Ушел пророк с Большой Садовой

В течение нескольких лет в центре Ростова, рядом с краеведческим музеем, стоял человек и продавал книжки своих стихов. Колоритная внешность, окладистая седая борода привлекали внимание прохожих. Одни сравнивали его с Карлом Марксом, другие - с Леонардо да Винчи, третьи - с Львом Толстым. Недавно место рядом с музеем опустело - человек умер.

Защитник русских черноземов

Некоторым Эдуард Владимирович Кулигин казался пророком. Одна из его книжек так и называлась: «Пророк».

- Зреет духовное возрождение Руси и всего человечества, - заявлял в ней Кулигин, - люди Земли объединятся в Международную Безъядерную Общность Планеты.

В России – самые плодородные земли, - утверждал он. - Русский чернозем, “царь почв”, нужно спасать от разрушительной деятельности человека.

Для этого Кулигин основал Общество защиты русских черноземов и собрал в него “зеленых”. Он призывал остановить строительство атомной станции, даже писал об этом открытое письмо Ельцину, вместе с единомышленниками высаживал деревья на левом берегу Дона.

Отец Эдуарда Кулигина был некогда известным в городе коллекционером. Кое-что из коллекции – в частности, картину Шишкина, якобы подлинник – Эдуард Владимирович продал, чтобы на вырученные деньги издать свои сборники. Дни, когда ему удавалось продать две-три книжки, он считал удачными.

Он защищал не только далекие черноземы. Когда решено было срубить тополь, растущий в музейном дворике – в дереве образовалось большое дупло, оно болело, – Кулигин всеми силами принялся его спасать. Лечил, ухаживал, чем-то замазывал раны.

“Защитника черноземов” уже нет, а тополь возле музея продолжает расти…

Несостоявшийся Нобелевский лауреат

Кулигин утверждал, что существует универсальная взаимосвязь между численными элементами вселенной. Как в математике есть константа – число Пи, так в физике, считал он, есть своя константа, которую он нашел и назвал “Пи– прим”. Соотношения между различными параметрами физических тел, будь то планета Луна или человеческое тело, подчиняются одним и тем же закономерностям. «С учетом этого, - говорил Кулигин, - необходимо проектировать промышленные объекты, самолеты, автомобили, иначе просчеты ведут к техногенным катастрофам.

Знакомые вспоминают, что Эдуард Владимирович не расставался со своим портфелем, где лежали листы с расчетами и формулами. Он уверял, что за открытие этого универсального соотношения между всеми природными телами ему могут дать Нобелевскую премию.

- Ему удавалось увлечь людей своими идеями,- вспоминает научный сотрудник краеведческого музея Евгений Михайлович Лавриненко. – Возле музея он познакомился с директором Дома детского творчества, заслуженным деятелем культуры Зоей Игнатьевной Черняевой, которая до самой смерти Кулигина принимала участие в его судьбе. Мир не без добрых людей…

Однако с Нобелевским комитетом Кулигин связаться не успел…

Доктор

Когда-то Кулигин окончил мединститут и отправился работать санитарным врачом на Новочеркасский электровозостроительный завод. Но долго там не задержался: очень уж был непримирим, конфликтовал с коллегами и начальством. Работал на других предприятиях, затем решил переквалифицироваться в «лечебника» и пришел в отделение госпитальной хирургии, но нигде не мог ужиться.

- Почему на месте нет мыла? Где чистые полотенца? - возмущался он и отчитывал сестру-хозяйку.

Потом успокоился, оставил врачебную деятельность и начал писать картины: мирные донские пейзажи, вазы с цветами. В 1983 году даже устроил выставку своих картин в кинотеатре «Победа», назвав ее «За расширение безъядерных зон во всем мире».

Работать пошел в краеведческий музей рабочим: передвигал стенды, носил витрины. Случалось, правда, повернется неловко и разобьет витрину, вспоминают сотрудники музея».

Айболит

Иногда Кулигин приносил с собой к музею петуха. Это был его любимец, Кузя. Остальные куры и петухи, которых у Кулигина было десятка два, оставались дома.

Куры завелись у Эдуарда Владимировича случайно. Кто-то отдал ему цыпленка, которого Кулигин вырастил и оставил жить у себя в доме. Он любовался гордой поступью своего любимца и воспевал его в стихах:

Поет тогда: «Ку-ка-ре-кууу...»,

Как вызов сну, как пробужденье...

Весь день он, словно на скаку.

«Ку-ка-ре-кууу...»

Вот наслажденье!

Когда петушок подрос и заскучал в одиночестве, хозяин купил ему в пару курочку. Птичье семейство размножилось и свободно разгуливало по комнатам. Эдуард Владимирович держал их у себя совершенно бескорыстно - ведь друзей не едят! Иногда, правда, баловал себя свежим яичком.

