Кому сувенир, а кому холодильник

О знойном отпуске напоминают нам керамические сувениры на компьютерном столе. Возьмёшь их в руки, и будто ощущаешь солёный ветер, слышишь шум прибоя, вдыхаешь ароматы дыни и винограда. Особенно тёплые чувства вызывают те изделия, в которые мастер вложил кусочек своей души, придал индивидуальность. А если изготовить керамический горшочек самому? Под руководством профессионала, разумеется. С этой мыслью я направилась на мастер-класс к известному в нашем городе керамисту Виктору КИРМАНУ.

Загорелый от постоянного пребывания под солнцем, смуглый, темноволосый, черноглазый, Виктор Григорьевич будто бы сам вылеплен из глины. Даже голос его, мягкий, певучий, вызывает ассоциации с этим природным материалом. Да что я вам его описываю? Наверняка вы и сами видели известного керамиста, он бывает практически на всех донских праздниках, ярмарках искусства и часто демонстрирует мастер-классы для всех желающих научиться древнему мастерству. Чтобы принять в них участие, требуется всего две вещи: горячее желание ученика и рабочая одежда, которую не жалко вымазать в глину.

Подготовившись к творческому процессу, я усаживаюсь за гончарный круг и с интересом наблюдаю, как Виктор Григорьевич вынимает заготовку (кусок глины) из пакета и начинает её месить. Процесс этот очень важен. Если не выполнить его, глина не приобретёт необходимую для лепки пластичность, и красивый сосуд не получится. Поэтому новичку эта работа доверяется редко. Разминая глину, он вспоминает, как пришёл в профессию:

— Я жил в красивейшем украинском селе Бирки Кировоградской области. Прекрасные пейзажи, которые окружали наши жилища, пробуждали тягу к творчеству у многих. Я знаю только пять художников из моего села — это немало для небольшого поселения! Да и мои родные, хоть и не были профессионалами, любили делать что-то своими руками. Тёти, бабушка в свободное время прекрасно рисовали и вышивали картины, рушники, сорочки. У меня до сих пор хранятся их изделия. Мама тоже вышивала, отец играл на гитаре и пел, он знал очень много песен. Неудивительно, что после окончания школы я решил связать свою жизнь с творчеством.

Поступил в Кировоградское училище искусств на художника-оформителя. Переехал в Ростов, где обучался на художественно-графическом факультете педагогического института (ныне это пединститут Южного федерального университета). На пятом курсе уже начал преподавать.

Наконец глина приобрела достаточную эластичность, мастер прилепил её к гончарному кругу, и мы приступили к творчеству. Мягкая глина легко поддавалась пальцам, и уже через минуту получалась заготовка будущего сосуда.

— Моего первого учителя звали Иван Петрович Ивасюк, — продолжил рассказ Виктор Григорьевич. — Жил он в селе Цвитна Кировоградской области, а узнал я о нём из местной газеты, где рассказывалось о последнем хранителе мастерства, которое раньше передавалось из поколения в поколение. Помню, приехал в его село в августе. Пришёл во двор, окликнул. Иван Петрович в тот момент вместе с женой возился в огороде. Мастер был рад гостю, с гордостью сказал супруге: «Я пошёл в дом, ко мне ученик приехал!». И целый месяц я прожил у него, перенимал опыт. Потом приезжал к нему на зимних каникулах. После чего мой учитель сказал: «Теперь ты научился всему, что умею я».

Старательно повторяя движения за мастером, я неловко придавила глину. Ошибка оказалась роковой — материал надорвался, и сосуд повело в одну сторону. Исправить ничего уже нельзя, пришлось брать другую заготовку. Виктор Григорьевич терпеливо объяснял, как делать донышко, показывал на личном примере, как надо держать пальцы, чтобы глина была послушна, помог мне собрать пальцы в рабочую щепоть. Так, чтобы стенки заготовки не передавливать, но не выпускать, уверенно придавая им нужную толщину и форму. Простая на первый взгляд фигура оказалась неожиданно сложной — мне никак не удавалось держать в таком положении руку. Забывшись, оттопырила один из пальцев, и испортила второй горшочек. Обидно.

