Мастер светописи

    1980 год — юбилейный в истории фотогра­фии. Искусству светописи — 150 лет. Всего полтора столетия... Трудно даже сравнить этот небольшой срок с   многовековой   историей традиционных изобразительных   искусств — графики, живописи. И все же фотография прошла славный путь. Большая часть ее истории пришлась на бурный и стремительный XX век. И человек с фотоаппаратом оказался летописцем этого века. Есть прекрасные стро­ки К. М. Симонова: «Человек, который смот­рит на жизнь через глазок фотоаппарата, все­гда в конечном счете глядит через него в историю...»

      Начав с подражания живописи, фотография сегодня в полной мере ощущает себя полно­правным членом семьи искусств. Лучшие ра­боты фотомастеров, поднимаясь до высот об­разности, сохраняют при этом огромную силу документа. Фотография не только доносит до нас образы ушедшего, она обличает войны и несправедливость, зовет к миру и добрым от­ношениям между людьми. Фотография приш­ла к исследователям морских глубин и к космонавтам. Без нее невозможно представить се­бе практически ни одного направления   дея­тельности современного человека.

   Еще в ленинском декрете 1919 года «О пе­реходе фотографической и кинематографиче­ской торговли и промышленности в ведение на­родного комиссариата по просвещению» опре­делена важность труда фотографов: профессионалов и любителей. Их силами день за днем пишется фотолетопись страны.

     Ежегодно в свет выходят альбомы лучших произведений отечественной и мировой фото­графии. Но остаются зачастую вне поля зре­ния фотографии непритязательные и буднич­ные на вид. Фотографии, относящиеся к на­шей «малой родине», к отчему краю.

Так часто бывает, что с течением   лет за­бывается имя автора снимка. Фотография про­должает жить, даже публикуется на страницах журналов и книг, а ее создатель остается не­известным. Во многом это относится к герою этого биографического очерка, нашему земля­ку, замечательному изобретателю,   мастеру светописи Ивану Васильевичу Болдыреву.

…Закручинились, присев у куреня, старик со   старухой.  Невеселые, видно, уних думы. Подворье в ветхость пришло,  заботы требует, но силы уже не те, жизнь, почитай, прожи­та, а из нужды, бедности так и не выбрались...

     ...Вольно расположилось на крыльце и веранде дома большое семейство  зажиточного казака. Все вышли, от мала до велика, позировать фотографу. Одеты по-разному: одни, что называется, по станичной мо­де, - другие так, что и в город показаться не стыдно. И дом, хотя традиционной казачьей постройки, но и размерами ве­лик, и крепок — не на одно поколение…

«Подворье бедного казака», «Семья богатого казака» — под такими названиями описан­ные фотографий можно увидеть в донских музеях, в краеведче­ских книгах и брошюрах. Из­вестен их автор: уроженец станицы Терновской Иван Бол­дырев. Более ста лет назад с тяжелым фотоаппаратом   на треноге неутомимо путешест­вовал он по родным местам, кадр за кадром запечатлевая жизнь и быт казаков, народ­ные типы, сцены воинской службы. Сегодня эти  снимки служат драгоценными доку­ментальными свидетельствами давно минувшего, фотографии Болдырева — одни из наиболее ранних светописных работ, сделанных на Дону, они слов­но специально созданы масте­ром как иллюстрации к учеб­нику краеведения, в помощь сегодняшним историкам, изу­чающим социально-экономиче­ские условия того времени, особенности   имущественного расслоения крестьянства и ка­зачества в пореформенные го­ды

    Кроме   того,   фотографии И.В. Болдырева удивительно образны, живописны. Сущест­вует  уникальный документ: подробное описание фотографических и фототипических коллекций императорской публичной библиотеки, ставших ныне частью богатейших фон­дов Ленинградской публичной библиотеки имени М. Е Сал­тыкова-Щедрина. Автор  опи­сания — Владимир Васильевич Стасов.  Сотни   фотографий, имеющих художественную, ис­торическую, этнографическую ценность проанализировал ве­ликий критик. И среди них — снимки нашего земляка.

«СОБРАНИЕ ВИДОВ И ТИПОВ ИЗ ДОНСКОЙ ОБЛАСТИ...»

