Сегодня – изгой. А – завтра?

В ряду уголовных дел это преступление можно назвать рядовым - такого рода отвратительных по жестокости убийств, совершенных стаями полудетей-полувзрослых, увы, немало в судебных анналах. И все же дело получило широкую огласку, о нем писали многие газеты. Речь во всех публикациях шла не столько о самом преступлении, сколько об одном из его участников. А суть практически всех статей сводилась к одному: семиклассник-убийца не должен сидеть за партой в школе для нормальных детей.

Инициатором «кампании» в средствах массовой информации стала общеобразовательная школа, в которой и учился наш «герой», соучастник жестокого преступления, 13-летний Денис Н., не подлежащий по причине малолетства уголовной ответственности. По просьбе педагогов школы, отчаявшихся избавиться от малолетки–правонарушителя, начальник райотдела милиции ходатайствовал перед судом о помещении Дениса в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа. Суд ходатайство отклонил и оставил подростка на свободе. Возмущенные учителя обратились в средства массовой информации - случился скандал. Поползли слухи, дело обросло массой шокирующих подробностей. Неужели суд и правда оставил на свободе маленького монстра, не только подбившего компанию 18-летних парней на убийство, но и руководившего «процессом»? Разобраться, где – правда, а где - вымысел, не ознакомившись с судебным делом, совсем не просто. Еще сложнее понять, что же за человек этот подросток, ставший изгоем в 13 лет?

Мальчик как мальчик

Среди одноклассников Дениса разглядеть трудно. Маленького роста, не больше полутора метров, тихий, застенчивый. Может, поэтому друзей в школе у него и не было. Часто пропускал уроки – болел. Учился, как многие, на тройки пополам с четверками. Труднее всего ему было тогда, когда надо было высказать собственное мнение, отстоять свою позицию. Но учителя в школе на него не жаловались: не хамил, не дерзил, все, что поручали, выполнял охотно и ответственно. Ни побегов из дома, ни правонарушений, ни приводов в милицию за тихим семиклассником не числилось. Мальчишка как мальчишка. И вдруг – участник преступления, убийства… Для всех, кто знал Дениса, школьных учителей в том числе, это стало громом средь ясного неба.

За компанию?

Все случилось на прошлогодних весенних каникулах. Наверное, не одна компания праздных подростков бесцельно слонялась в те дни по пустырям среди высоток Северного жилого массива в Ростове. Их родителям в школьные годы было проще: на каникулах можно было пойти в кино за 10 копеек на утренний сеанс, за пятачок – в музей, в спортивную секцию или в какой-нибудь кружок прямо при школе – вообще даром… Сейчас, когда бесплатных развлечений и детского спорта нет, подростки сами развлекают себя – в меру собственных фантазий и уровня развития. Денис в тот день оказался в дворовой компании, не знающей, чем себя занять. Слонялись без дела, пока не увидели, как группа взрослых парней вымогает деньги у школьника–замухрышки. Денег у того не оказалось, за что парни повели 14-летнего пацана в балку – бить. Компания Дениса побежала следом – смотреть на зрелище? Взрослые, отлупив мальчишку, ушли, а четверо, в их числе и Денис, остались. Невозможно без содрогания читать в деле о подробностях тех садистских издевательств и унижений, которым в течение нескольких часов подвергалась жертва. Активно вели себя двое старших, 18 и 17 лет. 13-летний Денис и его 14-летний подельник были, что называется, на подхвате: старшие посылали их найти обрывки веревки, предупредить, если появится кто-то из прохожих. Прохожие, кстати, были – дело происходило среди бела дня на склоне балки, где постоянно ходят люди. Взрослые видели, что ситуация нештатная, но никто из них не вмешался – все равнодушно прошли мимо.

