ГЕОРГИЕВСКАЯ ПЛОЩАДЬ: ЛИЦОМ К СОСЕДЯМ

Значительную роль в градообразующих центрах городов всегда играли и играют сейчас соборы и церкви. Церковь, площадь, базар - были «тремя китами» локальных пространств, на которых города образовывали места общественной жизни. Так было с собором Рождества Пресвятой Богородицы, церкви во имя Святого благоверного князя Александра Невского, Покровской церкви, стоявшей в центре крепости Димитрия Ростовского, а затем на Покровской площади, собором Сурб-Лусаворич в Нахичевани...

К территории, образовавшей позже Театральную площадь, примыкали две церкви: армянская - Георгиевская (Сурб-Геворк) и русская - Софиевская - во имя иконы «София премудрость Божия» (о ней пойдет речь в одной из последующих глав). Церкви в Ростове нередко переносились на другие места, перестраивались, и что самое страшное, уничтожались в годы советской власти.

Когда прибывшие из Крыма армяне стали осваивать места своего нового поселения, благоустраивать свой Нор-Нахичевань, наряду со строительством жилых домов, административных зданий, они возводили, как я уже писал, и церкви. «Каменные церкви конца XVIII - середины XIX веков были построены нахичеванцами в архитектурных формах русского классицизма, так как возводить храмы в традициях армянского зодчества запрещалось... Поэтому вполне естественно, что авторами проектов армянских культовых зданий выступали в основном русские зодчие, реже армянские, получившие архитектурное образование в столице Российской империи». Если посмотреть на план Нахичевани, на котором специально выделены только храмы, то бросается в глаза их планомерное распределение по всей территории нового города. В центре Нор-Нахичевани - кафедральный собор и вокруг него, на значительном удалении, еще шесть церквей, одна из них так и не была построена. Она должна была быть воздвигнута в северо-западной части города.

Даты основания армянских храмов и время их строительства говорят о том значении, которое придавали армянские переселенцы строительству церковных сооружений. Здания церквей представляли собой немалую архитектурную ценность и безусловно украшали город.

Эти храмы принадлежали к армянской апостольской церкви (григорианской), одной из старейших в христианстве (она возникла в первые века новой эры). Армянская апостольская церковь признает у Христа и божеское, а человеческое начало в единой природе, в отличие от православной и католической церквей.

Георгиевская церковь занимала особое место - она была «выдвинута» в сторону крепости Димитрия Ростовского. Отстояла от городских застроек практически на два квартала западнее и на квартал южнее от основной магистрали - Соборной улицы, ведущей к центральной площади Нахичевани. Армянские переселенцы таким образом осваивали земли «межи», разделяющие крепость и Нор-Нахичевань. Но до валов крепости тогда было еще далековато - пустыри от нынешнего Нахичеванского переулка на востоке не были еще застроены.

Она находилась на месте между нынешним Управлением Северо-Кавказской дороги и стелой, установленной в честь освобождения Ростова от фашистских оккупантов. Немного ниже, в стороне строящегося левого каскада Театрального спуска (если стоять лицом к Дону, повыше трамвайных путей, перенесенных в 1936 году с Советской улицы на улицу Комсомольскую - ныне Закруткина). Эти пути одно время огибали развалины Георгиевского храма, разобранного в 1930-м.

Храм освятил 5 декабря 1787 года И. Аргутинский. Он отметил это важное событие в своем дневнике «Давтар» дважды - закладку и освещение церкви. «В году 1783 в воскресенье 10-го основал святой Георг». И вторая запись: «Год 1787, декабря пятого. Освятил церковь св. Георга с привезенными из Крыма сосудами».

В. Сидоров предполагает, что церковь сразу «возводилась каменной», об этом, по его мнению, свидетельствует «продолжительность строительства». Другой краевед Е.И. Малаховский пишет о том, «что церковь закладывалась деревянная, а когда была заменена каменной, неизвестно». В церкви были не только сосуды, привезенные из Крыма, но и каменные кресты - хачкары, изготовленные в XVII веке. Хранились здесь напрестольные кресты и ценные рукописные книги. Здесь находилась и святыня храма - мощи святого Георгия, помещенные в серебряную коробку. Надпись гласила: «Память от паломника Степана Ганджецяна в 1849 году, св. Георгию. Нахичевань».

Один из самых значительных крестов был вмурован «снаружи слева от южной двери». Прихожане могли прочитать: «Установлен снятой знак в честь паломника Ованеса и супруги... Рика, сыновей... и всего рода, год 1135(1698). Надпись напоминала также, что высечен сей крест «Рукой мастера Саркиса». Среди реликвий церкви находился и топаз поста Святого Георгия. Большая роскошная картина святого Георга - дар Георга Давидовича Числияна.

