Анатолий СКНАРИН, скульптор:

—  Это мой родной дом. Я покидал его только один раз на 6 лет, когда учился в Москве. Я счастлив, что смог что-то сделать для украшения любимого города. Ничего не имею против реконструкции и благоустройства. Но при этом нельзя искажать авторский замысел...

      Просто сердце кровью обливается. Ведь произведения художника — его дети.

...Начальный этап ра­боты скульптора над мо­нументом, которому предстоит стать частью городского пейзажа, чем-то похож на... подготов­ку к киносъемкам. На ки­ностудиях - актерские пробы, кастинг, а скульп­тор выставляет на суд заказчиков, худсовета - эскизы, и это - тоже сво­его рода отбор претен­дентов на главную роль. С той разницей, что скульптор сам же и со­здает своих «актеров».

На месте всем извес­тной «Тачанки» Скнарину сначала виделась «Ата­ка». Эскиз «Атаки» он и принес тогдашнему ро­стовскому градоначаль­нику. Тот обсудил «пре­тендентку» с тогдашним начальником Северо-Кавказского военного округа Иссой Плиевым, и решение было таким: донской столице нужна «Тачанка».

Задача непростая, хотя бы потому, что незадол­го перед тем «Тачанку» установили в Каховке, и ростовская, конечно же, не должна была напоми­нать каховскую...

И она действительно у нас другая: яростная и почти летящая. Наша «Та­чанка» - больше, чем сим­вол революционных лет...

Памятник, возвышаю­щийся на проспекте Стачки, в народе называют по-разному. Но вооб­ще это - «Преемствен­ность поколений». Для «Преемственности поко­лений» Скнарин сделал почти сто(!) эскизов. Тот, что «вырос» в памятник, был последним.

Это был необычный подход к революционной теме. До Скнарина ник­то из советских скульп­торов не отваживался представить борцов за народное счастье в виде обнаженных фигур. При­чем скульптор исходил из того, что обнаженное тело - это древний сим­вол раскрепощенности...

Эскиз одобрили, в том числе - в обкоме партии. Однако нашлись особо бдительные граждане из числа партийцев, кото­рые попытались воспре­пятствовать работе над этим монументом. Пото­му что негоже - де, что­бы политические идеи воплощались в голых му­жиках...

Обком партии пере­дал эти письма и изоб­ражение будущего па­мятника на философский факультет РГУ: а вы что скажете? Философы ска­зали: хороший эскиз, ре­волюционный.

Так и решился спор.

- Анатолий Андреевич, - говорю я, - ну то, что рука у скульптора должна быть сильной, - это понятно. Но и без бор­цовского характера в этой профессии, пожалуй, тоже нечего делать?..

-    Я   где-то   прочел притчу об артисте, который выступал в цирке, жонглируя семью таре­лочками, и получал заслуженные аплодисменты. Но однажды на арену вышел другой. Он мог жонглировать   только тремя тарелочками и - маскировал отсутствие мастерства всякой пошлостью. Но и ему аплодировали не меньше...

Путь мастера - тер­нист, чем бы он ни зани­мался. Главное - не сво­рачивать со своей доро­ги, и тогда время расста­вит все по своим местам.

...А трудности и пре­пятствия в процессе ра­боты над скульптурой возникают самые неожи­данные. Вот к юбилею атамана Платова воз­двигли в Новочеркасске его конную статую, сде­ланную Скнариным. Од­нако сначала эта статуя предназначалась Старо­черкасской - отсюда и соответствующий тому месту масштаб... Ну да ладно, нашли и для Но­вочеркасска разумное, гармоничное расположе­ние памятника. Только и это еще не все. В каза­чьей газете появилась публикация о том, будто, создавая памятник Пла­тову, Скнарин оказался не во всем верен исто­рической правде...

