ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ МУРАДА КАЖЛАЕВА

Недавно в Центре им. Кима Назаретова состоялся большой концерт. На афишах значилось: «В гостях у Донской весны композитор, народный артист СССР…  Мурад Кажлаев». А я бы еще добавила, хотя в анонсах так и не пишут: «давний и добрый друг нашего города, дружба с которым — и человеческая, и творческая, — продолжается вот уже 43 года».

Сегодня даже простое перечисление званий и наград Мурада Магомедовича займет столько же места, сколько и эта статья. А тогда, в 60-м году прошлого века…

— Я жил на самом последнем этаже цирка. Там были маленькие комнатки, где я писал музыку для дагестанского аттракциона. Он как раз работал в цирке, и я вечером мерил по секундомеру продолжительность номера. Это был мой первый приезд в Ростов.

Почему-то меня стало сюда тянуть. Вскоре я познакомился с Георгием Балаевым. Помню, как в 1962 году с оркестром Георгия Михайловича мы репетировали песню «Здравствуй, столица» в этом же зале кинотеатра «Россия», как везли первую эстраду Северного Кавказа, которая зарождалась на базе Ростова.

Встреча Мурада Кажлаева с Кимом Назаретовым и дальнейшая дружба — ещё три года спустя. Ким недавно вернулся с учебы из Харьковской консерватории.

— Началась большая дружба, которая продолжалась почти 30 лет. Работа в консерватории — это результат дружбы с Кимом. Педагогика от меня всегда была «где-то», но Ким сказал мне: «Пожалуйста, Мурад Магомедович! Вы должны работать на новом факультете». Я сказал «нет!», но как видите, до сих пор работаю и очень привязался к этому.

А за год до этого Мурад неожиданно был назван… пакистанским композитором. И кем? Самим Уиллисом Коновером, легендарным ведущим «Голоса Америки»! А было это так.

Центральный Комитет комсомола и Комитет культурных связей с заграницей отправил в Америку 20 молодых специалистов. Каждого из «посылаемых» американские представители подробно расспросили о том, что предпочитают есть, пить, с кем бы хотели встретиться. Мурад, только что вернувшийся из поездки по Африке и написавший под впечатлением большой джаз-концерт, назвал несколько имен, в том числе — великого Дюка Эллингтона. На всякий случай взял с собой и партитуру концерта. И каково же было удивление, когда по приезде ему позвонили и сказали: «Послезавтра в студии CBS вас примет маэстро!»

— Я протягиваю ему партитуру. Дюк открывает, внимательно смотрит и говорит: «О, как это интересно!» В тот момент я — как истинный дагестанец! — достаю наш коньяк «Юбилейный». Дюк берёт бутылку, встряхивает её и говорит: «О, у вас коньяк такой же густой, как и ваша партитура!»

Мурад благополучно вернулся в Махачкалу. А спустя несколько месяцев среди ночи внезапно раздался звонок московского друга Олега Лундстрема: «Скорее включай Коновера, Эллингтон играет твой концерт!»

— Я слишком долго искал нужную волну, оркестр отыграл больше половины. В конце Уиллис Коновер — он был ведущий этой программы — сказал буквально следующее: «Вы прослушали «Экзотический концерт» для джаз-оркестра пакистанского композитора Мурада Кажлаева». Ну кто в то время на западе слышал о такой маленькой горной стране, как Дагестан?

Вообще в биографии Мурада Магомедовича очень много интересных встреч и предложений к сотрудничеству. Не все они реализовались, зато факт остаётся фактом: в начале 90-х оркестр Юрия Силантьева под управлением Мурада Кажлаева должен был сопровождать награждение «Оскаром» самого Феллини.

Вот лишь несколько штрихов к портрету Мурада Кажлаева, авторский вечер которого фактически превратился в музыкальное приношение этому необычайно светлому и открытому человеку. Я видела Мурада Магомедовича на ежедневных чуть ли не восьмичасовых репетициях. Выкроить минутку для спокойного разговора не было никакой возможности, в небольших перерывах он, отвечая на вопросы, одновременно говорил по телефону, подправлял партитуру, выяснял ближайшие планы, справлялся о выполнении данных ранее рекомендаций. И все — на вдохе!

Прошедший концерт, который вел сам Мурад Магомедович, был грандиозным праздником искусства. Здесь было все: муниципальный джаз-оркестр Кима Назаретова и народный ансамбль восточного танца «Лила», камерный струнный оркестр училища искусств и весь джазовый арсенал от детского биг-бэнда джазовой школы им. Кима Назаретова до аспирантов консерватории — выпускников класса профессора Мурада Кажлаева. А выступление народной артистки России Анны Литвиненко просто утонуло в нескончаемых овациях и криках «браво»! И все это — в совершенно «убитом» зале, состояние которого не выдерживает никакой критики. Я слышала, как девушка сзади сказала: «Я всех пришедших в этот зал люблю! Они готовы даже сюда прийти, лишь бы встретиться с настоящей музыкой!»

Фактически концерт закончился братанием Москвы с Ростовом-на-Дону. Именно так я восприняла исполненные вместе с залом песни — «Москва златоглавая» и «Ростов-на-Дону», последнюю из которых Мурад Магомедович подарил нашему городу в связи с 250-летием.