«Досье» на Парамонова. ОТ РОСТОВА ДО ЛОС-АНДЖЕЛЕСА

Исследователи русской эмиграции до обидного мало внимания уделяют «деловым людям», предпринимателям. Между тем история поставила весьма любопытный эксперимент, «вбросив» российских промышленников и финансистов в чуждый им мир западного бизнеса.

В нашей статье предпринята попытка проследить эмигрантскую судьбу одного из российских предпринимателей – Н. Е. Парамонова и парамоновской «династии» – второго и третьего поколений одной из ветвей семьи.

Имя Николая Елпидифоровича Парамонова (1876-1951) прежде всего ассоциируется с издательством «Донская речь», основанным им в январе 1903 г. В первый год своего существования издательство выпустило свыше 60 книг и брошюр и получило разрешение еще на сто с лишним изданий, заняв первое место среди провинциальных издательств. Книжки «Донской речи» были очень дешевы – от полкопейки до 6-8 копеек.

Сын казака Нижне-Чирской станицы Елпидифора Трофимовича Парамонова, крупнейшего донского предпринимателя, хлеботорговца, владельца мельниц и пароходов, председателя Ростовского биржевого комитета, Николай Парамонов принадлежал к новому поколению российских предпринимателей, тяготившихся докучливой опекой власти и стремившихся самим определять свою судьбу – да и судьбу страны. Рябушинские, С. Т. Морозов или А. И. Коновалов отнюдь не были исключениями; Н. Е. Парамонов на Дону или Н. В. Мешков на Урале относились к этому новому на Руси типу, очень мало напоминавшему купчин из пьес Островского.

Отсюда – их столкновения с властями и поддержка ими тех сил, которые раскачивали самодержавие. Николай Парамонов получил юридическое образование в Киевском и Московском университетах. Уже в студенческие годы имел неприятности на политической почве. В справке Донского охранного отделения Департамента полиции говорилось, что Парамонов «во время забастовки в Главных мастерских Владикавказской железной дороги в ноябре 1902 г. (знаменитой Ростовской стачки. – Авт.) принимал активное в ней участие путем раздачи денег и муки»; он также жертвовал суммы на освобождение под залог членов Донского комитета РСДРП, содержание тайных типографий, выписку революционной литературы. В одном из рабочих районов Ростова он устроил воскресную школу, где открыто велась революционная пропаганда.

Издательское дело Парамонов поставил с присущим ему размахом, без малейшего налета провинциализма. Он печатал книги Л. Андреева, И. Бунина, В. Вересаева, В. Короленко, А. Куприна и других популярнейших писателей того времени. Публиковал в основном произведения «с направлением», описывавшие мрачные стороны российской действительности, хотя, разумеется, значение этих рассказов и повестей выходило далеко за рамки «социального» содержания.

Особого размаха издательская деятельность Парамонова достигла в 1905-1907 годах. Он финансировал первый российский историко-революционный журнал «Былое», выпустил множество брошюр на социально-политические и исторические темы.

Успех изданий «Донской речи» объяснялся не только актуальностью и качеством книг в сочетании с низкими ценами, но и эффективной организацией дела. Отделения, склады и магазины «ДР» были открыты в Петербурге, Москве, Варшаве, Киеве, Вятке, Томске, Харькове, Одессе, Тифлисе и других городах. Прекрасно была поставлена реклама продукции. Как правило, каждая книжка «ДР» содержала списки изданий, находящихся в продаже. Выпускались и постоянно обновлялись каталоги. На обложках многих брошюр воспроизводились печатные отзывы об изданиях «ДР».

Потери на цене изданий компенсировались большими тиражами и быстротой оборота. У издательства была своя типография в Ростове-на-Дону, заказы «ДР» на растущий поток продукции размещались в 11 ростовских типографиях. После 1905 года издательство перенесло значительную часть своей деятельности в Петербург: там были более мягкие цензурные условия да и с распространением полегче. По меньшей мере в 16 типографиях Питера печатались издания «ДР».

Всего в 1903-1907 годах издательство выпустило больше 500 названий книг и брошюр.

Власти обратили внимание на характер изданий «ДР» еще в 1904, однако серьезные неприятности у Николая Парамонова начались с середины 1907 года. Издательство закрыли, а его хозяин угодил под следствие за распространение подрывной литературы. В 1911 Парамонов был приговорен к трем годам заключения в крепости.

Однако отбывать наказание Парамонову не пришлось. Поскольку распространение «вредных» книг продолжалось по всей стране, ему было предъявлено новое обвинение, по более тяжелым статьям. Началось новое следствие. Адвокатам удалось дотянуть дело до амнистии в связи с 300-летием воцарения Романовых.

