсем простительно не знать Высоцкого. И это нормально, а если не нормально, то, по крайней мере, чисто реально и конкретно. Я вот в конце семидесятых тоже не знал, кто такой Высоцкий. Ну ставили мне большие пацаны рыжие бобины шестого типа на магнитофон «Днепро» или приставку «Нота», ну пел оттуда какой-то хрипатый фраер. Ни мелодии, как у «Битлов», ни гармонии, как у комсомольских «Самоцветов». Кто бы мне тогда сказал, что он после Пушкина, типа, второй. Ну да мне и Пушкин в 12 лет был по барабану. Так что я вполне могу понять это поколение на три буквы: SMS, МТV, НТВ, ЦРУ, ФСБ, ВМW и т. д.

Спустя какое-то время, когда бобины шестого типа отцифровали и перенесли на винил и кассеты, когда написали книги и статьи, разжевали друзья и искусствоведы, пришло понимание, что это великий поэт «антисоветской эпохи». Пришло понимание, что можно сочинять и петь не только о любови и моркови. Пришло понимание, что не только Леннон и Маккартни — это наше всё. А теперь случилось так, что опять это привидение нашей истории стало редко появляться. Затмило его весьма реальное шоу кумы Сердючки и семьи Пугачёвой. Андрей Макаревич недавно красиво сказал, пошлость — это то, что пошло в народ. Конечно, я понимаю — игра слов, но доля правды в этом есть. Некогда песни Высоцкого называли пошлостью. Но вот почему-то она задержалась в сердцах и умах лучшей части народа. Задержится ли Сердючка с «Брошкиной» надолго? Посмотрим!

А знаете ли вы, что Высоцкий какое-то время жил в Ростове? Что был женат на ростовской женщине, собирался жить и играть в ростовских театрах, но потом сердце поэта не выдержало провинциальной скуки, и труба судьбы позвала его в большую дорогу?.. Это одна из легенд, где-то я сие читал.

Живёт в Ростове Людмила Скворцова, работает режиссёром на телевидении, растит дочь, мечтает увидеть Париж и коллекционирует редкие фотографии Владимира Высоцкого. Недавно Людмила Скворцова при помощи «Альфа-банка» и выставочного зала «Эксперимент» сделала выставку своей коллекции. Точнее одной трети того, что у неё есть по этой теме. Выставка называется «Чтобы помнили». Это не заголовок из газеты, это ответ Высоцкого на анкету 28.06.1970 года, которую в театре на Таганке пустил по рукам актёров один из рядовых работников театра, факсимиле анкеты представлено на выставке.

 Вот на один из вопросов: «Чего ты хочешь добиться в жизни?» — Высоцкий ответил: «Чтобы помнили!» Такое ощущение, что Владимир Семёнович с самого начала знал расписание своей судьбы и всерьёз заботился о том, чтобы она сложилась красиво и по возможности героически. Поэты — это не люди. Это скорее образцовые биологические роботы, обслуживающие мировую культуру, со способностью постижения собственной программы. Тому доказательства — стихи и песни —предвидения своей доли, да и народа тоже.

Наряду с фотографиями, которые, кажется, что где-то видел, есть масса дорогих любительских раритетов. Вот, например: 1975 год, Ростов, левый берег Дона — застолье на баркасе. А вот Высоцкий в лёгком водолазном костюме, тоже на Дону, а вот он в компании с военными и незнакомыми людьми в штатском. Слово-то какое — в штатском! Поколение SMS может и не понять, о чём базар.

А вот на стене книга отзывов завода шампанских вин. Высоцкий написал: «Сегодня выступал один! Нет, не один, с гитарой! Виват! Завод шампанских вин. Я ваш навек поклонник старый!» Фотографии с участием Высоцкого — это будто кадры из неведомых, неснятых фильмов. Это и кинопробы, и готовые киношедевры. Вот какой-то очкарик крутит Семёныча за ухо. А это  — режиссёр Александр Митта на съёмках фильма «Как царь Пётр арапа женил» что-то объясняет актёру.

А вот Высоцкий идёт по улице рядом с метателем молота В. Седых. Маленький Высоцкий и великан — очкарик Седых. Будто кадры из чёрно-белого клипа — фотографии концерта в ДК «Заветы Ильича». Высоцкий ни на секунду не забывает перед объективом, что он исторический персонаж. Даже на фотографии, где явно сильно выпивший, в ушанке, кожанке и дублёнке, надетой поверх всего, Высоцкий играет. Позирует. Впрочем, есть, конечно, и любительские фотоснимки, где его явно поймали, застав врасплох. На фотодокументах — Высоцкий пьющий, курящий, смеющийся, грустный. Высоцкий с Любимовым, Золотухиным, Смеховым, Олегом Далем и юной Галиной Волчек.

Вот он в роли беглого каторжанина из спектакля про Хлопушу. 1967 год, я только в школу пошёл, а он уже снимался с моим любимым режиссёром Кирой Муратовой в фильме «Короткие встречи». А вот на фотографии, сделанной Липенко, Высоцкий с жиденькими, пижонскими усами. А вот — на съёмках фильма «Место встречи изменить нельзя».

И, наконец, самые страшные факты его истории — Высоцкий мёртвый. Он, как и все поэты, не исключение, знал высочайшую, конечную цель — смерть. Он пел о ней. Он её предвидел задолго до того, как она внесла его в свои списки, когда она соизволила заполнить все заявки к Богу на владение его душой. Смерть — реклама и повод для сплетен. В России так сложилось: умрёшь — тогда обратят внимание и, по крайней мере, станут делать вид, что понимают. Самым трогательным на выставке оказалось редкое для меня факсимиле, где Владимир Семёнович на листке написал своему другу, всемирно известному художнику Михаилу Шемякину, стихотворение «Конец охоты на волков»:

«…Когда пойдёшь в бистро-столовку, по пивку ударишь, вспоминай всегда про Вовку. Где, мол, друг-товарищ… Мишка! Милый брат мой Мишка! Разрази нас, гром! Поживём ещё, братишка. По-жи-вём!»

И приписано: «Рo gi viom».

А на фотографии профессионального французского запечатлителя смерти, ибо фотографы — все свидетели сиюминутного взгляда её, Пьера Бернарда, — молодые, шкодные мужички. Волосатый Шемякин в цилиндре и коротко стриженный Высоцкий в блатном русском картузе. Да ещё какие-то вязаные шапки в виде черепов человеческих.