Скорые на расправу

    Ростовчанку Людмилу Гнедич суд лишил родительских прав за одно судебное заседание. Не вызвав ответчицу, не изучив условия жизни ребенка, не поставив даже в известность ее саму.

    Вся эта история может показаться дикой. Любящую мать, которая дрожит над своим долгожданным маленьким сыном (Людмила пошла на несколько операций, чтобы в 37 лет снова испытать счастье материнства), лишили родительских прав. Казалось бы, так не бывает. Но это — правда, выстраданная нашей читательницей, ростовчанкой Людмилой Гнедич, и ее 6-летним сыном Димой.

    Мама, роди меня еще раз

   — Я в отчаянии: Димочку надо спасать! — говорит при очередной встрече Людмила. Сейчас ей позволено видеться с сыном раз в неделю. – В последний раз он сказал мне: «Мамочка, если я прыгну в ванну с кипятком и умру, то ты потом родишь меня снова? И мы тогда будем вместе!» «Сыночек, я больше не смогу родить тебя! – заплакала Люда. – Даже не думай никогда об этом!»

   12 лет назад, когда Людмила встретила Михаила, у нее была дочь от первого брака, собственная фирма, немалые деньги и хороший дом.

    — Миша пришел ко мне с чемоданом и остался у меня жить, — вспоминает Людмила. – Мы поженились и на участке, доставшемся мне от матери, начали строить новый дом, трех-этажный. Свой прежний, двух-этажный, я решила сберечь для дочки Олеси (тогда ей было уже 16), — рассказывает Люда.

   Своего мужа, признается женщина, она любила до беспамятства, несмотря на то что он с самого начала был холодноват с ней. Люда мечтала родить от него ребенка.

    — Димочка достался мне нелегко, — вспоминает она. – Я перенесла несколько гинекологических операций, лежала на сохранении. Мне было уже не до бизнеса: все свои средства я вручила мужу, и дела его пошли в гору.

     Малыш родился едва живым, пятикратно обвитым пуповиной.

     — Врач еще в роддоме сказала мне: «Ребенка придется лечить и лечить», — говорит Люда.    Людмила была измучена. А со стороны мужа началось охлаждение, затем раздражение, доходящее до ненависти. Атмосфера в доме стала невыносимой.

     — Он стал оскорблять и бить меня на глазах у ребенка, иногда угрожал, что убьет, и требовал отписать ему дом, — вспоминает Людмила.

      После очередных побоев Люда села в машину (одну из четырех имевшихся) и уехала с сыном в деревушку, где заранее присмотрела маленький домик.

    — Однажды я позвонила дочке, и она мне сообщила: «Дядя Миша лишил тебя родительских прав, а затем оформил развод!»

     Людмила ушам своим не поверила. Она с сынишкой при-мчалась в Ростов, чтобы повидаться с дочерью, но в это время подъехал ее супруг.

     — Он ударил меня головой об машину и выхватил сына. Люди попытались вмешаться, но он закричал: «Это воровка, она украла у меня ребенка!» Я думала, что приду в суд и правда легко выяснится, — говорит Людмила.

      Доказывать свою правду она пытается уже полтора года. Пока безуспешно.

      Отец – преступник?

    Вскоре приговором суда Михаил Гнедич был признан виновным в уголовном преступлении — в неоднократном нанесении побоев и оскорблений своей супруге. Однако к тому времени Михаил уже был единственным полноправным родителем Димы.

     Но как же такое стало возможным, чтобы женщину вот так запросто лишили ребенка?

   Вот формальная сторона дела. Когда Людмила сбежала с сыном в деревню, муж сначала подал в милицию заявление о пропаже жены, а затем – заявление в суд о лишении Людмилы родительских прав. И буквально через месяц после подачи заявления его иск был удовлетворен – в течение нескольких часов, на единственном судебном заседании! На котором не было ни женщины, у которой отнимали ребенка, ни самого 4-летнего малыша. Зато был истец и две свидетельницы: Людмилина дочка и домработница.

     — Олеся рассказала, что вообще не поняла, о чем на заседании идет речь, — говорит Людмила. – Она знала, что Михаил подал в розыск, и думала, что суд связан именно с этим. Ее спрашивали: уходила ли мама из дома, оставляя Диму? Ну да, отвечала девушка, бывало: она оставляла его с нами. «Употребляла ли ваша мать спиртные напитки?» – интересовались в суде. «Да, мама могла выпить пива, у нас нередко бывали гости, во дворе жарили шашлыки. Мама – человек компанейский».

     «Ответчица злоупотребляет спиртными напитками, воспитанием ребенка не занимается, материальной помощи ему не оказывает, не заботится о его физическом и нравственном развитии», — записала в судебном решении судья Советского райсуда Р.А. Данченко. А также «уходит из дома и уводит ребенка, не обеспечивая ему нормальных бытовых условий».

