Настоящие кумиры не умирают…

Об этой мемориальной доске мало кто знает. На куске керамики старательно выведены слова: «…Наш цех в 1975 году посетил Владимир Высоцкий». Впереди — земляные насыпи и ржавый забор…

«Эх, была бы гитара!»

О том визите на улицу Школьную, где располагался раньше цех художественной керамики, помнят только старожилы да полуразрушенная печь, у которой Владимир Семёнович пытался вылепить глиняный горшок. Горшок получился неказистый, но тут же занял главное место в музее маленького цеха.

— Володя необычный был. Простой, открытый. Постоянно курил «Беломор» и не переставал восхищаться, глядя на работу наших стеклодувов, — вспоминает бывший директор комбината прикладного искусства Василий Гринченко. — Час смотрел не отрываясь. А потом вдруг произнёс: «Эх, была бы гитара!»

Тут же появился заранее припасённый инструмент, и Высоцкий запел. Люди, замерев, стояли в проходах, на знакомые звуки сбегались работники из соседних цехов.

— Пел он с надрывом, душу вынимал. Мы не могли наслушаться, а после окончания мы  попросили Владимира Семёновича дать ещё и большой концерт для всех. Он воспринял просьбу с негодованием: «От души — спою, а концертов не надо!» Уже потом я понял, что денежные вопросы его не интересовали…

«Спасибо за правду…»

После посещения комбината Владимир Высоцкий пригласил всех в театр Горького на спектакль «Деревянные кони».

— Если честно, мне воспринять эту постановку было сложно. Нет декораций, нет костюмов, — вспоминает Василий Гринченко. — И когда Володя после спектакля подошёл ко мне, я ему об этом сказал. Высоцкий рассмеялся: «Спасибо, Василий Андреевич! Все обычно нахваливают, а ты — правду в глаза… Спасибо».

Уезжая, Владимир Семёнович, оставил Гринченко адрес своей московской квартиры на Большой Грузинской. Но съездить в гости к легендарному актёру Василий Андреевич так и не решился, хотя художница комбината Юлия Романовская, бывая в Москве, не раз навещала Высоцкого.

— К сожалению, её уже нет в живых. Но Володя у неё в гостях тоже был. Пел, засиделись мы тогда до глубокой ночи, — вспоминает Василий Андреевич. — Но об этом вам лучше Андрей Шихачевский расскажет, сын Юлии Романовской.

Последняя песня осталась недопетой

Когда Высоцкий приехал в Ростов в 1975 году, в городе творилось что-то невообразимое. Билеты на его спектакль раскупили буквально за час. Люди давились в очередях, сидели в проходах. Андрею Шихачевскому тогда было пятнадцать. Чтобы увидеть своего кумира, мальчик пробирался в театр через чердак.

— А когда на следующий день на пороге нашей квартиры появился Высоцкий, я онемел… Он был невысокого роста, улыбчивый, обаятельный, — вспоминает художник. — Рядом с ним стоял Иван Бортник. Мы пригласили дорогих гостей к столу. Высоцкий не пил. Говорил, что недавно «подшился». Всё время шутил и расспрашивал папу-фронтовика о войне. Когда отец отвлёкся, Владимир Семёнович подмигнул мне и тайком протянул папиросу: «Бери, не стесняйся, отцу не скажу», — шепнул он. Я залился краской…

Потом у соседей взяли гитару (позже она стала одним из экспонатов Музея Владимира Высоцкого в Москве), и Владимир Семёнович запел. Мальчишки притащили магнитофон, чтобы записать домашний концерт. А потом сам собой завязался разговор о войне и сталинизме. Леонид Шихачевский сделал знак рукой, и Андрей остановил плёнку. Так последняя песня осталась недопетой…

— На прощание Высоцкий подарил мне пластинку с надписью: «Андрею, чтоб он рос сильным, умным и добрым». Эти слова стали для меня девизом на долгие годы, — говорит художник.

P.S.

В том же 1975 году художник ростовского цеха керамики Владимир Поликарпов сделал мемориальную доску. На волнистом куске шамота — неровные трепетные буквы. Такие же, как жизнь легендарного артиста.

АиФ на Дону, выпуск 30 (690) от 25 июля 2007 г.