Андрей Битов: «У него ни одно слово не пропадало»

6 июня исполняется 214 лет со дня рождения Пушкина — величайшего поэта, реформатора русского языка. Сегодня о нём рассказывает писатель Андрей БИТОВ — первый лауреат Пушкинской премии в Германии, 1990 год. Его роман «Пушкинский дом» в том же году назван в Париже лучшей иностранной книгой. Мы встретились с Андреем Битовым в Москве.

Читать Пушкина с конца

— Всю жизнь я ратовал за то, чтобы издать Пушкина хронологически — всё, что он писал: письмо, записку, прозу, стихотворение. Что даст ощущение абсолютной связности текста от первого до последнего слова. Это удалось сделать к 200-летию поэта.

«Хронологический» Пушкин сейчас выходит постепенно и медленно. Вышли первые два-три тома. Мне удалось издать последний год его жизни. Вы сразу понимаете, между чем он лавировал. Оконченное, неоконченное, письмо, записка, подсчёты долгов — всё это единым текстом.

Однажды у меня уже был такой опыт. Я мечтал написать биографию Пушкина вспять — от смерти до рождения. Это, в принципе, соответствует замыслу прозы. Мы начинаем замысливать её с финала, когда знаем результат. Потом придумываем предысторию героя, восходим к его началу, потом переворачиваем это, как младенец переворачивает свечу в глазу*. Начало героя всегда более смутное, чем его конец, результат. Ты как автор всегда находишься во времени конца героя, знаешь опыт, который привёл его к финалу. Я мечтал описать каждый его день от времени смерти.

Меня пригласили в Принстон, я читал курс по Пушкину. Я прочитал его абсолютно спонтанно импровизированно — от умирающего Пушкина до родившегося. В такой же последовательности я и мои аспиранты читали тексты. Это открыло необыкновенную перспективу, причём не обратную. Было видно, какое у него было хозяйство, какой он был «жадный крестьянин», у которого ни одно слово не пропадало. Иногда из каких-то неудач оно выпархивало потом через 10–20 лет в шедевры, но предварительно долго лежало в запасе. Только глядя вспять можно увидеть истоки. Если вы последовательно читаете, то не сможете увидеть, откуда ноги растут. Такие у меня представления о тексте.

О непрочитанном Пушкине

— Я всегда готов читать Пушкина, но до сих пор всего Пушкина не прочитал. Каждый раз, когда натыкаюсь на какое-то непрочитанное стихотворение, я вдруг понимаю: господи, почему я его не прочитал! Мне его хватает, хотя он написал немного. В этом заложено понятие единого текста.

Вот пример. Я раскрываю второй томик Пушкина, совсем ранние лицейские стихи заканчиваются первой строкой «Евгения Онегина». Это, наверное, 23-й год. Второй томик — от 19-го до 23 года. Я придерживаюсь этой последовательности. Замечательные вещи видны сразу. В молодые годы Пушкин редко писал эссеистику и редко её заканчивал. Но вдруг он даёт такую отповедь французской поэзии и французской литературе! Его даже в лицее звали французом, он владел французским лучше, чем русским. И тут я подумал, что французский-то он знал, а русскому научился, учился сухо. Недостаточно объяснить Пушкина наличием Крылова и Арины Родионовны, этого маловато. И вот каким-то образом он его так выварил, что Сталин даже умудрится сказать, что язык со времён Пушкина не изменился, хотя вокруг существовало кромешное варево этого советского чудовищного языка. Но русский язык всё перемалывает.

Я это все говорю к тому, что перед нами неоконченное эссе, отвергающее французские высоты. Французы были в то время большим авторитетом для читающей дворянской публики, тогда все читали по-французски и все тотчас получали из Парижа. Заканчивается эссе тем, что не пора ли перейти к своему Крылову. Следующее стихотворение посвящено няне. Все мы знаем классические строки: «Подруга дней моих суровых...» Арины Родионовны уже нет к тому времени, это более поздние стихи. Он бросается от французов в объятья к няне. Заглядываю в конец тома и там читаю замечательное известное стихотворение:

В чужбине свято наблюдаю

Родной обычай старины:

На волю птичку выпускаю

При светлом празднике весны.

Вдруг рядом — первая строфа «Евгения Онегина».

И я подумал: ничего себе птичку он выпустил. Значит, она ловилась, ловилась и наконец он её поймал всё же...

Кто-то сказал про поэзию: «Бывают далековатые сближенья». «Странные сближения» — это у Пушкина, это про историю...

О цитатах и кавычках, запятых, многоточии и новой книге...

