Алексей Курманаевский: «Я верю, что живу в раю...»

Имя Алексея Михайловича Курманаевского известно многим ростовчанам. Он заслуженный художник России, профессор кафедры изобразительного искусства ЮФУ, председатель плакатной секции Ростовского отделения Союза художников России. Но, несмотря на публичность, на интервью Алексей Михайлович согласился неохотно.

— Я человек другого поколения, — признался в телефонном разговоре он. — Это сейчас каждый пытается себя пропиарить. А я смотрю на вещи иначе. Вся моя жизнь проходит в мастерской. Лишь иногда делаю выставки, чтоб посмотреть на себя со стороны. И снова за работу...

Это ощущение постоянной внутренней работы души не оставляло меня и во время беседы с художником.

Мы договорились встретиться в выставочном зале. Сегодня здесь расположилась экспозиция работ Курманаевского. Алексей Михайлович задерживался, и я смогла без спешки ознакомиться с его творчеством. Среди ярких, сочных, жизнелюбивых полотен одно стояло будто бы особняком. На чёрно-синем фоне — несколько светлых пятен: плачущая мать, двое растерянных малышей и уходящий под надзором чёрных конвоиров отец. Эта сцена оставляла очень тяжёлое впечатление. Но в то же время я никак не могла отвести от неё взгляд.

— Наверное, у этой работы есть своя предыстория, — предположила я, когда автор появился в зале.

— Да. Это память детства. Дело было в 1948 году в Новотроицке Оренбургской области. Мне тогда не было и трёх лет. Пришли ночью и арестовали отца. (Мои предки после революции эмигрировали в Пекин, и там родители прожили до 1947 года. Поэтому во времена репрессий отец попал под подозрение. Совершенно необоснованно. Но разобрались с этим уже позже, и тогда реабилитировали.) Так вот, мы жили в бараке. В то время стены в жилых помещениях белили и в побелку добавляли синьку. Поэтому ночью, когда лунный свет падал в наше единственное окно, комната окрашивалась в тёмно-синие тона. И от такого цвета мне, маленькому, было очень страшно... Эта сцена мучила меня всю жизнь. А два года назад я решил написать её, чтобы освободиться...

— Помогло?

— Не совсем. Но всё-таки стало немного легче.

— У других работ есть своя предыстория? Или это просто идеи, которые подбрасывает жизнь?

— Очень по-разному бывает. Иногда оставляет отпечаток встреча с интересным человеком или путешествие. Вот, к примеру, я был в Калмыкии, и появился цикл, посвящённый этому краю. Шотландия тоже произвела на меня сильное впечатление. А бывает, что картина снится. Вон, видите, картина с птицами? Этот триптих мне привиделся во сне год назад. Я зарисовал схему, начал работать, а потом нашёл старые заготовки. Оказалось, такую чайку я уже рисовал двадцать пять лет назад. На мой взгляд, это прямое доказательство, что наш мозг работает даже во сне. Кстати, мой двоюродный дед (он был известным учёным, преподавал в МГУ) пытался объяснить природу рождения идеи. Так вот, он считал, что озарение приходит в двух случаях: либо когда длительно работаешь над темой, ищешь, мучаешься, либо «по щелчку». Но «по щелчку» это происходит, только если у человека есть наработанный годами «багаж». Из ниоткуда ничего не берётся.

— Ваша галерея портретов выдающихся людей, как я понимаю, рождалась тоже по-разному. Но я обратила внимание, что здесь два портрета Ахмадулиной. Видимо, к Белле Ахатовне у вас особое отношение?

— Да. Нам с женой посчастливилось знать её лично. Она, конечно, человек неземной, космический. Вот и родился один портрет. А второй я написал, узнав о её смерти. У Беллы были такие стихи: «Рисую женщину в лиловом. Какое благо — рисовать и не уметь!..» Вот я и сумел нарисовать её в лиловом... Такие, особенные, люди оставляют в душе свой след. Поэтому никаких дополнительных стимулов для творчества искать не приходится.