Из показаний подельников Дениса ясно, что роль его была пассивна, в издевательствах он участия не принимал, то и дело отворачивался от происходящего, его тошнило. Почему же Денис не убежал из балки? Побоялся расправы - как обещали старшие «товарищи», «с тобою то же будет»? Или не хватило характера отбиться от стаи, поступить по-своему, вопреки поведению остальных? «Зависит от мнения окружающих, тяжело даются самостоятельные решения, эмоционально–волевая сфера подавлена» - это строки из характеристики, данной Денису школьным психологом. Возможно, что если бы дворовые друзья увлекались футболом или боксом, он, вопреки слабому здоровью, так же послушно гонял бы мяч или колотил боксерскую «грушу», как пошел следом за другими в злополучную балку…

 «Виновен» …суд

На состоявшемся вскоре суде Денис из пассивного участника превратился в зачинщика и главного руководителя убийства. Судьи и адвокаты хорошо знают эту существующую практику: когда по одному и тому же делу проходят обвиняемые таких разновозрастных категорий, то, какие бы показания ни давались на предварительном следствии, в суде «старшие» всю вину валят на «малолеток» - им все равно «ничего не будет». По закону уголовная ответственность наступает только с 14 лет, а до этого, что бы ни совершил подросток – в его действиях состав преступления отсутствует, он считается всего лишь правонарушителем. Что делать с таким подростком: отправлять ли его на перевоспитание в закрытую спецшколу или оставлять в привычной среде - вопрос непростой и решается в каждом конкретном случае особо.

Именно с этой проблемой столкнулась судья Ворошиловского районного суда Татьяна Брикез, рассматривая ходатайство начальника райотдела милиции, инициированное педагогами, о направлении Дениса в специализированную Маньковскую школу. При упоминании об этой школе содрогаются почти все ювенальные судьи, с кем приходилось мне говорить об этом заведении. В частных беседах они признают «не для печати», что это учреждение «закрытого типа» - не что иное, как кузница преступных кадров. Говорить об исправлении юного правонарушителя после пребывания в этой школе наивно. Потому ювенальные судьи прибегают к этому «средству» крайне неохотно, когда «малолетка» безнадежно порочен, жесток, опасен для окружающих, и иного выхода просто нет.

Татьяна Максимовна Брикез тщательно исследовала все обстоятельства дела, беседовала и с учителями школы, и с самим Денисом, и с его матерью. Судья решила, что исправление Дениса «возможно и без изоляции от семьи, в условиях материнского контроля и обучения его в школе». Тем более что никаких предпосылок для совершения им преступлений или правонарушений в будущем судья не выявила. Суд критически отнесся к утверждениям об активной роли Дениса в убийстве подростка. По мнению суда, он был втянут в дело старшими участниками преступления и находился под их влиянием. Судья выяснила, что после преступления Денис боялся спать один, плакал, уговаривал мать сходить в балку – проверить, «может, тот мальчик еще жив». Значит, осознал, в каком страшном деле принимал участие, раскаивается? …За плечами судьи Татьяны Брикез – 20 лет практики и собственный житейский материнский опыт, что играет не последнюю роль для тех судей, кто занимается юными правонарушителями. Знание детской психологии и специфики современной школы немаловажно при принятии подобных решений. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что мать и Денис просили не разлучать их. Судья отклонила ходатайство о направлении подростка в Маньковскую спецшколу. Такое решение ювенального суда возмутило школьных педагогов, именно тогда они пригрозили судье обратиться в СМИ за поддержкой общественности – и обещание сдержали.

Семья и школа

Иметь ученика-правонарушителя не хочет ни одна школа, даже если речь идет о банальной краже сотового. А уж когда ученик – участник уголовного дела – тем более! Ни один родитель не пожелает своему ребенку такого соседа по парте и одноклассника. А потому реакция и школьных учителей, и родителей, требующих избавить их детей от присутствия «убийцы», была предсказуема. Уже в сентябре, когда начался новый учебный год и Денис должен был идти в 8-й класс, начались неизбежные конфликты. Мать настаивала на продолжении домашнего обучения, как было весной, пока шло следствие: тогда директор запретила Денису посещать уроки, и учителя приходили к нему на дом. Но в новом учебном году школа отказала матери Дениса в домашнем обучении. Между семьей и школой началась тяжба. Школа настаивала на отправке подростка в спецшколу на основании того, что дома им заниматься некому: мать «уклоняется от воспитания сына, …по нескольку дней пропадает из дома, часто выпивает». Мать посчитала, что такие заявления порочат ее честь и достоинство, и подала иск на школу. Учителя подали встречный иск. Матери пришлось доказывать в суде, что культурный уровень в семье не «низкий», как утверждала школа. В качестве доказательств были представлены список нескольких сотен книг семейной библиотеки, еще один перечень - кассет домашней видеотеки. В деле существуют и цветные фотографии «уголка школьника» с компьютером и книжными полками, где Денис делал уроки. Как выяснилось в суде, сведения о «пьянстве» матери сообщил учителям дедушка Дениса. Правда, в том же суде выяснилось, что дедушка – инвалид: почти не слышит и совсем не говорит…

