Техническое озорство донского писателя

Жил-был мальчик Антоша. Ему, как и многим детям, хотелось быстрее взрослеть, всему научиться и стать художником-путешественником. Ездить по нашей огромной стране, и все увиденное зарисовать.

Но-увы! Как часто взрослые смеются над совсем недетскими мечтами детей... А мальчик Антоша насмешек слышал больше, чем другие дети. Дело в том, что в годы Великой Отечественной войны он потерял родителей и воспитывался в детском доме. Но нисколько не сомневался в осуществлении всех своих мечтаний, а чтобы воспитатели и друзья не подтрунивали над ним, выучил азбуку Морзе. И все свои мечты в особой тщательно хранимой тетради записывал "морзянкой". Помните: точка-тире. Воспитательница все-таки обнаружила эти таинственные черточки и ничего, естественно, не поняв, отругала Антошу. Антоша ликовал: "Смейтесь, смехачи, но сначала догадайтесь, о чем я думаю".

- Я и сегодня, в свои 60 с хвостиком лет, знаю азбуку Морзе, как таблицу умножения, и мог бы быть заправским сигнальщиком, - сказал известный донской писатель Антон Иванович. Геращенко на встрече с юными техниками Ростовского городского Центра технического творчества.

- А моя программа-минимум в "морзянке" состояла всего-то из трех пунктов: закончить школу, институт - получить образование и стать тем самым художником-путешественником.

Антон Геращенко стал писателем-автором сборников рассказов "Трава зеленая" повестей "Одержимость", "Бомбар-1", "Яблоневый цвет", романов "Ярь", "Горицвет", "Расколдованный круг" и других.

"Чтение - вот лучшее учение, - как-то воскликнул Александр Сергеевич Пушкин, - следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная". Следовать за мыслями незаурядного человека, стоящего перед вами, вообще роскошь. Роскошь человеческого общения... Писатель Антон Геращенко отказывается выступать в школах, но с юными техниками нашел тему для общения - научно-технический прогресс и его влияние на общество и людей. Родственные души: Писатель, увлеченный темами научно-технического прогресса, и дети - юные техники - немножко его творцы.

Оказывается техническое озорство всегда было свойственно писателю. В юности он бросался с Александровских круч, под Аксаем, прикрепив себе крылья, вероятно, на манер икаровских. Движущейся моторной лодке прилаживал крылья самолета. Лодка билась днищем в водную гладь, вроде бы хотела подняться, но не смогла. Озорство? Не знаю. А не все ли начинается с него? Летающих лодок сегодня сколько угодно, например, в нашем Таганроге их делают. Ничего этого молодой Антон и не знал, и не предвидел. Душа его рвалась - кто скажет мне: куда? С какой заранее избранною целью?

- Просто я начитался "Робуса-завоевателя" Жюла Верна, - замечает писатель. - Просто... начитался! Знаете, что сказал гениальный физик Альберт Эйнштейн, теорию относительности которого и сегодня не все понимают и принимают?" Все знают, что это невозможно. Приходит человек, который этого не знает, и делает это возможным". Однако техническое прогнозирование дело малополезное. У того же Жюля Верна, если и сбылось кое-что, то все равно это был больше разгул фантазии, нежели расчетливое предвидение. Литература должна мирить, сближать людей, а предвидения  делят людей на два лагеря: одни считают их возможными, другие - нет. А наука меж тем развивается своим путем.

Антон Геращенко написал повесть для детей и юношества "Бомбар-1". Повесть о том, как двое мальчишек-романтиков отправляются на корабле времени в 1918 год и попадают в разгар событий гражданской войны. Повесть о необыкновенных приключениях двух отважных юных путешественников. "Бомбар-1" - мечта, опрокинутая в прошлое, и названа она в честь французского врача, мечтателя о перемещениях тоже на машине времени. Врач Алан Бомбар с помощью самодельного махолета все-таки ухитрился перелететь из Англии во Францию через Ла-Манш. О полетах на махолетах Антон Геращенко мечтал еще тогда, когда заставлял "моторку" летать, когда бросался с круч на самодельных крыльях.

Мечтателем и романтиком он был, когда писал свой двухкнижный роман "Ярь", изданный массовым тиражом московским "Современником". В первой книге писатель повествует о том, как разворачивается у Цимлянского моря строительство завода-гиганта атомного машинострояния; о том, как люди, строя завод, строят и самих себя, делают себя Личностями.

Во второй книге повествуется о жизни молодого коллектива Атоммаша. Ее герои - рабочие, бригадиры, инженеры, для кого интересы завода не отделимы от личной ответственности за судьбы страны, планеты, человечества. Сегодня же писатель против строительства и эксплуатации Ростовской АЭС. Он считает, что она строилась без экологической экспертизы, и потому возможно тепловое загрязнение Цимлянского моря.