Тем временем умер основатель династии. Его место в семейной фирме, которая теперь называлась «Е. Т. Парамонова сыновья», занял старший брат – Петр, он фактически вел большинство дел после смерти отца. Николаю после ликвидации издательства купили шахту в Александровске-Грушевском (ныне город Шахты). Здесь-то младший Парамонов и развернулся, поставив дело по лучшим американским образцам. Преуспевающий бизнесмен построил великолепный особняк на Пушкинской, лучшей улице Ростова (ныне здесь расположена библиотека Ростовского госуниверситета).

Во время первой мировой войны Парамоновы пожертвовали на дело обороны в общей сложности около 1 миллиона рублей. Тогда же Николай был полностью «реабилитирован». Произошло это при забавных обстоятельствах. Во время посещения Николаем II Ростова Петр Парамонов был среди встречавшихся с императором. Государь, пожимая всем руки, протянул руку и ему. Растерявшийся купец полез в боковой карман, достал оттуда заранее приготовленный банковский билет в 100 тысяч и положил в руку царю. Николай посмотрел на деньги, передал их адьютанту и затем вторично протянул руку, на этот раз для рукопожатия. На следующий день в местных «Ведомостях» было опубликовано всемилостивейшее восстановление Николая Парамонова во всех избирательных правах, которых он был лишен по одному из своих литературных процессов.

Особый сюжет парамоновской судьбы – период революции и гражданской войны. Было здесь и «подполье» при большевиках, когда ему пришлось, отрастив бороду и «распределив» детей по родственникам, уехать на время в Москву; и сбор средств для поддержки Добровольческой армии (в феврале 1918 со ступенек парамоновского дворца начался ее знаменитый «Ледяной поход»); и арест немецкими оккупационными властями и интернировние в Брест-Литовске; и борьба с атаманом Красновым; и даже недолгое пребывание в «министерском» кресле. С января по март 1919 года он был заведующим отделом пропаганды Особого совещания при Деникине. Однако программа кадета Парамонова – привлечь к работе в отделе социалистов – не встретила поддержки командования, и он подал в отставку.

В конце 1919 года Парамоновы уехали из Ростова, у ворот которого стояла конница Буденного, в Новороссийск, чтобы уже больше никогда не вернуться в родной город. В феврале 1920, накануне новороссийской катастрофы деникинской армии, семья Парамоновых ушла в Константинополь на собственном пароходе «Принцип» – единственном, что осталось от некогда богатейшего имущества. Рудники и мельницы остались новой власти. Начались эмигрантские скитания.

Около года Парамоновы провели в Константинополе, живя на средства от парохода, курсировавшего по маршруту Поти – Батуми. В начале следующего, 1921 года, когда надежд вернуться в Россию не осталось, Парамоновы перебрались в Германию. Сюда еще перед началом первой мировой войны Николай Парамонов перевел задаток за шахтное оборудование. Из—за войны поставки так и не начались. Теперь он рассчитывал вернуть вложенные средства. Однако и эти надежды не оправдались: видимо, гиперинфляция разорила германских партнеров.

Но надо же было как—то налаживать жизнь. Сметливый казак вложил большую часть средств в... пустыри – купил незастроенные участки земли в Берлине. Он точно рассчитал, что бурное развитие автомобильного транспорта приведет к росту потребности в гаражах, заправках и так далее, по-нынешнему – в автосервисе. В 1926 году был построен первый парамоновский гараж, в 1929 – второй. При гаражах появились авторемонтные мастерские и заправочные станции. Попутно Парамонов построил несколько многоквартирных доходных домов. Все это давало неплохой и стабильный доход и обеспечивало безбедное существование всего многочисленного семейства, включая семью брата Петра. (В эмиграции Петр практически отошел от дел; умер в 1940.)

Николай Парамонов заметно «поправел»; «Возрождение» предпочитал милюковским «Последним новостям»; поддерживал дружеские отношения с атаманом Красновым, с которым остро конфликтовал в 1918-1919 годах.

О «Донской речи» вспоминать не любил, хотя некоторые книжки издательства в доме были; часть из них была приобретена уже в эмиграции. Все это сгорело вместе с его архивом во время войны. Сын Николая Парамонова Елпидифор Николаевич вспоминает, что читал из книг «Донской речи» только одну: «Случай 212». «Дал мне ее отец как образец того, что не следовало бы печатать. Вообще отец не любил вспоминать о тех изданиях, которые подрывали старый строй и не раз говорил: «Эх, были молодыми да не тех людей слушали; теперь расхлебываем».

В политической деятельности Н. Е. почти не участвовал, разве что иногда бывал на эмигрантских «мероприятиях». Так, он присутствовал на печально известной лекции в Берлине П. Н. Милюкова, во время которой двое черносотенцев пытались застрелить бывшего кадетского лидера и в результате убили В. Д. Набокова. Парамонов был среди тех, кто задержал террористов. Единственной, по-видимому, организацией, в которой он принял некоторое участие, было «Братство русской правды», ставившее своей целью вооруженную борьбу с большевиками, вплоть до террора. Во главе «Братства» стоял известный поэт-символист и издатель Соколов-Кречетов, в число «братьев» входил Краснов, с «Братством» сотрудничал писатель Амфитеатров и другие.