На самом деле хронологическое сближение текста, когда вы изучаете гениального автора, становится информативным. Тогда понятно, от чего к чему он шёл, и как быстро он от чего к чему приходил. А у нас, кстати, Пушкин легко ложится, его комплектуют: том ранних стихов, том более зрелых стихотворений, том поэм, том драматических произведений, эссеистика. Всё складывается в компактные жанровые тома. Но так ведь никто не пишет: том такой, том такой. Поэтому так важен выход хронологического собрания сочинения. Он открывает вам процесс, в котором можно многому научиться.

Запятая — это тоже великая вещь! Сколько у меня было борьбы за знаки препинания, их никогда не хватает. Например, ни точка с запятой не годится, ни запятая. Запятая — мало, точка с запятой — много, точка — слишком. Я придумал даже многоточие и после этого с маленькой буквы. Это совершенно невозможная борьба. Очень трудно объяснить, потому что всё равно тебя поправят. Лучше бы не правили.

Мой «Ъ» произошёл оттого, что однажды ещё в советское время я шёл по Невскому, помыли фасад как следует, и вдруг выступило слово «Банкъ» с «ъ». Вот когда была твёрдая валюта! Поскольку я написал книгу о дружбе, то это книга о твёрдой валюте. (В названии новой книги Андрея Битова «БАГАЖЪ» есть уточнение: «Книга о друзьях». Это книга о друзьях — о Белле Ахмадулиной, Резо Габриадзе, Юзе Алешковском, Михаиле Жванецком (аббревиатура БАГАЖ), и — «Ъ» — о Гранте Матевосяне, Юрии Росте, Виктории Ивановой, Владимире Тарасове, Александре Великанове. Это одновременно и автобиография писателя. Тексты, которые писались в различных жанрах (литературоведческая статья, портретный очерк, поминальное слово) и по разным поводам, образуют единое повествование со сквозным сюжетом, — прим. автора.)

Всё своё богатство я бы променял на жизнь тех, кто ушёл. Они ушли, и их нет. Это самое неприятное, что есть в моем возрасте — утрата, утрата, утрата и утрата.

О черновиках

Даже черновик должен быть написан хорошо. Это я понял, потому что много занимался Пушкиным и всегда вглядывался в его черновики. Он действительно много работал над стихотворением. Почему он это предпочел, а это выкинул? Это не было понятно до тех пор, пока не удалось исполнять черновики Пушкина под аккомпанемент джаза, под джазовую импровизацию. Джазмены подхватили этот первый пласт вдохновения. Дальше работает мастер, мастер превращает черновик в окончательный результат. Он бывает иногда мёртвым, а иногда — совершенным. (Любовь к музыке привела Битова к созданию Пушкинского джаза, где чтение черновиков А.С. Пушкина сопровождается джазовой импровизацией. В 1998-1999 годах Пушкинский джаз гастролировал в Нью-Йорке, Берлине, Санкт-Петербурге и Москве, — прим. автора).

Все равно черновик — это самая красивая вещь. Мне кажется, рукопись, которая дрожит между черновиком и беловиком, то есть текст, который находится в промежутке, — это самый дышащий текст, его нельзя слишком выправлять, потому что он тогда становится выбритым. Его нельзя слишком начерно писать, потому что тогда ты написал плохой текст. Когда-то недавно думал об этом, читая на ночь. Я читаю про себя, чтобы уснуть, то, что помню из Пушкина, и засыпаю: «Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана?»

Заметка на полях

Произведения Андрея Битова переводились почти на все европейские языки. С 1978 года писатель живёт и работает одновременно в Москве и Ленинграде. По высказыванию самого Битова: «Питер и Москва меня располовинили». Андрей Битов выступал с лекциями во многих странах, преподавал русскую литературу в США. Президент российского ПЕН-клуба. За роман «Улетающий Монахов» (1987) ему присуждена Государственная премия РФ. В 1997 году стал лауреатом Государственной премии РФ и премии «Северная Пальмира» за роман «Оглашенные». А. Битов — шевалье ордена искусств и литературы (Франция), сопрезидент Набоковского фонда в Санкт-Петербурге, председатель комиссии по наследству Андрея Платонова, член президиума Мандельштамовского общества, лауреат премий журналов «Дружба народов», «Новый мир», «Иностранная литература», «Звезда», «Огонёк» и др. А. Битов — вице-президент международной ассоциации «Мир культуры», вице-президент европейского сообщества интеллектуалов «Гулливер» (Амстердам), член жюри «Пушкинской премии» в Гамбурге, член жюри премии «Триумф», член комитета по присуждению Государственной премии РФ. Идея соединения профессии с хобби привела Битова к созданию в 1991 г. неформального объединения «БаГаЖъ» (Битов, Ахмадулина, Алешковский, Жванецкий и примкнувшие Ю. Рост, А. Великанов, В. Тарасов и др.).

* Очевидно, имеется в виду тот факт, что дети до года видят мир перевёрнутым, по сравнению с тем, как видит его взрослый человек.