В. В. Стасов о фотографиях Ивана Болдырева.

    «Собрание видов и типов из Донской области,   снятых   в 1875—1876 годах уроженцем того края, ныне петербургским фотографом, И. В. Болдыре­вым». Снимки эти  были ис­полнены им во 2-м   Донском округе, в станицах Цимлян­ской, Кумшацкой и Есауловской, и представляют, на 75 листах, не только любопытные, прекрасно выполненные  вос­произведения местностей и личностей, но также   целые, живописно и необыкновенно естественно расположенные группы донских казаков и казачек, в их домашних, сель­ских и служебных работах и занятиях.   Многие из   этих групп являются   настоящими «бытовыми картинами», в ма­лых размерах, точно созданными талантливым художником. Так,   например, фотография №69, «Казак-стрелок»  представляет 75-летнего старика, бодрого и энергичного, целя­щегося из ружья с подставкой, по позе,  по выражению эта фигура напоминает  знамени­тую картину Перова «Птице­лов». Тот же самый стрелок, но уже стоящий во весь рост, опираясь на ружье и рассматривающий издали уток на ре­ке из-под расставленной   у глаз щитком ладони (№ 68), точно так же настоящая карти­на «Старики, казак и казачка», сидящие на крыльце и горюю­щие об украденной лошади (№ 55), «Казаки, возвращающие­ся с охоты» (№ 50), «Казаки, воз­вращающиеся   с   ярмарки» (№ 16) и «с заработков» (№ 17), «Казачки, поливающие огород» (№ 19) или «сносящие кизяки в сарай» (№ 20), или «стригущие овец» (№ 22), «Казацкие девоч­ки,   шьющие   себе платья» (№ 24), «Казак, чистящий себе седло» (№ 29), «Казаки, леча­щие быку ногу» (№ 37), «Каза­чье семейство», состоящее из 21 человека от прадеда и до правнучек, расположившихся, стоя и сидя, по   ступенькам лестницы у своей хаты (№66), и множество других групп, фи­гур и личностей, начиная от 4- и 6-летних мальчиков, мо­лодцами сидящих верхом на мохнатых  лошаденках (№ 33 и 61), и кончая 90-летними ста­риками и старухами, — все это представляет галерею  ориги­нальных и изящных картин».

 Упомянутая критиком в началеобзора цифра — 75 лис­тов — лишь малая часть дон­ских фотографий Болдырева. В альбом «видов и типов» он отобрал самое лучшее. Малым был и «тираж» самодельного издания — два   экземпляра. Один — для публичной библио­теки, другой — Русскому ге­ографическому обществу.

Кем же был фотограф Иван Болдырев, чем еще известен? Непросто отыскать сведения о нем. В Москве, в Ленинской библиотеке, можно воспользо­ваться двумя редкими книжками, им же самим написанны­ми. Называются они одинаково: «Изобретения и  усовер­шенствования, сделанные по фотографии  И. В.  Болдыре­вым». Взяв за основу содержа­щееся в них краткое жизне­описание этого даровитого че­ловека, нам придется  совер­шить экскурс в историю светописи, обратиться к фотогра­фическим книгам, журналам прошлого века,  заглянуть в краеведческую литературу, — чтобы полнее представить круг интересов, круг общения Болдырева на Дону и в Петербурге.

И В. Болдырев переехал в Петербург. Вернемся, однако, в Новочеркасск начала семи­десятых годов прошлого ве­ка, Иван Болдырев считался уже военным казаком и дол­жен был идти на службу, «в поле». Или — внести в казну военный годовой капи­тал в размере 85 рублей. Денег не было,  но были друзья среди художников и артистов. Собрав нужную сумму,они «откупили» свое­го товарища для новых изо­бретательских трудов и твор­чества. Его увлечением был театр. В Новочеркасске один сезон работал Александр Ленский, имя которого в истории русского театра стоит в ряду с именами В. Давыдо­ва, М. Савиной, П. Стрепетовой, В. Комиссаржевской. Ленский был одним из тех, кто «откупал» Болдырева. Молодой фотограф снимал молодого актера в«Гамлете». Снимал других своих друзей в ролях и в жизни. Нужно ли говорить, на­сколько интересны были бы сегодня эти фотографии, но, к сожалению, они   неизвестны нам. Может быть, безвозвратно теряны, но, хочется думать, — пока не найдены.