— Давайте поговорим о вашей судьбе. Если бы вы не стали художником, то кем?

— Не знаю. Я и художником стал по воле случая. Учился в девятом классе. Никаких особенных планов на жизнь не было и творчески я себя никак не проявлял. И вдруг сестра познакомила меня с семьёй художников Акцыновых. Их сын собрался поступать в художественное училище. Так вот я с ним за компанию нарисовал натюрморт. Просто так. Отец мальчика увидел эту работу и сказал: «А ты почему в училище не поступаешь? Нарисовал ведь не хуже моего сына». Я пришёл домой и сообщил об этом предложении маме. Она поддержала. Так всё и началось.

— То есть это был судьбоносный момент в вашей жизни?

— Да. И потом всё складывалось так, что я понял, что выбрал свою дорогу. В то время жили мы небогато, и мне очень помогал дед. Да и сам я старался подработать: то сторожем, то брал оформительские заказы. На жизнь не жаловался. Ну а потом познакомился с женой. И жизнь обрела новые краски.

— Кстати, о жене. У вас же редкий творческий и семейный тандем. Сколько лет вы вместе?

— Больше сорока.

— Как говорят психологи, в таких союзах часто бывают проблемы, связанные с творческой ревностью...

— О чём вы говорите! Мы учились вместе, вместе заканчивали творческую мастерскую политического плаката. А потом семнадцать лет работали рука об руку. Даже подписывались двумя фамилиями. И сейчас мы также поддерживаем друг друга. И очень гордимся дочерью, которая, на мой взгляд, гораздо талантливее нас. Так что о ревности, о которой вы говорите, нам ничего не известно...

— Алексей Михайлович, постперестроечные времена были для всей страны тяжёлыми. А для художников — особенно. Как вы выживали?

— Было очень сложно. Художественный фонд рухнул. Работы никакой. Но мы были молоды и смогли приспособиться к новым условиям. Брались за всё: баннеры делали вручную, в девяностые портреты на заказ писали. Выжили. Наше поколение — фанатики искусства, поэтому никто из моих знакомых художников своё призвание не забросил. Сегодня большинство художников преподают. И мы с женой тоже. И я вижу, что сейчас уже есть поворот в сторону искусства, и надеюсь, что всё будет лучше и лучше. И у меня даже есть несбыточная, наверное, мечта: чтобы новости начинались с искусства, а заканчивались политикой.

— Вы преподаёте в педагогическом институте ЮФУ. Как думаете, нынешнее поколение художников многим отличается от вашего?

— Конечно. Они более рациональные. Знают, чего хотят, и умеют добиваться цели. И многие сегодня идут к нам только для того, чтобы получить диплом.

— Вас это задевает?

— Нет. Ведь если человек соприкоснулся с искусством, то оно навсегда останется в душе. А это уже очень неплохо.

— Беседуя с вами, создаётся впечатление, что вы очень любите людей.

— Люблю. Ведь на моём жизненном пути в большинстве своём встречались хорошие люди. А плохое я стараюсь близко к сердцу не принимать. И, вообще, я думаю, что мы живём в раю. Да-да. Наше мироздание — это тот самый рай, который все ищут.

— Рай с коррупцией, коммунальными проблемами, нищетой?

— Это всё ерунда. Как говорил мой тесть, сравните ваши проблемы с космосом и вы поймёте, что они не стоят выеденного яйца. Поэтому я живу в раю. В самом настоящем...

Справка «Ростова официального»

А.М. Курманаевкий награждён правительственной наградой — медалью «В память 850-летия Москвы», серебряной медалью Союза художников России, золотой медалью Союза художников России, медалью «Шувалов» Российской академии художеств, благодарностью Российской академии художеств. Участник более 160 крупных художественных выставок в нашей стране, в Швеции, Финляндии, Болгарии, Монголии, Венгрии, Польше, Германии, США, Японии, Великобритании, на Кубе. Получил 20 премий на конкурсах плаката, в том числе 3 международных. А.М. Курманаевский является автором гербов Ростовской области и ряда городов области.