Интерьер церкви украшали старинные картины в дорогих, позолоченных и посеребренных рамах, позже, при ремонте церкви в 1892 году, их заменили на рамы из красного орешника.

В храме святого Георгия хранилось рукописное евангелие с надписью «Это святое Евангелие было написано переписчиком Стефаном в 1297 году армянского летоисчисления, в царствование Семиада и патриаршества преосвященника Георгия. Надпись свидетельствовала, что книги эта побывала в руках магометан, но потом «была освобождена из плена».

Можно предположить, что такое великолепное внутреннее убранство и церковные культовые святыни армянских переселенцев (по существу музейные вещи) были выставлены в самую «западную» по местонахождению церковь для того, чтобы продемонстрировать жителям соседней крепости образцы своей духовной культуры и искусства. И конечно же, русские, да и представители других народов, живущих в крепости: греки, грузины, калмыки, украинцы заходили в этот храм. Ведь их многое интересовало и в жизни, и в быту своих новых соседей.

Армяне, поселившиеся на российской земле, очень внимательно относились к тому, какое мнение сложится о них у русских соседей. Эти отношения сказывались не только в деловых, торговых операциях, но и на бытовом уровне. Известны такие факты; чтобы поддерживать высокие нравственные устои среди армянских горожан, нахичеванский магистрат в первые годы жительства выпустил постановление, обращенное к полицмейстеру. В нем предписывались жесткие меры наказания (порка в самых людных местах: у магистрата или на базаре) тех, кто был уличен в прелюбодеянии. Среди этих наставлений, в частности говорилось: «Ты должен заботиться о благочинии в нашем городе, дабы благонравием своим мы могли сиять в русской земле, как зеркало».

Здание церкви два раза ремонтировалось: в первый раз - в 1852-53 годах на средства одного из прихожан. Имя пожертвователя было запечатлено для истории на медной доске: отремонтирован храм во имя св. Георга-полководца трудом и средствами второй гильдии нахичеванского армянского купца Мадтеоса Хачатуровича Ерецюханяна, боголюбцем добродетелей в 1853 году...».

Второй ремонт проводился спустя сто дет после основания церкви - в 1892 году. Во время этого ремонта появилось небольшое строение, прикрывавшее двери, ведущие в церковь. Такое новшество подсказано было обстоятельствами - церковь, стояла на открытом месте. И ветры создавали много неудобств прихожанам, особенно в зимние холода.

Георгиевская церковь представляла собой довольно значительное каменное сооружение - ее шесть высоких окон, украшенных сверху каменными «наличниками» - традиционными ампирными треугольниками венчал большой купол с «луковкой». Звонницу также украшал купол с «луковкой».

К Георгиевской церкви примыкало большое пространство, часть которого образовывала Георгиевская площадь. Само место предопределяло возможность большого стечения народы.

Армяне широко и эффектно отмечали праздник Святого Георга - «Хрыдез». Он начинался 23 апреля и продолжался обычно несколько дней. Празднество включало целый спектр торжественных и развлекательных мероприятий. Три дня стекались в церковь паломники. В это же время здесь выбирали невест.

В дни праздника в Георгиевской церкви бывали практически все жители Нахичевани и окрестных армянских сел. Многие приезжали и приходили в национальных костюмах. Приходило немало и ростовчан, особенного много было молодежи и детей. Праздник начинался с торжественного богослужения, в котором принимали участие все высшие чиновники и представители городского общественного управления. Георгиевская площадь была уставлена торговыми павильонами. Открывалась ярмарка со всеми ее увеселительными мероприятиями, сопутствующими массовой торговле предметами «народного спроса» и лакомствами. Каждый из купцов старался украсить свое место оригинально, с выдумкой, чтобы отличаться от соседей и привлекать внимание покупателей и гуляющих. Наряду с традиционными товарами праздничных ярмарок был устроен «Базар сытинских изданий» - продавались дешевые, популярные книжицы самых известных писателей.