    Можно предположить, что знакомство с театром, дружба с актерами немало способство­вали становлению эстетиче­ских взглядов Ивана Болдыре­ва. И в дальнейшем он под­держивал добрые отношения, встречался с Александром Павловичем Ленским, ставшим од ним из корифеев Малого те­атра.

      Вновь обратимся к автобиографическим записям И. В. Бол­дырева, изданным более ста лет назад, в 1883 году. Его воспоминания переносят нас в Петербург.

    «Так как материальное поло­жение не позволяло мне занять­ся исключительно  образова­нием, то я поступил в фото­графию Лоренца в качестве ре­тушера и помощника, и в ча­сы досуга стал посещать шко­лу поощрения  художников. Отдавшись всецело любимому искусству — рисованию, я оставил фотографию, но в ка­никулярное время я уезжал на Дон собирать типы казаков и между этим иногда   снимал фотографии с публики, а по возвращении в Петербург эти типы передавал П. Н. Полено­ву, В. В. Стасову — в Импера­торскую публичную библиоте­ку и Л. Н, Майкову — в этно­графический отдел Император­ского Русского географическо­го общества. В 1874 году я пос­тупил в число вольнослушате­лей Академии    художеств. Вследствие этого войско меня уволило от службы, выпустив в отставку — предоставляя полную свободу для дальнейшего развития.

В Академии я познакомился с художником М. Ф. Каменским, от которого приобрел потом фотографический аппарат, при­везенный им из Флоренции. Аппарат этот   был довольно громоздкий и сложный...»

Небольшой фрагмент воспо­минаний И. В.  Болдырева заставляет обратиться к  ста­рым энциклопедическим сло­варям и справочникам. Ведь автор называет несколько имен, среди которых широко известно лишь имя Владимира Васильевича Стасова. Между тем П. Н. Поленов и Л. Н. Майков, собравшие фотографические карточки «видов и типов из Донской области» работы Ива­на Болдырева, сделали неоце­нимо важное дело: сохранили в архивах редкие светописные изображения из жизни казаче­ства семидесятых годов   минувшего века. Эти снимки до­роги нам сегодня. И еще доро­же, важнее для понимания истории Дона они будут для бу­дущих поколений. Здесь  необходимо отметить, что сам автор фотографий лишь с го­дами, под влиянием окружения в Петербурге и на Дону, стал осознавать важность создан­ной им фотолетописи.

      Итак, два имени из энцикло­педического словаря Брокгауза и Ефрона. Издание 1898 года.

Петр Николаевич Полевой получил образование на историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского университета, где был в даль­нейшем приват- доцентом.   В 1880-х годах издавал «Живописное обозрение». Большим успехом пользовались его «Ис­тория русской литературы в очерках и биографиях» и «Учебная русская хрестома­тия». Многим была знакома книга П. Н. Полевого «Очерки русской истории в памятниках быта». Знал ее и И. В. Болды­рев, живо заинтересовавший­ся коллекционированием пред­метов быта донских казаков.

   Леонид Николаевич Майков, младший брат Аполлона и Ва­лериана   Майковых,  также занимался исследованием исто­рии русской литературы. В 1882 году был назначен помощ­ником директора Публичной библиотеки, позднее   избран академиком, вице-президентом Академии наук. И. В. Болды­рев познакомился с Л. Н. Май­ковым, когда он возглавлял эт­нографическое отделение Рус­скою географического обще­ства и редактировал   сразу несколько изданий, в том чис­ле — пять томов «Записок по отделу этнографии». Несомнен­но влияние ученого на разви­тие, образование Ивана Болды­рева. Всегда жадно тянувшийся к учению, он удивлял зна­комых разносторонностью сво­их увлечений и познаний.