- Он был Айболитом, - рассказывает Евгений Михайлович Лавриненко. - Найдет где-нибудь раненого голубя - подберет, начинает выхаживать. До сих пор у его дома вьются несколько голубей, не хотят улетать.

С голубями и курами в доме Кулигина мирно уживались две кошки и морская свинка. Им он тоже посвящал нежные и трогательные стихи. Но все же лучшим другом оставался петушок Кузя. Он водил его с собой на прогулки по левому берегу Дона, а когда короткий век петушка подошел к концу, похоронил своего певчего товарища.

Другой петушок, Борейка, который ходил в любимцах последние месяцы жизни Кулигина, не надолго пережил своего хозяина. Через несколько дней после смерти Эдуарда Владимировича Борейка скончался без всяких видимых причин. Скорее всего, от тоски…

Боксер, моряк и морж

- Мы с Эдиком познакомились еще в институте, - вспоминает врач-уролог Владимир Иванович Мельников.

- Потом наши пути разошлись, Эдик отправился в армию – служил врачом на флоте, плавал в северных морях. А через несколько лет смотрю: Кулигин идет по Садовой. Я догнал его и хлопнул по плечу, а он... как развернется и как даст мне под дых! Реакция-то у него боксерская была.

Кулигин участвовал в соревнованиях, занимал какие-то призовые места - об этом напоминают пожелтевшие почетные грамоты и старые боксерские перчатки. Позже он занялся моржеванием, нырял в прорубь и окатывал себя холодной водой на морозе.

Поэт и его женщины

Рассказывают, что всю жизнь Эдуард любил женщин, но у него с ними вечно что-то не складывалось. Была у него якобы короткая и яркая любовь к красавице-польке, которую он встретил где-то на Украине, но, как и других своих возлюбленных, не сумел удержать. Возможно, это ее звали Викторина Ружанская, которой Эдуард посвятил стихотворение с такими строчками:

И плеск волны, и звезд сиянье,

Как ты, полны очарованья.

Он воспевал неземную любовь и посвящал женщинам возвышенные стихи, в которых часто звучала печаль. Уже в позднем возрасте у него появилась спутница, вполне земная женщина из Батайска. Но вернулся из тюрьмы ее взрослый сын и разрушил этот недолгий союз.

Самой близкой женщиной Кулигина всегда оставалась его мама, Екатерина Федоровна, маленькая сухонькая женщина. Несколько лет назад ее не стало.

- Казалось бы, удивительно: он не пил, не курил, вел здоровый образ жизни, занимался оздоровительным голоданием – и вдруг сгорел за два месяца от болезни печени, - говорит Александр Андреевич Жиренко, соратник Кулигина по защите черноземов. – Я думаю, дело в психологическом настрое: он был очень одиноким человеком…

Конец

- В декабре Эдик пришел ко мне весь желтый, - вспоминает Владимир Иванович Мельников. - Я направил его в больницу, там его прооперировали. Но было ясно, что это конец. Хотя он не признавал этого. Однажды, когда я зашел его навестить, Эдик сказал: «приходи через месяц, увидишь, как я буду себя чувствовать!» Но через месяц его уже не стало.

Последние дни Эдуарда Владимировича были тяжелы.

- Евгений Михайлович, лапушка, не бросайте меня, - просил он Лавриненко. Сотрудники музея ухаживали за ним, как могли. За день до смерти Кулигин попросил: «когда умру, не сжигайте меня, похороните рядом с мамой, а около музея, где я всегда стоял, положите цветы».

Хоронили Эдуарда Владимировича только на девятый день после смерти: куда-то бесследно исчез его паспорт, и процедура оформления документов затянулась. В последний путь Кулигина провожали всего три человека: сотрудник музея Лавриненко, член общества защиты черноземов Жиренко и председатель общества охраны памятников Кожин. Погода была морозной и ветреной, а гроб - невероятно тяжелым. Хорошо, кладбищенские рабочие взялись помочь, иначе не донести бы провожающим Эдуарда Владимировича к месту последнего пристанища.

В тот же день в музее, в пустом зале, сама собой разбилась витрина. Сотрудники музея, знавшие Кулигина, решили, что это - последний привет от него.

P.S. Перед смертью Кулигин оставил Евгению Михайловичу Лавриненко еще один, неизданный, сборник своих стихов и труд “О числовых элементах вселенной”. Возможно, найдутся люди, которые сумеют оценить этот труд с научной точки зрения, а также те, которые помогут издать книжку и выполнить последнюю волю “пророка” с Большой Садовой.