— Наверное, женщины не способны работать с керамикой? — задаю вопрос мастеру.

Тот улыбается:

— Исторически так сложилось, что мужчина работал за гончарным кругом, в то время как женщина занималась семьёй, готовкой, детьми. Но гончарам помогали и жёны, и дети. Они подготавливали глину, а ещё лепили и расписывали свистульки и другие мелкие игрушки. Это было серьёзным подспорьем. Дело в том, что для обжига глины дров надо было много, они стоили денег. Продажа свистулек (ими заполняли все свободные места в горне, после того как туда помещалась основная посуда) давала возможность купить новую телегу дров. Но сейчас женщинам ничто не мешает осваивать эту профессию. Другое дело, что не все хотят вымазываться глиной, да и непопулярны сейчас керамисты в нашей стране.

— Почему непопулярны? — спрашиваю, удерживая пальцами стенку третьего сосуда. Мастер контролирует толщину стенок, показывает, где надо ослабить «хватку».

— Если раньше ни одна семья не могла без миски обойтись, то сейчас проще купить посуду, изготовленную на заводе. Она дешевле и разнообразней. А сделанную вручную чаще берут в качестве сувенира. У нас же, чего греха таить, туристический сервис ещё не очень развит, нет поддержки на государственном уровне. Поэтому и спрос на работы керамистов невысок. Другое дело — Греция. Там гончарам постоянно приходят заказы на сувенирную керамику. Их изделия предлагаются и в музеях, и на пляжах, и в торговых центрах. В итоге каждый турист, за редким исключением, покидает страну с парой-тройкой сувенирных амфор или с другой керамикой на память о поездке.

Горшочек готов. Теперь заготовку надо сушить четыре дня, обжечь и нанести роспись. Впрочем, расписывать можно и до обжига, по влажной глине. Для этого покрывают горшок жидкой цветной глиной, а по ней глиной другого цвета и окисями металлов изображают цветы и другие узоры. Такой способ, по словам Кирмана, популярен на Западной Украине. Другой вариант: после обжига ещё горячий горшок опускается в гречневую солому для чернения, а сверху наносятся другие краски. Вариантов ещё масса, тем керамика и интересна, что даёт простор для творчества.

Если горшок ничем не покрывать, он может выступать в качестве холодильника. Раньше в таких сосудах хранилось молоко — в поле, под горячим солнцем, оно несколько часов оставалось прохладным.

Придирчиво осматриваю получившийся горшок, замечаю, что стенки сосуда неравномерной толщины. Чтобы сосуд получился изящным, тонкостенным, надо учиться и учиться.

— Чем тоньше изделие, тем выше оно ценится, — рассказывает Виктор Григорьевич. — Но не у всех получается делать изящные изделия.

Была такая байка: якобы жил в одном селе гончаров некий Василий. У него горшки получались кривые, с толстыми стенками. Было это в начале прошлого века, когда роль магазинов выполняли ярмарки. Готовились к ним тщательно, целый день всем селом загружали телеги, бережно перекладывали посуду соломой. И все разгружаются, а наш герой прогуливается. Его спрашивают: «Василий, а шо ж ты свои посуды не выгружаешь?» — «Та успею», — отвечает он.

Глядя на него, все спешат поскорее распродать свой товар, уступают, почти не торгуясь. Когда ни у кого горшков не остаётся, начинает расставлять свои изделия Василий. Брал за свой товар Василий в два раза дороже, мотивируя тем, что стенки у его горшков толще, а значит, прочнее.

— Но для этого, конечно, надо иметь коммерческую жилку, — заключает свой рассказ Виктор Кирман.