    Примечательно и имя М. Ф. Каменского, брата выдающего­ся скульптора, академика Фе­дора Федоровича Каменского, посещая которого во Флорен­ции, И. Болдырев приобрел большую по тем временам ред­кость — походную фотокамеру. Она умещалась... в   двух сундуках общим весом десять пудов. Что же входило в комп­лект? Сам фотоаппарат на треноге, большой запас кас­сет, принадлежности и реак­тивы, а еще — темная поход­ная комната - палатка, предназначенная для  приготовле­ния стеклянных светочувстви­тельных пластинок непосред­ственно перед съемкой. Пере­делав объектив, Иван Василье­вич поспешил в родные края. Весь световой день путешество­вал он по станицам Цимлян­ской,  Кумшатской, Есауловской. Его интересовало все: лицо, одежда, жилье, станичные сходы, девичьи хороводы. Хотелось как можно полнее представить в   фотографиях весь уклад жизни родного До­на. Осуществлять замыслы помогали не только природная одаренность и знания, получинные в Петербурге. Помо­гал  объектив,  позволяющий изображать большие   группы людей, жанровые сцены резко и отчетливо во всей глубине пространства. Как фотографу, ему   постоянно открывалась важность его  дела — сохранить для истории «образы  и виды Донской области».   В этом убедило его внимание со стороны В. В. Стасова, Л. Н. Майкова, П. Н. Полевого. Помог понять непреходящую ценность документального снимка и альбом   петербургских видов   работы   А. Лоренса, очень скоро ставший большой редкостью. Не давала  покоя и страсть к изобретательству — хотелось усовершенствовать затвор фотоаппарата, придумать прозрачный эластичный заменитель тяжелым и легко бьющимся стеклянным плас­тинкам.

Сколько ценных кадров безвозвратно погибло из-за этих хрупких стеклянных пластин! Он знал это по своему горькому опыту.Снимая на Верхнем Дону, решил собирать в хуто­рах и станицах предметы ис­конного казачьего быта, чтобы составить коллекцию для показа в Петербурге. Эта мысль родилась тоже под влия­нием Стасова. И верно: сколь­ко непритязательных на вид (но поистине уникальных) про­изведений народных мастеров видел он в дни путешествий. Многие, пожалуй, и не встретить вновь. Нет, решено, надо составлять коллекцию. И он принялся за дело с рвением энтузиаста. Глиняную посуду упаковывал в ящики от фото­камеры. В них же тщательно укладывал отснятые негативы. А на обратном пути — беда Возница не удержал повозку на ухабистой крутой дороге. В ящиках оказались черепки и осколки стекла.

Нет, фотографии поистине необходима прозрачная пленка для негативов…

      И. В. Болдыревым — изобре­тателем и фотографом — заинте­ресовался Дмитрии Иванович Менделеев.

      В автобиографических  за­писках Болдырева есть строки:

    «Привезенные мною  типы казаков обратили внимание известного химика Д. И. Менделеева, пожелавшего познакомиться со мной».

    А в книге «Летопись жизни и деятельности Д. И Менде­леева» значится,   что 5 марта 1878 года ученый подписал заявление в совет Русского технического общества об организации нового, пятого отдела — отдела фотографии и ее применения. Вместе с ним свои подписи поставили профессор Петербургского уни­верситета Н П. Вагнер, художник И. И. Шишкин, фотогра­фы С. и Л. Вевицкие,  И. В Болдырев и другие — всего 31 подпись

   Это было значительное со­бытие культурной,  научной, общественной жизни. И учас­тие в нем Ивана Васильевича Болдырева примечательно. Фо­тография — первая из муз, рожденных техническим про­грессом — получила представительство в Русском техничес­ком обществе, членами которого были многие крупнейшие ученые и инженеры Именно под эгидой пятого, фотографического отдела РТО было про­ведено успешное испытание уникального объектива конст­рукции И. В. Болдырева.

И все же жизнь Болдырева омрачалась неверием и недоброжелательством   официаль­ных лиц. Даже после того, как его объектив выдержал эк­замен, они не торопились при­знавать изобретение русского умельца. Разгорелись споры о том, не повторяет ли Болдырев путь, уже пройденный извест­ным фотографом из Нижнего Новгорода А.О. Карелиным — в его жанровых снимках, сделанных раньше, тоже ощущается глубина пространства. Но суть снимков Карелина не в применении нового объектива, а в умелой организации мизан­сцен. Карелин создает свои жанровые композиции в па­вильоне, ему позируют натур­щики и члены семьи. К чести старого мастера, он публично признает на одной из выставок, что изобретение, метод  Бол­дырева оригинальны и никак не повторяют его, Карелина, методы.

