«Я дарю ребятам не душу, а флейту для души»

Олега Захарова никто профессионально не учил гончарному делу и музыке, но именно он изобрёл керамическую двухкамерную флейту — инструмент, аналога которому нет в мире.

В семидесятом году Олег Захаров окончил Ростовское художественное училище имени Грекова по специальности художник-сценограф. Он работал в драматическом театре машинистом сцены и был бы там по сей день, если бы не увлёкся гончарным делом: «Меня никто не обучал, сам принялся ваять горшки и вазы по книгам. Руку набил быстро и окончательно влюбился в это дело». Олег уволился из театра и стал руководителем мастерской керамики в центре внешкольной работы «Досуг».

Когда он лепил с детьми свистульки, ему пришла в голову мысль сделать окарину — керамическую флейту в форме яйца: «Я изготовил сотни подобных инструментов, но потом захотелось что-то изменить в них. Однажды держал в руках несколько окарин, и меня вдруг осенило: а почему бы не соединить их вместе, чтобы сделать звук более живописным?» Получилась полифоническая флейта, которая была просто создана для музыкальных импровизаций: «Когда подношу флейту к губам, у меня сами собой рождаются мелодии». Он участвовал во многих всероссийских выставках. Ростовчанин также стал лауреатом международного фестиваля народной музыки «Садко» в Новгороде и фестиваля современного искусства в Брянске, написал саундтреки к фильмам «Мир пришедшим», «Мутант», «Приподнятая целина» и к столичным спектаклям «Мария Стюарт и Елизавета Английская», «Лев зимой».

Донской умелец называет свою мастерскую музыкальной лабораторией: «Я не ремесленник, который никогда не отступает от традиций, а художник-экспериментатор, изобретающий разные глиняные формы и с любопытством ждущий необычных звуков».

За 25 лет Олег Захаров сделал тысячи флейт, и у каждой свой неповторимый звук. В его коллекции есть инструменты в виде лиц, амфор, птиц и просто абстрактных форм, а последняя работа — это окарина уже с тремя камерами. Он считает, что у этих флейт есть душа: «Все они — яркие индивидуальности с особенным голосом. Мои инструменты — актёры, а я для них и сценограф, и режиссёр, и звуковик в одном лице. Получается, театр не бросал, а просто построил свой маленький».

Сейчас умелец думает прежде всего о своих юных учениках. Олег Михайлович не понимает тех преподавателей, которые любят повторять, что дарят сердце детям: «Это что же — они бессердечными остаются? Я дарю ребятам не свою душу, а крепкие знания. Хочу оставить преемников, чтобы было кому усовершенствовать моё изобретение».