Вот как описал такие гуляния выдающийся армянский художник Мартирос Сарьян, проведший свое детство в Нахичевани: «Самым большим народным праздником считался день снятого Геворка, 23 апреля. На площади, названной именем этого святого, на пустыре между Ростовом и Новой Нахичеванью открывалась огромная ярмарка, продолжавшаяся целую неделю. Здесь собирались жители обоих городов и крестьяне окрестных армянских сел. Приходили и из ближайшей казачьей станицы. Крестьяне в ярких национальных одеждах придавали ярмарке своеобразный колорит. Вокруг царил невероятный гул, создаваемый шумящим народом, криками продавцов фруктов, сладостей, воды, игрушек и других товаров. Мы увлекались каруселями, обвешанными и разрисованными фантастическими украшениями. С восхищением смотрели, как кружатся на каруселях под орган взрослые и дети. У входа в цирк, зазывая гостей, толпились актеры и клоуны. Если в наших карманах заводилась пара гривенников, мы целыми днями болтались на ярмарке, беспечные и счастливые. На эти деньги мы покупали себе халву, апельсины, русский квас. Домой возвращались только поздно ночью».

В программу народного празднества входили и другие развлечения и забавы. Так, по свидетельству репортера газеты «Приазовский край» (1915 год) на специальной площадке Общество помощи школьнику устраивало лотерею - аллегри (лотерея, в которой розыгрыш производился сразу же после покупки билета, и если счастливчику везло, он сразу же получал желанный выигрыш). Разыгрывалось около 500 самых разнообразных вещей: игрушки, предметы, необходимые для школы, книжки с яркими картинками и многое другое, что могло привлечь внимание родителей и детей. Сбор от лотереи шел на развитие организации «по оказанию помощи недостаточным учащимся», т.е. ученикам из бедных, малообеспеченных семей, испытывающих финансовые трудности при оплате за обучение.

Программа развлечений продолжалась все дни ярмарки. Шла мировая война, поэтому одна из игр, по мнению ее устроителей, служила воспитанию патриотических чувств граждан, - она так и называлась «Бей немца». Другая игра посвящались вечной и самой привлекательной теме – «Счастье», обращенной в основном к женщинам.

Праздничное настроение гуляющих поддерживала и музыка. В разных местах площади играли три оркестра. Басовито, тягуче вел мелодию «орган» (шарманка, под которую танцевали). У шарманщика всегда был с собой ящичек, из которого попугай вытаскивал сложенные небольшие бумажки с разными предсказаниями - опять-таки - на счастье. Редко кто удерживался, чтобы не испытать судьбу.

В годы, предшествовавшие мировой войне, самыми популярными были духовые оркестры - под их музыку танцевали взрослые пары. Играли армянские национальные инструменты: зурна, бубен. Темпераментная, брызжущая эмоциями музыка толкала ноги в пляс. Спустя много лет, когда и Георгиевской церкви давно уже не было, а Ростов и Нахичевань соединились в один город, такие небольшие армянские оркестрики играли на пляже, на левом берегу Дона. Мне удалось застать этот народный обычай.

Работал, как писал Сарьян, и передвижной цирк. Это, пожалуй, было одно из самых притягательных зрелищ, особенно для детей.

М. Сарьян, родившийся в 1880 году передает свои детские впечатления от ярмарок, проходивших в начале 90-х годов XIX века. Известная писательница Вера Панова, родившаяся в 1905-м и жившая в Нахичевани, также вспоминает эти ярмарки «с качелями и каруселями» - она запечатлела уже предреволюционные годы.

Воспоминания Сарьяна и Пановой, будущих художника и писателя, - детские. Это, по-своему, очень важные свидетельства. Детский глаз выхватывает, а мозг удерживает в памяти самое яркое, колоритное, то, что всегда привлекает внимание ребенка - а ведь это суть празднества.

Праздники святого Георга (Георгия Победоносца) несли в себе элементы «победного торжества», изначально в них царил дух вольности, уверенности народа в своих силах и в тоже время ярмарочной раскованности, которая была своего рода до появления массового эстрадного искусства и игровых спортивных состязаний «выхлопом» эмоций, катарсисом народа. И наивный глаз ребенка подмечал не меркантильную сторону торжища (ярмарки), а его праздничную, карнавальную сущность. Ярмарки на Руси и носили эту карнавальную функцию, причем, они были карнавалом не высшей придворной знати (они пришли в эту среду из Западной Европы), а народного «эмоционального раскрепощения». В этом смысле «Хрыдез» очень напоминал «Вардевор».

Подсознательно праздник Георгия Победоносца, который армянский народ считал своим главным, вселял в души людей уверенность в своих силах - а это так нужно было народу, который жил далеко от своей исторической родины.

Эти праздники, начавшиеся с устройства церкви, продолжались долгие годы, что также свидетельствует о значимости и живучести народных традиций и ритуалов.