Пока семья и школа выясняли, кто именно виноват в «социально–педагогической запущенности» (так написано в характеристике Дениса школьным психологом), – про самого подростка как-то забыли…

Без единого шанса

Он то ходил в школу, то не ходил: иногда болел, но чаще – боялся. Боялся входить в класс, где на него с любопытством, страхом смотрели десятки глаз детей и взрослых. Для них он – подонок и убийца. Не у всякого взрослого, сильного духом человека хватит мужества выдержать такую обстановку. Тем более что правду, что было в балке, чего не было - никто узнать и не стремился. Крупица истины обросла слухами, домыслами. С «легкой» руки учителей родился образ монстра, растиражированный с их же «подачи» газетами. Пока школа активно пыталась избавиться от мальчишки, а мать так же активно старалась оставить его в школе – что было с ним самим?

Это важно знать: подросток, попавший в жернова трагических обстоятельств, остался среди нас. Он будет ходить по тем же улицам, что ходим мы. Он будет учиться среди других подростков: кажется, мать нашла способ перевести Дениса в другое учебное заведение после того, как ей последовательно отказали в нескольких городских школах. Почти год, как Денис вне общества. Что вызрело в его душе за это время? Чем завтра обернется двойное зло: насилие, увиденное им в балке, и яростное неприятие его обществом, в котором он вырос? Во всем мире дети, испытавшие подобное, проходят психологическую реабилитацию. Сохранить здоровую психику нужно и им самим, и обществу, в котором они живут. Денис справляется с испытанием, выпавшим на его долю, самостоятельно. Справляется ли? Кто знает, чем завтра ответит повзрослевший мальчик тем, кто не простил ему проступка и не дал ему шанс исправиться…

Учитель, храни тайну

Ювенальные суды работают в Ростовской области лишь несколько лет. Цель юстиции для подростков – не наказание оступившихся, а попытка сохранить для общества полноценных граждан. Россия и так на первом месте в мире по числу осужденных и заключенных… Чем больший опыт набирают ювенальные суды, тем явственнее обозначается противоречие между судом и школой, словно цели у них противоположные. Педагогические коллективы стараются любой ценой избавиться от своих учеников–правонарушителей – вопреки решениям судов о том, что ребенок должен продолжать обучение в школе, ведь полноценное развитие он может получить лишь в обществе сверстников, в коллективе. Но для школы избавиться от неугодного ученика довольно просто. Это – дело техники, стоит лишь создать обстановку всеобщей нетерпимости к оступившемуся – сам уйдет (куда – в криминал, с которым он и так соприкоснулся?). Подробности проступка подростка известны, как правило, всей школе – от самих же учителей, имеющих конфиденциальную информацию от милиции, судей. Тут самое время вспомнить о врачебной тайне и спросить: почему до сих пор нет тайны педагогической? Откидывая деликатность, такт, элементарные знания психологии, педагоги с удивительной бесцеремонностью выносят на суд общественности обстоятельства, которые надо хранить в тайне – ведь это может бесповоротно искалечить жизнь подростка. И еще: не хочет ли школа разделить ответственность вместе со своими учениками–правонарушителями? Ведь такие детки – это не только социальный, но и педагогический брак. А расплачиваются за него только дети. Поначалу – дети, потом – общество. Круг замыкается…