Приход к власти нацистов в 1933 году поначалу никак не отразился на жизни Парамоновых. Н. Е. вызвали в гестапо на «беседу», интересовались настроениями, отношением к большевизму и почему-то к украинскому вопросу. Претензий не оказалось. Сложнее было со старшим сыном, Елпидифором. Он заканчивал университет и обнаружил недюжинные способности в инженерном деле. Ему предложили остаться при кафедре, писать диссертацию, чтобы стать впоследствии профессором. Однако в этом случае надо было принимать гражданство, что, соответственно, могло привести к службе в вермахте. И он отказался от перспективной карьеры. Елпидифор, или, как его называли в семье, Фор, стал инженером-механиком. Впрочем, научный склад ума, тяга к исследовательской работе позволили ему впоследствии, уже в США, запатентовать десятки изобретений.

22 июня 1941 года раскололо эмиграцию. Одни связывали надежды на освобождение России от большевизма с Гитлером, для других подобный путь был неприемлем. Парамоновы, по-видимому, относились ко второй категории. Н. Е. отклонил предложение нацистов вернуться на родину (разумеется, с возвращением принадлежавшего ему имущества) и заняться «восстановлением экономики». После 1941 белоэмигранты, даже отказавшиеся от сотрудничества с нацистами, преследованиям не подвергались – были лишь введены ограничения на поездки в прифронтовую зону. Елпидифор работал на одном из промышленных предприятий и, как все, считался мобилизованным – самовольный уход с предприятия карался смертной казнью.

В 1944 Н. Е. вместе с женой Анной Игнатьевной перебрался в Чехословакию, в Карлсбад. Вскоре туда отправился и Елпидифор, обзаведясь фальшивыми документами и сбежав со своего предприятия. В мае 1945 Парамоновы оказались в советской зоне оккупации. Ничего хорошего им это не сулило. Начались аресты эмигрантов. Квартиру Парамоновых разгромили – и оставили записку (читатели «i» могут на нее полюбоваться). Не дожидаясь своей очереди, Парамоновы (а именно – жена Елпидифора Людмила Ивановна, привлекавшаяся комендантом в качестве переводчицы) сумели получить разрешение на поездку в американскую зону. Откуда, разумеется, не вернулись.

И вновь семья у разбитого корыта. Дома и гаражи по большей части либо разрушены, либо остались в советской оккупационной зоне.

Но тут неожиданный – и финальный — вираж делает издательский бизнес Парамонова. В 1946 году Н. Е. вновь затевает «книжки для народа» – десятков тысяч соотечественников, оказавшихся в лагерях для перемещенных лиц. В основном – русская классика. Правда, первую книжку с изображением иконы Николая Угодника конфисковала американская администрация, посчитавшая недопустимой религиозную пропаганду. Русский шрифт добыл Елпидифор за банку тушенки у немецких наборщиков. Корректуру читал сам Н. Е. Несмотря на дешевизну, книги полукустарного изготовления все же какую-то прибыль приносили. Что позволяло семье сводить концы с концами. Лишь болезнь сердца вынудила 74-летнего Николая Парамонова отказаться от издательства. Умер он 21 июня 1951 года и похоронен на городском кладбище баварского города Байройт.

После смерти отца Елпидифор, работавший в американской администрации в Германии, опасаясь советского вторжения, уехал с семьей в США.

После недолгого пребывания в Нью-Йорке Елпидифор с женой и двумя дочерьми перебрался в Калифорнию. С первых дней жизни в новой стране работал по специальности, инженером-механиком. С языком (точнее, языками – он в совершенстве владеет английским и немецким) трудностей не было. В собственном двухэтажном доме в Лос-Анджелесе одна из комнат была оборудована под рабочий кабинет. Даже когда ему перевалило далеко за 80, он регулярно получал заказы на сложную проектную работу, на переводы технической документации с немецкого на английский.

Предпринимательская отцовская жилка так и не проснулась в Елпидифоре Николаевиче. А вот дочь Марина, начав с нуля, завела свой бизнес. Ей принадлежит небольшой заводик, где для экономии она сама и бухгалтер, и делопроизводитель; параллельно открыла консалтинговую фирму, которая помогает бизнесменам и частным лицам составлять налоговые декларации и изыскивать вполне законные способы минимизировать налоги.

...Стало уже общим местом сетовать и сожалеть об утрате Россией целого «культурного слоя» – о потерях в области литературы и искусства. Но произведения Бунина или Набокова, Рахманинова или Цветаевой – пусть с опозданием – но вернулись на родину. Куда более невосполнимая потеря – искоренение тончайшего слоя предпринимателей, самого духа и этики предпринимательства.