Присутствующие - около 60 юных техников и с десяток педагогов - задали писателю много вопросов по всем аспектам научно-технического прогресса. Писатель выделил следующие его этапы: пневматика, микросхемы, компьютеры. "Последние отделяют человека от живой природы, - считает он, - а в ней - основа". Ясно, что компьютеры не станут единственной составляющей прогресса. Машина эта вредна для человеческого организма, в особенности детского. Уже сегодня в СМИ скользит информация о снижении интереса к ним.

Вспомните, чуть раньше, где-то 5-10 лет назад, на предприятиях (да и в быту) увлеклись роботизацией. Как инженер-проектировщик, участвовавший в проектировании реконструкции "Ростсельмаша", скажу: на нем планировалось внедрение сотен роботов. Создавались даже очуствленные роботы. Где все это? Дорого, непроизводительно и просто не нужно. Или... как настойчиво лет, двадцать назад нам доказывали, что машина со временем начнет писать стихи. Пишет! Только кто их читает и нужна ли машинная поэзия вообще? А ведь ставился даже так вопрос: заменит ли машина поэта?

В процессе беседы писатель был буквально атакован десятками вопросов юных техников. Один пятиклассник спросил: "А "страшные" произведения вы писали?" Был назван и показан остросюжетный роман "Расколдованный круг", где описана трагедия и нравственное возрождение главного героя, абитуриента, пострадавшего в годы культа личности за внепрограммное изучение ленинских работ. Опустившись на дно жизни, став бродягой, то проходит через социальное отчуждение, едва не погибает, с трудом обретая выход из заколдованного круга.

Прописной истиной стало: на Руси поэт больше, чем поэт. Поэт, писатель всегда Гражданин, Боец, Созидатель. Человек с большой буквы! Он одарен, и дар этот - от Бога. Общение с одаренным человеком, взаимное обогащение знаниями жизни, насыщенная парадоксальными вопросами и размышлениями, - такой запомнилась кружковцам и педагогам городского Центра технического творчества творческая встреча с известным донским писателем. Была развернута выставка произведений писателя. Организовать ее помогли работники библиотеки имени Г.В. Плеханова. Писатель и сегодня в работе. Творческих успехов Вам, Антон Иванович!

ПОЧТИ ВЕЧНЫЙ ГОРОД

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПРОШЛОЕ не всегда сладостно, и все-таки слишком велико искушение... Читая роман-хронику Антона Геращенко «Ростов-Папа» (издательства «ГинГо» и «NB», 2002 г.) (не путать с вышедшим в том же году «Ростов-папой» Ю. Иванова), я испытывал разнообразные чувства - радости, печали, недоумения, гнева, сострадания, но главным и самым постоянным было чувство ностальгии. Нет, не вернуться больше туда, в 60-70-80-е, не очутиться в знаменитой редакционной комнате-«пятихатке», где в быльем поросшие годы восседали герои романа, «литрабы» (литературные работники), и где жизнь, при всей ее внешней неказистости и размеренности, воистину била ключом. Не вернуться, а... все равно в молодость хочется!..

В кинематографе это называется «исчезающей натурой». Теперь уж никто, наверное, не скажет, как сказал когда-то один поэт другому: «Будем мы с тобой, Боля, рыбалить на Дону, в Сале раков ловить да... русскую литературу двигать. Никому она, оказывается, не нужна. Ни дельцам, ни дуралеям молодым... А без нас она, бедная, и вовсе околеет». Обоих уж нет, и оба вошли в историю отечественной словесности. Каковая если еще и не околела, то лишь усилиями единиц-подвижников, коих становится все меньше. Меняется (исчезает!) сама порода творческих людей. Они вынуждены работать на потребу, на «рынок», или... искать себе меценатов, о которых главный герой «Ростова-Папы» прозаик Иван Денисенко сказал так: «В меценатстве, по-моему, есть какой-то подвох, подлянка, не знаю, что именно, но жить так стыдно: становишься вроде содержанки...».

В общем, веселое это было время, «оттепель», «застой», «перестройка». Хотя и грустное. Но писать наш герой все же писал и даже пробивал свою прозу сквозь все цензурные бастионы, и семью худо-бедно содержал, и в загранку с делегациями вояжировал, и... Да всякое было, всему находилось ВРЕМЯ, а вот когда оно, время, застопорилось, оборвалось - в смутные 90-е, - то и писать вдруг невмоготу стало, даже как бы неловко, стыдно. Страна в пропасть валится, спасать ее надо, а ты, знай себе, штаны за столом протираешь. И все же роман, слава богу, завершен. И опубликован. А называется он так, наверно, потому, что генеральный персонаж здесь - ГОРОД, постоянно растущий, обновляющийся, хотя в корневых своих традициях неизменный, почти вечный.