Большое видится на расстоянии – истина хрестоматийная. Владимира Сидорова мы, его земляки, последнее десятилетие видим, в основном, как бы «вблизи», в рабочей, а то и бытовой повседневности. Его Энциклопедии Ростова и Нахичевани-на-Дону наши почти настольные книги, и его историческая публицистика «приближает» Сидорова к нам. Все ясно, доступно, даже вроде и просто. Учёный – историк, архивист, кропотливый исследователь-краевед; любитель старины, малость книжный червь. Ну ещё – член союза писателей России. Но, господи, сколько же их, «дипломированных» литераторов! Во все времена хватало. Недавно вот Сидоров редактировал новый литературно-художественный альманах «Ковчег», где, кстати, сам выступать не стал: автор и редактор – вещи несовместные. В общем, человек он известный, даже за пределами отчего края, но, боюсь, известный далеко не всем спектром своих дарований, не всем своим безграничным творческим потенциалом.

    Когда несколько лет назад одна местная газета оповестила о готовящемся  издании сидоровского десятитомника, я, признаться, чуточку усомнился. Всё же – рынок… Однако в течение трех минувших лет ростовское издательство «Терра» действительно выпустило три солидных тома: поэзия, проза, публицистика, литературная критика, статьи, диалоги. Наверное, не всё из перечисленного равноценно с точки зрения художественной, но, честное слово, все захватывающе интересно. По-человечески интересно, ибо перед нами – Личность, с чертами моралиста-проповедника толстовской склада, блестящий эрудит, яркий прозаик-бытописатель, самобытный лирический поэт.

    Том стихов – он открывал собрание сочинений – назван «После жизни». От пространных комментариев воздержусь, но, будучи примерно одного поколения с автором, понимаю, что руководило им в выборе заглавия.

    Жизнь отоснилась, – стало быть,

    время смерти…

    Впрочем, талант – это в том числе и мудрость, а мудрецы обычно догадываются: осмысливать, осознавать жизнь – и есть истинно проживать её, а значит – побеждать всяческую смерть-забвение. Но, побеждая, – помнить:

    То большое, что правит стихами,

    Лишь отчасти доступно словам,

    Это вышняя сила над нами,

    Чей-то перст, указующий нам.

   Проза, представленная во втором томе, сочетает в себе черты исповедальности и весьма жёсткого социального анализа. Это проза поэта и учёного вместе. А ещё – «шестидесятника», рассказывающего о временах хрущёвской «вольницы». Роман «Жизнь и похождения Алексея Ерохина» автобиографичен, и один из главных его героев – наш с вами Ростов с его южным колоритом, особого склада людьми и многими деталями, легко узнаваемыми под пером автора. Дух времени и дух города. Ветры эпохи… Их дыхание, кстати сказать, ощутимо и в третьем томе, где повесть на библейский сюжет («Ягода на терновом венце») соседствует с документальным повествованием о жизни донского художника А. Мосина, ныне покойного.

  Завершить эти беглые заметки хочу сидоровской строфой, каковая объясняет, по-моему, многое, и не только в художнической судьбе ее автора:

    Творчество – не для пророчества,

    Не для призыва на бой,

    Творчество – от одиночества

    Попросту перед судьбой.

    Новых ещё Вам книг и свершений, уважаемый Владимир Сергеевич!