РОСТОВСКИЙ ПАПА КАРЛО УБЕЖДЕН: В КАЖДОМ ГЛИНЯНОМ ГОРШКЕ ЖИВЕТ ЕСЛИ НЕ БУРАТИНО, ТО СВОЯ ТАЙНА

     Как уже сообщал «Вечерний Ростов», в областном музее краеведения открылась выставка, которой ее автор Владимир Ершов дал довольно точное (точнее и не придумаешь!) название - «Искусство неспешного быта». Она посвящена грядущему 250-летию Ростова и могла бы стать основой небольшого уютного городского музея...

Старинные чугунные утюги, медные тазы, стеклянные штофы, бутыли...

     Ростовский художник-керамист, поэт, коллекционер В. Ершов дол­гие годы занимался тем, что спа­сал от гибели эти незатейливые приметы безвозвратно минувшего времени.

     Первое, что бросается в глаза в экспозиции «Искусство неспеш­ного быта», - керамические гор­шки. Десятки (а может, сотни) низких и высоких, «пузатых» и «тощих», они тут словно хор бес­словесных существ.

      Будто угадав мои мысли, Вла­димир Данилович проговорил:

   - Нравятся мне они. Хор-р-рошо стоят. Точно на вече со­брались. В мастерской, поверь­те, совсем не так смотрятся.

     Иногда кажется, что в каждом таком горшке непременно должен сидеть Буратино. Совсем как в сказке Алексея Толстого! Помни­те, как деревянный мальчишка, спрятавшись, подслушивал тайны?

   Владимир Данилович, при всей неоднозначности своего увлече­ния, не производит впечатления человека отрешенного или странного. Скорее походит на наблю­дателя. Оттого, может, что взгляд у него острый, внимательный. Его хочется сравнить с дозорным. Только очерченную Ершовым гра­ницу не каждому дано увидеть. Лишь тем, кто особой душевной зоркостью обладает. Она ведь между прошлым и настоящим располагается.

      Но однажды эта граница материализовалась. В виде… капронового каната.

      Потрясение от увиденного было столь сильным, что Ершов даже стихи по этому поводу написал. В Ростове их многие знают.

"В старом городе,

                         где ветрено и пыльно,

     Там, где пахнет

                шашлыком и пирогами,

     Позабыты

           после съемок кинофильма

     Два сколоченные

                              наспех балагана

    А вчера здесь

                       раздавали чаевые…

     И подковки

                приколачивал сапожник,

   А суровая пожарная команда

   Из брандспойта

                   имитировала дождик.

   А границу

между нынешним и прошлым

    Обозначили капроновым канатом.

    Мирно дремлет несознательная

                                            лошадь

   Мордой в прошлое,

                   а в нынешнее задом».

- А когда вы решили, что от­ветственны за судьбу этих ста­реньких вещей, что иному пока­жутся «барахлом», а, собранные в коллекцию, стали открытием? - поинтересовалась я у Ершова.

- Лет двадцать, как их соби­раю. Может, долгое житье (вмес­те с другими ростовскими поэ­тами-неформалами из так назы­ваемой «Заозерной школы») в археологическом  заповеднике «Танаис» меня к этому подвиг­ло? А может, так я хочу детство свое уберечь? Во всяком случае, ту его часть, что прошла в не­большом городке под Харьковом, куда меня отсылали родители на лето из города. Помню бабуш­кины кринки, сундуки, иконы, дедушкину доху...

      - Любопытно, а как собирали вы коллекцию? Вот так вот, за здорово живешь, заходили в чу­жой дом и…?

     - Да уж не воровал разумеется. За двадцать лет обошел едва ли не все заброшенные ростовские дома, излазил чердаки под­валы. У меня даже своя «зона» была очерчена: от улиц Нижне-Бульварной до Горького, от проспекта Театрального до Ворошиловского.

      - И не страшно на чердаках было?

- Ничуть. Ночной Ростов не пугает. Это днем город носится, суетится, делится на правых и не­правых, бедных и богатых, под­лецов и праведников. Ночь же всех уравнивает. Все спят. Лишь изредка из какого-нибудь окна плач ребенка доносится. Или семейная перебранка.

     И тогда ощущаешь себя стражником из восточной сказки, который ходил по ночному городу, приговаривая: «В Багдаде все спокойно…»