Императорское самовыражение

Ни книги, ни журналы, ни даже картины... Фонд редкой книги Публичной библиотеки выставил более нетрадиционные экспонаты, книжные знаки: экслибрисы, печати и штампы. Необычная функция их связана с историями личных библиотек прошлых веков. Богатые люди, преимущественно дворяне, собирали многотысячные коллекции книг, журналов и писем. Обладая таким значительным, зачастую уникальным собранием, владельцы вынуждены были помечать его. Для этой цели были введены экслибрисы — неповторимые оттиски, указывающие на принадлежность книги определённому владельцу. Разумеется, в первую очередь использовались элементы родового герба и вензеля. В XIX веке владельцами библиотек всё больше становились писатели, учёные, художники, просвещённая буржуазия, и вскоре экслибрис вытеснил гербовый.

Мода и необходимость в экслибрисах и других книжных знаках в прошлые века, пожалуй, даже превосходила современную тягу к печатям, визиткам, тюнингу. Принцип заявить о себе как об авторе коллекции и о своих интересах у наших предков был не слабее нынешнего.

Само слово является транскрипцией латинской фразы «из книг». Знак наклеивался на внутреннюю сторону книжного переплёта, либо на лицевой выбивался супер-экслибрис с инициалами. Коллекция книжных знаков нынешней выставки насчитывает около 40 штук. Отысканы книги из фондов личных библиотек Голицыных, Шереметьевых, высших учебных заведений. Но честь экспозиции всё-таки составляют книги монаршей семьи, Александра II, Николая II, возвращённая библиотека великой княжны Марии Павловны. Экслибрис Александры Николаевны, дочери Николая I, вообще признан одним из ранних русских вензелевых книжных знаков. Экслибрисы в России были введены, как многое прогрессивное, Петром I.

Стараниями социалистов геральдика и генеалогия, смущающие пролетариев, были объявлены вне режима, мода на экслибрисы заморожена.

— Известно, что после национализации двадцатых годов, спешной эмиграции дворян за границу, закрытия учебных заведений книги кочевали в основном по маршруту «ломбард — букинистический магазин», — говорит специалист Отдела редкой книги Надежда Климовна Аистова. — Основное Хранилище (публичная библиотека) скупало 95% продукции и фонды местных библиотек. Так случилось с коллекцией Алфераки и Фронштейна, Новочеркасской публичной библиотеки, библиотеки-читальни при Ростовской-на-Дону Главной Синагоге.

Библиотека директора императорских театров И.А. Всеволожского с письмами писателей, артистов и художников была, например, отправлена для перемолки на Голодаевскую бумажную фабрику. Материалы чуть ли не из-под станка вытащила Комиссия по охране книг при «Правбуме» и отдала в Центральный архив.

Выставкой экслибрисов заинтересовался выдающийся ростовский геральдист Л. Тортынский, в особенности книжным знаком Осоргина, прямого потомка Рюрика, автора романа «Сивцев Вражек».

До конца сентября осмотреть экспозицию может каждый. Возможно, ДГПБ звучит не так лаконично, как «личная библиотека императорского дома», принца Ольденбургского, академика Соловьёва, но нам есть чему поучиться в их изящной манере самовыражения.