      Не поддаваясь унынию, Бол­дырев нашел силы вплотную приступить к новой крупной работе — изготовлению «смоловидной» пленки для замены стеклянных негативов. Около года трудился изобретатель в своей домашней лаборатории, вновь шел через сотни опы­тов и ошибок. И вновь знако­мые строки:

   «Труд мой не пропал даром. Я приготовил такую  пленку, которая не боится ни сырости, ни высокой   температуры, и, положенная в воду на сутки, она нисколько не изменяется, — остается такою же прозрач­ною и эластичною».

   Экспертизой   пленки зани­мались ученые, лично Дмит­рий Иванович Менделеев. От­зывы были положительными.

    «Теперь оставалось бы толь­ко пользоваться изобретением смоловидной пленки для прак­тического  применения ее в широких   размерах и сохра­нить честь изобретения за Россией…» Но опять — глу­хая стена официального мол­чания. Точнее — неприятия.

    Болдырев экспонировал объ­ектив, образцы пленок и сде­ланные с их помощью фото­графии на Всероссийской вы­ставке в Москве в 1882 году. Фотографии намеренно не бы­ли отретушированы, чтобы зри­тели и эксперты могли досто­верно убедиться в высоком ка­честве пленочных  негативов, с которых были отпечатаны.

     Результаты оказались обес­кураживающими.

   За фотографии — бронзовая медаль. О   пленке — лишь добрые отзывы некоторых кол­лег. Объектив не замечен. За­то журнал «Фотограф» всерь­ез обсуждает, можно ли Бол­дырева   именовать фотогра­фом-любителем, или точнее бу­дет...   «фотографом-путешест­венником».

   Изобретению «смоловидной» пленки И. В. Болдырев почти целиком посвятил вторую из названных уже автобиографи­ческих книжек. В ней он пока­зал себя глубоко эрудирован­ным человеком, хорошо знаю­щим историю светописи, ее химические основы. Это по­зволяет предполагать, что опы­ты по созданию пленки велись им вполне целенаправленно и планомерно.

    Увлекала Болдырева-изобре­тателя «возможность пере­дать фотографически не только дневную, но и ночную дея­тельность человека». Иными словами — съемка в условиях недостаточной освещенности. Несколько наивны, но по сво­ему глубоки и серьезны его намерения «снять спящего ре­бенка, красиво  разбросавшегося в кроватке, или сцену в театре во время игры, иллюми­нацию, пожар,  ночлег войск (в военное время), пещеры, внутренний вид шахт при разработке каменного угля...»

     Многое удалось сделать Ивану Васильевичу Болдыре­ву. Многое так и осталось в планах. К сожалению, его имя оказалось обойденным даже в фотографических справочниках тех лет. Так,  «Исторический перечень открытий в фотографии», составленный в начале нашего века А. Лавровым, содержит сведения о многих (даже не очень крупных ) открытиях за рубежом, но в нем ни слова не сказано о замечатель­ных идеях отечественного изо­бретателя.

      Примечательны строки И. В. Болдырева:

«Заканчивая свою брошюру, написанную не с целью, что­бы огласить передряги, пере­житые мною, нет, я уже вы­бился на дорогу, а с целью познакомить публику с тем, как бывает трудно  осущест­вить какое-либо   изобретение и усовершенствование,   даже очень полезное, когда не име­ешь средств. На обширной ма­тушке-Руси  немало пропало бесследно весьма   полезных изобретений вследствие того, что люди, обладающие  сред­ствами.   верят в авторитет­ность, а не в труд бедняка, ко­торый много хорошего приду­мывает, и тем дают заглохнуть полезному изобретению самоу­чек-практиков...»

    Немало обид   и  невзгод пришлось  претерпеть этому талантливому человеку. И все же на жизненном пути Ивана Васильевича Болдырева встре­чались люди   внимательные, чуткие, щедрые душой. С благо­дарностью рассказывает он о таких людях в своих записках.

