Справа от главного входа на Центральный рынок стоит мужчина лет сорока пяти на вид, крепкий и ладный, с простым рабоче-крестьянским лицом Он ничем не отличается от других людей, для которых Центральный рынок - это постоянное место работы.

На картонном ящике перед ним лежат несколько экземпляров книги с несколько неуклюжим, но эффектным названием: «Добровольная шизофрения». Этот почти 500-страничный том в целлофанированном переплете есть третья книга ростовского писателя Юрия Иванова, а человек, который занимается реализацией книги, как вы, наверное, уже догадались, сам автор.

Его звезда засияла в начале восьмидесятых, когда формовщик, работающий на «Ростсельмаше», стал сотрудничать с местной многотиражкой. Каждая статья или   заметка была как бомба.

Каждая публикация аукалась автору. Было все - начиная от придирок на месте основной работы, демонстративного лишения премии и заканчивая принудительной госпитализацией прямо из кабинета районного партфункционера, куда Иванова пригласили для беседы.

Казалось бы, с началом перестройки такой журналист - да еще пострадавший от прежнего партноменклатурного режима - мог сделать блистательную карьеру. Но во второй половине восьмидесятых Юрий Захарович почти потерял интерес к журналистике.

Я неоднократно задавал вопрос: «Почему?» - и по этому поводу, и по другим. Благо, что жизнь Иванова вся состоит из таких вот поворотов. Каждый раз он отвечал, что стал писать прозу и на журналистику нет ни времени, ни сил. Но как-то в разговоре обронил, что в конце восьмидесятых газеты наполнились обличениями прежней власти. Журналисты, писавшие их, прежде славословили режим и имели от него блага, а потом стали обличать... В общем, стало тошно. Не хотелось видеть их фамилию рядом со своей.

«МОЙ ДОМ»

Серьезно писать прозу Иванов начал в конце семидесятых. Первые рассказы сами собой сложились в сборник «Мой дом», и в середине восьмидесятых ее выпустило Ростовское книжное издательство.

Книжка получилась хорошая. Рассказы из жизни рабочих крупного завода, в котором легко угадывался «Ростсельмаш», были написаны как-то очень легко, просто и искренне. При чтении на память приходили рассказы Шукшина с его «чудиками». Вот только Шукшин писал о русской деревне, а Иванов - о деревенских парнях, решивших стать горожанами. Простейший путь для этого в те годы был один - после армии приехать в крупный областной город, устроиться на завод, получить место в общежитии и работать, работать, работать…

Юрий Захарович сейчас не любит вспоминать «Мой дом». Он считает, что сознательно пошел на компромисс с совестью, подстроившись под издательскую конъюнктуру тех лет, и написал лубочные рассказы из жизни рабочих. Было так много проблем - и на производстве, и в быту, а он все это сознательно не трогал. Тем более, что о теневых сторонах жизни знал не понаслышке. В период безработицы, например, уйдя из «Ростсельмаша», он опустился на самое дно.

«ПРИЁМНЫЙ ПУНКТ»

Повесть «Приемный пункт», работу над которой Иванов завершил в 1987 году, - это очень страшная книга. Впрочем, книга о жизни обитателей дна - бомжей, люмпенизированных горожан и нищих - не может быть светлой и радостной. Правдивое изображение отношений среди торговых работников, которые так и хочется назвать мафиозными, несколько лет препятствовало публикации в двух номерах журнала «Дон». Наконец с многочисленными купюрами повесть увидела свет.

К тому времени на жизни Юрия Захаровича серьезно сказались два обстоятельства: неумеренные возлияния Бахусу и все та же принципиальность, граничащая с патологией.

Так, приличный гонорар выплаченный «Доном» за публикацию «Приёмного пункта» (по ценам того времени вполне можно было купить «Жигули») «проотмечал» месяца за два.

А стремление к месту и без места резать правду-матку в глаза привели к тому, что Иванов за несколько лет успел разругаться с каждым донским писателем в отдельности до такой степени, что появившаяся на горизонте перспектива вступить в Союз писателей растаяла как дым.

Прошло еще немного времени, наступила эпоха чубайсовской приватизации, и Иванова увидели на Центральном рынке с табличкой «Куплю ваучеры».

В жизни и творчестве Юрия Иванова начался «период Центрального рынка». Он тянется до сих пор.

«СТАРЫЙ БАЗАР»

Концы с концами Иванов сводит. Разумеется, в ущерб творчеству. Несколько лет назад он закончил работу над романом «Старый базар» и больше ничего писать не хочет.

«Старый базар» пока не опубликован. Я читал его в рукописи и вот что скажу. Как журналист, иногда занимающийся литературной критикой, я читаю книги местных авторов. Так вот, «Старый базар» - это лучшее, что написано в донской прозе в девяностых годах.

Эта книга в духе романов Артура Хейли повествует о нелегкой (это не ирония!) и опасной работе рыночных фарцовщиков и содержит сцены, характерные для современного коммерческого книгоиздания, - от криминальных разборок до эротики.

Писать под заказ для многочисленных издательств книги научно-популярные и прикладные он считает унизительным для себя.- Я под заказ не работаю! - говорит он с негодованием.

И стоит на рынке.

У него свой путь.

Вот только это путь, ведущий в безвестность.