     Да не уходила Люда, а убегала – от побоев и угроз. А что до бытовых условий, то с ними никто не потрудился ознакомиться.

     Как следует из протокола, интересы ответчицы в суде представляла назначенный адвокат С.В. Студеникина. Как же она представляла эти интересы? А вот как: «Оставила решение вопроса на усмотрение суда». Присутствовавшая на заседании представитель отдела образования Т.А. Топчиева «не возражала против лишения родительских прав ответчицы, считая, что это будет отвечать интересам ребенка». Любопытно узнать, как сумела оценить интересы ребенка Т.А. Топчиева, в глаза не видевшая ни мать, ни ее сына? Участвовавшая в деле прокурор Е.В. Тришина также сочла, что иск подлежит удовлетворению. И судья Данченко, не колеблясь, решила судьбу мальчика и его матери.

     Позже Людмила пыталась через суд добиться восстановления в родительских правах. Суд вынес решение, что «не выявлено прямых противопоказаний для восстановления Л.Ф. Гнедич в родительских правах». Но и оснований для восстановления не нашел… Соседи, знающие Люду с детства, писали коллективное письмо в ее поддержку, но это не возымело действия.

       Непрофессионалы?

      Прокомментировать этот случай мы попросили специалиста отдела социальной защиты детства министерства образования Ростовской области Ольгу Разуваеву.

       — Честно говоря, не представляю, как такое стало возможным, — говорит Ольга Николаевна. – Органы опеки должны выходить по месту жительства, проводить экспертизу, поговорить с соседями. Нельзя же просто взять и отнять ребенка! Должно быть многоплановое изучение ситуации. Обычно стараются не сразу лишать прав, до этого проводятся профилактические меры воздействия на родителей — беседы, предупреждения – затем могут только ограничить в правах, могут оказать семье необходимую психологическую, социальную помощь.

    — В этом деле все прозрачно! – говорит Елена Елисеева, президент Донского регионального социально-благотворительного общественного фонда — Центр «Детство». Проблемами защиты детства Елена Константиновна занимается уже 43 года, сначала в государственных органах, а по-следние 16 лет возглавляет общественную организацию.– У ребенка отобрали полноценную мать!

      Елисеева не голословна: она видится с Людмилой едва ли не каждый день и вполне в состоянии, с ее-то опытом, составить представление о Люде как о человеке и матери.

        — Здесь налицо либо коррупция, либо непрофессионализм! – считает Елисеева.

    — В суде должны быть представлены доказательства: акт обследования, заключение органа опеки, — подтверждает Сергей Ушаков, прокурор по надзору за соблюдением законов в отношении несовершеннолетних прокуратуры Ростовской области. – Конкретно ситуацию с Гнедич я пока не знаю: к нам поступила ее жалоба, будем разбираться, она получит ответ в письменном виде. Но нет ничего удивительного, что дело рассмотрели за один день – суды загружены, и такое вполне возможно, — заключает прокурор.

      — Да не бывает такого, чтобы за один день женщину лишали родительских прав! – не согласен адвокат Руслан Чилов из адвокатского бюро «Ювенал», специализирующегося на процессах по делам несовершеннолетних. – Непременное условие: в судебном процессе должны быть доказаны обстоятельства, бесспорно подтверждающие наличие вины родителя и то, что изменение его поведения в лучшую сторону невозможно. Но суд вообще не выяснял отношение Людмилы к происходящему.

      А как же мальчик?

     — Михаил любит сына, — не отрицает Людмила. – Но какой-то странною любовью: как игрушку, как свою собственность.

     Попытавшись понять позицию Михаила Гнедича, я хотела встретиться с ним. От встречи он отказался, но по телефону заявил:

      — Что она за мать? Хотела украсть ребенка, жила с ним то в Азовском районе, то у сестры в общежитии, а там такие условия! (Интересная логика. Может, стоит поотбирать детей у всех мам, живущих в деревнях и в общежитиях?). Жить здесь она не будет, мне тут бомжи не нужны. Она – бомж! Я и дочку ее, Олесю, отсюда выставил, у меня тут не общежитие!

   По словам Людмилы, сразу после расставания с матерью кожа мальчика на нервной почве покрылась шершавыми пятнами.

     — В июне прошлого года Дима просил спрятать его от папы, так как тот его бьет, — рассказывает Люда. – Михаил вырвал сына у меня из рук и на его глазах избил меня. Димочка потерял сознание и не реагировал на свое имя. Это подтверждено протоколом: я вызывала милицию. Дима стал заикаться, а отец заявляет: «Ничего страшного, я тоже заикаюсь».

     Помочь сыну мать практически не может! Для тех, кто не понимает, что означает лишение родительских прав, поясню. Родители теряют даже право отстаивать интересы ребенка. Неужели в скоропалительном суде не понимали этих последствий?