Объясняя  достоинства соз­данной им «смоловидной плен­ки», изобретатель признается, что и сам «не сразу убедился в полной пригодности приготов­ленной... пленки для замены ею стекла в фотографии...» Убе­дили   Болдырева продолжительные испытания, а «кроме того, — пишет он, — меня еще тверже убедили в этом вполне одобрительные отзывы таких компетентных лиц, как члены Ученой комиссии педагогиче­ского музея Военно-учебных заведений,   профессор химии Д. И. Менделеев и другие, пред которыми пленка была демонстрирована мною...»

Большая роль в жизни и творчестве И. В. Болдырева принадлежит Владимиру Ва­сильевичуСтасову.

     На тернистом пути изобрета­теля - самоучки к Болдыреву нередко приходил успех. И он старался делить его с теми, кто помогал, кто был рядом.

      Вот строки из автобиографи­ческих записок:

«В осуществлении успеха я много обязан Н. В. Верещаги­ну. По окончании Всероссийс­кой выставки в Москве  мне пришлось   случайно познако­миться с ним.   Он принял во мне живое  участие, отреко­мендовал меня г.г. Львову, Ор­лову и Лепешкину.

Н. В. Верещагин, Н. Д. Львов, а в особенности С. В. Лепешкин помогли мне в деньгах и тем дали возможность привес­ти в исполнение мои изобрете­ния».

      Непросто сегодня отыскать сведения обо всех  упомяну­тых Болдыревым людях. Обра­тимся лишь к имени Н. В. Ве­рещагина.

Николай Васильевич — стар­ший брат выдающегося рус­ского живописца В. В. Вереща­гина — агроном, организатор первых в России артельных сыроварен. Он был знаком с Д. И. Менделеевым, многими деятелями культуры. Из пере­писки В. В. Верещагина ясно, что Николай Васильевич по мере сил помогал брату в трудные для художника дни. Но вот, оказывается, принимал живое участие и в судьбе постороннего — талантливого фотографа и изобретателя из донских казаков Ивана Болды­рева.

     Есть в книгах  Болдырева добрые  строки в адрес кол­лег — изобретателей и фотогра­фов. Он  упоминает имя из­вестного конструктора в обла­сти фотографии Л. В. Варнерке (В. Малаховского), замеча­тельного мастера светописи из Нижнего Новгорода А. О. Ка­релина и его ученика  С Г. Соловьева.

      Определенное участие в творческой судьбе И. В. Бол­дырева принимал выдающий­ся фотограф Сергей Львович Левицкий (двоюродный брат А. И. Герцена).

      Интересны связи Ивана Ва­сильевича Болдырева с Доном, с подвижниками донской куль­туры.

Живя в Петербурге, он вновь и вновь приезжал в родные края и в каждый приезд по­полнял свою обширную кол­лекцию снимков донского каза­чества. По воспоминаниям ста­рейших фотографов И. Н. Па­нова и Д. Ю. Подвала, Иван Васильевич Болдырев был зна­ком со многими радетелями об­разования, просвещения на Дону. С уважением называл имя Михаила Христофоровича Сенюткина — человека вы­сокой культуры, редактора первой казачьей газеты «Дон­ские войсковые ведомости».

    Болдырев был среди тех, кто жертвовал свои деньги на нужды первых учебных заве­дений и «Общества распрост­ранения полезных книг в об­ласти Войска Донского».

       Иван Васильевич  Болдырев умер в 1898 году, сорока вось­ми лет от роду.

       ..Прошли годы. В ленинград­ской Публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щед­рина, в донских музеях, хра­нятся, экспонируются фото­графии И. В. Болдырева. Воспроизводятся в книгах и журналах. Изучаются историка­ми, краеведами. К сожалению, изучаются недостаточно, ма­ло, хотя заслуживают особо­го, пристального внимания. И публикуются нередко анонимно, без указания автора.

Многиефотографии Болды­рева утеряны, не найдены, как не найдена схема его знаменитого объектива.

Но живет в истории свето­писи имя талантливого изо­бретателя. И впереди, быть может, нас еще ждут находки, связанные с богатым творческим наследием Ивана Василье­вича Болдырева.