ТЫ – СО МНОЙ...

Прошлое похоже на огромную корзину, полную множества разноцветных клубков-воспоминаний. Опускаешь внутрь руку, выбираешь какой-нибудь и потихоньку вспоминаешь…

Мечта юности – преподавать в школе. Поступила в Ростовский педагогический институт, на филфак. Закончив РГПИ, пришла «временно» работать в «Комсомолец», а потом оказалось, что – на всю жизнь… Моей газете – 85. А я в ней уже 44 года и никогда не думала, что даже спустя столь длительное время не потеряю интереса к любимой работе.

Сюда попала практически случайно: освободилось место корректора, и из «Вечерки» (где проработала всего чуть-чуть) пришла в «Комсомолец». 13 октября 1962 года в комнате №13 старого здания издательства «Молот» на Буденновском, 37, я приступила к работе в «Комсомольце». Первый день начался с того, что меня посадили рядом с опытным корректором М.А. Сеген. Мария Александровна дала мне  полосу и сказала: «Что непонятно, отмечай красным». Непонятным мне показалось практически все: язык, стиль газеты казались непривычными. Поэтому первая прочитанная мною полоса была вся красной…

Спустя годы не жалею, что не согласилась уйти в другие газеты, на большую зарплату (первый заработок в «Комсомольце» составил 54 рубля!)…

Люди у нас были замечательные, творческие. Стихи друг другу писали к праздникам. В основном сочинял Бронислав Берковский.

...И подскажет

наша Рая,

Где какая запятая,

А где нужно двоеточие,

Точка или что-то

прочее.

И писать научит шибко

Без единственной

ошибки…

Все, кто в разные времена работал в «Комсомольце», вспоминают о душевном и доброжелательном настрое коллектива. Первым моим редактором был А.И. Царев. М.А. Сеген, Алла Варлагина, Валентина Дупенко, Наталья Ирза – они в разное время работали в «корректорском цехе» нашей газеты. Всех помню и ценю… 

Газету делали мы до поздней ночи. И не только потому, что технология производства раньше была сложнее: компьютерной верстки в то время еще не знали… Дело в том, что, как и все газеты, наш «Комсомолец» публиковал официальные материалы, а разрешение («эмбарго») на их публикацию давала Москва. Пока в столице всё не сверят до последней запятой, мы не могли выпускать газету. Часто бывало, что номер практически готов, но «эмбарго» не поступало. Вызывали дежурного, посылали в ТАСС. И если в ростовское представительство главного телеграфного агентства страны прислали «эмбарго», только тогда номер считался сданным. Работа у нас превращалась в «ночные бдения». Но никто не жаловался. Трудности переносились удивительно легко. Наверно, потому что тогда мы были молодыми...

Если говорить о курьезах, то их было немало. Всё переживалось трудно, иногда до слез. Особенно опечатки. Так, вместо «космический корабль» у нас прошло однажды «комический»,  в слове «врач» последней буквой оказалась «г»… Всё было…

Самое главное. Хочу сказать тебе, моя родная газета: «Знаю, что ты со мной, и потому верна тебе».