Георгиевская площадь, стоявшая за чертой Нахичевани, была ее самой дальней западной окраиной. А окраина - это особая черта города. Как центр, его главные площади, рынки, «стягивают» город центростремительными силами, образуя дух поселения, его лицо так и окраины, подчиненные уже центробежным силам определяют «край его одежды». Это всегда пустыри, свалки, куда город выбрасывает отходы своей цивильной деятельности. Он, занявший когда-то чистую землю, «расплачивается» с природой грязью окраин.

Площадь была выложена каменной плиткой, и дорога от нее вела по направлению к Большой Садовой Ростова, хотя и здесь, по замечаниям репортера газеты «Южный телеграф» уже в начале XX века встречались «трудно преодолимые препятствиями виде выбоин и грязных луж в дождливый сезон». За Георгиевской площадью, южнее ее начинался Георгиевский спуск. Пониже к Дону тянулась Георгиевская балка, тут когда-то был большой овраг, размытый паводковыми водами и сильными дождями. Так, по словам В. Сидорова, церковь рождала целое эхо, целый «куст» созвучных наименований.

Не раз раздавались «вопли» местных жителей, обращенные к властям, - они просили «огородить барьером яр буерака», «выставить постоянных сторожей», «поставить столбики с надписями о воспрещении жителям сваливать навоз и нечистоты».

Но это был крик «вопиющих в балке». Среди отбросов, бытового мусора случалось находили и трупы. Старые газеты, падкие до сенсаций, описывали жуткие детали и подробности.

Если судить по печатным публикациям (и верить им) в начале XX века властям удалось навести относительный порядок в балках. Газета «Южный телеграф» сообщала об осмотре Георгиевской и Поповской балок, береговой полосы, между 13 и 15 линиями, по жалобам нахичеванцев. «Рейд» проводили городской голова Балабанов, заведующий санитарным бюро врач Ключев, санитарный врач Асвадуров и полицмейстер. Они установили, что «никаких свалок нечистот и отбросов ни старого, ни нового происхождения не обнаружено - только земля и старый мусор».

Придонский низ Георгиевского спуска выводил к пристаням, корабельным стоянкам. Напротив на заводской стороне товарищества «Е.Т. Парамонов и сыновья» арендовали у Нахичевани участок под грузовую пристань». На правом берегу Дона находились биржевые склады и магазины «были еще Георгиевские ворота - в Александровском саду, с западной стороны обращенной к «святому Георгу».

Обратим внимание на эту деталь; от крепости Димитрия Ростовского, когда она еще стояла в чистом поле, в сторону Нахичевани открывались Георгиевские ворота, в Нахичевани-на-Дону навстречу - тоже Георгиевские. Города словно тянулись друг к другу.

6 декабря 1929 года НКВД СССР принял постановление № 118 с грифом «Совершенно секретно». В нем говорилось: «Запретить совершенно так называемый трезвон, или звон во все колокола. При сокращении колокольного звона колокола должны быть сняты и переданы в государственные учреждения для использования в хозяйственных нуждах».

Заканчивался год великого перелома. Советская власть набралась сил для более широкого наступления против своих «врагов». Один из первых ударов наносился по церкви. Сначала церкви лишили голоса. Ведь колокольный звон - отзвук «народного вече». А если у церкви нет колоколов, то зачем она сама? Кроме того, согласно постановлению сотрудники НКВД «проводили работу по изъятию враждебных элементов, организовавших выступление населения против снятия колоколов».

Удар по церкви был, конечно же, не случаен. Партийные идеологи хорошо понимали: религия и ее важнейший институт - церковь представляют серьезную угрозу на пути распространения среди населения нового социалистического учения. Церковь была связующим, организующим центром иной, «несоветской» жизни. Но подавив церковь, уничтожив и сослав в Сибирь наиболее активных священников, адепты коммунистической идеологии «взяли на вооружение», переосмыслив, переакцентировав, подстроив под идеи строительства социализма, «светлого будущего» - рая на земле, многие церковные идеи, обряды, ритуалы. В этом организованном управлении массами церковь могла сильно мешать коммунистической пропаганде, ее распространению, внедрению в сознание людей в практической жизни строительства нового общества.

В начале тридцатых годов в Ростове были разрушены многие церкви, в том числе и Георгиевский храм. Ушли в историю народные празднества и гуляния. Массовые праздники стали иными в 30 - 50-е годы, в 70-80-е - совсем другими, тем более - в наши дни. Ушел дух народного карнавала. Все было окрашено политикой, все делалось по указке сверху. Советские праздники не поднимали «людей», а «опускали» их сначала под идеологическим прессом, а в наши дни, под прессом масс-культуры.