ПОКА ЕСТЬ «НАШЕ ВРЕМЯ»

ПОЗВОНИЛА Швец, тоже из бывших журналистов газеты «Наше время», грозно рявкнула: пиши заметку под рубрику «Моя газета», иначе Хансиварова порвет на голландский флаг. Я огрызнулась: обычно рвут на британский, но писать села. Сложно переключиться со сценария про конец света в программе «Необъяснимо, но факт» на ТНТ и темы про смертников в передаче «Особо опасен» на НТВ на воспоминания. Но все-таки...

Вообще - то, конечно, я попала в «Комсомолец. Наше время» по знакомству. Мамина подруга позвонила Ирине Хансиваровой и сказала: придет девочка. На этом блат закончился. Я ехала на край земли, в издательство «Молот», руки тряслись, по-моему, была зима. Хансиварова пила кофе и спрашивала, я чего-то блеяла. Меня определили в АМА - пресс и дали задание. Что-то такое я написала про школу, не помню что, четко знаю - был скандал. Школа подвоха не ожидала.

Зато видеть свою фамилию в газете в первый раз — это такое счастье! Уже шестнадцать лет я осваиваю журналистскую профессию, но такого блаженства я больше никогда не испытывала.

А потом я увидела мэтров молодежной журналистики: Щелкова, Ружицкую, Терновскую. Они казались мне Богами. Ими управляла высшая сила - начальник отдела Ирина Александровна Хансиварова. Все завертелось, раз в неделю целая полоса формата А 2, бесконечные дискуссии, необычные эксперименты. Однажды смелые опыты довели меня до детской комнаты милиции. Первый и пока последний раз в жизни я дала непроверенную информацию. В школе нашли бомбу, а ее не находили. Хансиварова, вместо мамы, пошла меня в милицию оправдывать. Отпустили.

Куда поступать, вопрос не вставал. В 93-м я подала документы на факультет журналистики. И с треском провалилась. Получила два по сочинению. В соплях стояла у автомата, звонила в редакцию. К делу подключились все, но было поздно. Пострадала от большого ума, все писали по две страницы, я настрочила семь. Через пару месяцев поступила на заочку. Написала сочинение про Татьяну Миткову. Знала ли я, что именно газета «Наше время» через несколько лет сведет меня с ней лично!

Заочное отделение принуждало к работе. Меня взяли в редакцию, газета «Наше время» - мое первое место работы. Дали стол, стул, печатную машинку. Я стала полноценным сотрудником. Но ненадолго. В 96-м Хансиварова спросила: хочешь в Москву? Могла бы и не спрашивать, кто не хочет? Карьера, деньги, возможности. 9 мая того же года я уехала.

Прошло 10 лет, в Ростов приезжаю нечасто, работы много. К счастью, Хансиварова научила не бояться кучи дел. А лбом пробивать действительность. Главное, что осталось из детства и юности, - свое дело надо любить, а за тех, кем руководишь, надо биться до последнего. Что бы ни случилось. Иначе команды не будет.

А еще этим летом, впервые за несколько лет, горько плакала. Умер Коля Хомчик. Щемящие воспоминания душили. Словно в машине времени вернулась в 91-й год. Лаборатория на Доватора, горькая водка рядом с фотозакрепителем. От Хомчика у меня осталась лучшая в жизни фотография и привычка запивать водку водой. Тогда во времена дефицита закусывать было нечем. Царство небесное тебе, Николай.

Я не знаю, что пожелать своей газете. Она никогда не станет чужой, провинциальной. Ненавижу это слово. Это моя газета, которая дала пинка началу моей карьеры. Я люблю тех, кто отдал ей жизнь. Пока есть «Наше время», наверное, остается уверенность в том, что жизнь стабильна.

Весна. Когда появляются первые листья и люди снимают шапки, я всегда возвращаюсь в 89-й год, в свою первую журналистскую весну. Запах молодости, азарта и любви. Я уже много лет пишу статьи, сценарии, заметки, но не могу описать того ощущения. Это наивное счастье, которое уже не доведется испытать. Но я так рада, что это было.