- Не все понимают, что художник имеет право на обобщения, отход от иконографии, - говорит Ана­толий Андреевич, кстати, досконально изучающий особенности быта воссоздаваемой им эпохи. - И вот обнаружит такой знаток, что нет какой-то строчки на камзоле и так же счастлив: изобличил!

А Скнарин, можно ска­зать, осуществил веко­вую мечту казачества: казаки мечтали, чтобы памятник графу-атаману был конным. И на пер­вом проекте Платов и был на коне. Но этот про­ект не утвердили, потому что в то время в России конные статуи разрешалось воздвигать только царским особам.

Скнаринский граф-атаман сосредоточен и строг. Он едет, сняв го­ловной убор в знак скор­би о тысячах казаков, не вернувшихся с Отече­ственной войны 1812 года.

Говорят, Леонардо да Винчи не выдавал своих чувств, наблюдая за тем, как вражеские солдаты уничтожали одну из его статуй. Нетипичное спо­койствие!

Декоративные шары, посвященные Пушкину, по сей день и гордость, и печаль Скнарина. Пе­чаль, увы, приумножается. Во-первых, вместо заду­манных трех установили только два (третий был уже отлит на заводе в Таганроге, да так и не дождался своего часа: в итоге рабочие его распи­лили и развезли по сво­им дачам). Во-вторых, и эти два в первоначаль­ном своем виде - с ртут­ными лампами внутри, превращавшими их но­чью в сказочное зрели­ще, просуществовали не­долго. В-третьих, во вре­мя нынешней реконст­рукции Пушкинского бульвара не только не восстановили утрачен­ное, но и еще и подпор­тили сохранившееся...

И все равно эти «пуш­кинские шары»- одна из оригинальнейших дос­топримечательностей донской столицы!

...Ростову от Скнари­на - «пушкинские шары», немецкому городу Гере - памятник Пушкину. Он по сей день стоит в самом центре Геры - этот вдох­новенный скнаринский Пушкин с пером Гете в руке...

Там ведь какая исто­рия вышла? Как всегда, мастер сделал несколь­ко эскизов, но что-то его не устраивало. И вот он узнает о том, как невыез­дной Пушкин через дру­га Жуковского получил от Гете, из Германии перо. И это был не про­сто дар, а знак признания

патриархом мировой ли­тературы русского гения.

Этот эпизод навел Скнарина на мысль изоб­разить Пушкина с пером в руке. Немцам идея по­нравилась. А дальше было, как в кино. Пушки­на отлили в бронзе. И все замечательно, толь­ко - пера нет...

Скнарин вовремя это заметил, немцы исправи­ли ошибку, перо прикре­пили к уже поставленной на площади скульптуре - накануне торжественно­го ее открытия.

- Грех жаловаться на судьбу, - говорит Анато­лий Андреевич. - Многое все же удалось сделать... Хотя и того, что не осу­ществилось, тоже немало.

И это, неосуществлен­ное, предстает со стра­ниц нового альбома.

Памятник Шолохову, признанный когда-то од­ним из лучших произве­дений советского мону­ментального искусства за целых 25 лет, - он должен был украшать ростовскую набережную. Памятник Гете, который Скнарин хотел видеть на Пушкин­ской, рядом с библиоте­кой РГУ... Потрясающе красивый и величествен­ный памятник Петру Пер­вому на объездной доро­ге вокруг Батайска... И самая большая боль скульптора - памятник святому Димитрию Рос­товскому, который дол­жен был стоять на Собор­ной площади.

...Если лучший пода­рок скульптору - инте­ресный заказ, то в год 65-летия Анатолия Скна­рина судьба не поскупи­лась. «Примирение и со­гласие» - так называет­ся монументальная ком­позиция в память о бе­лых и красных, которую Скнарин выполнил для Новочеркасска. Ее уста­новят в центре города, неподалеку от Войсково­го Собора. Торжествен­ное открытие памятника назначено на начало сен­тября.

А в мастерской Скна­рина уже и эскиз друго­го памятника готов. Нет времени на остановку.