Марина и Робинзон

Слепой и полупарализованный инвалид несколько лет прожил на острове. В двадцати минутах езды от центра Ростова

Двадцать минут - это в теплое время года, на машине. А зимой сюда не добраться - как только похолодает, понтонный мост разбирают. Если бы не самоотверженность Марины Степаненко и ее дочери, Василию Подмаркову - в шутку его прозвали здесь Робинзоном - не протянуть бы в таких условиях и года.

Он мог погибнуть один

Зеленый остров, лодочная станция. Бесконечные ряды моторок, припорошенных снегом, стоят на берегу, дожидаясь весны. Под ногами хрустит лед. Ни души, только местные дворняги крутятся рядом в ожидании подачки.

Здесь, в металлическом вагончике, Марина с Василием и ее маленькой дочерью прожили четыре года.

...В 2000 году Марина Степаненко работала на лодочной станции сторожем.

- Я увидела: идет инвалид с сумками, ногу волочит. Споткнулся, уронил сумку, оттуда выкатилась булка хлеба, консервы. Мне стало его жалко, - вспоминает Марина.

Василий, которому тогда было чуть за сорок, рассказал Марине свою историю. Когда-то он работал водителем-дальнобойщиком, хорошо зарабатывал. Но однажды неудачно нырнул в речку, сломал шейный позвонок. Какое-то время не мог ходить, не мог двигаться. Но со временем молодой организм справился с болезнью. Он снова сел за руль бензовоза, купил несколько грузовиков, выстроил двухэтажный дом.

- Строил, не жалея себя: однажды подогнал машину цемента, а разгружать некому. Так он сам принялся таскать тяжелые мешки, заработал грыжу, - рассказывает Марина.

Но коварная травма постепенно давала о себе знать. Василия перестала слушаться сначала рука, затем нога. Он стал терять зрение. Заработков не было, и семье он стал не нужен.

Однажды, когда он сидел за столом, супруга в очередной раз заявила: "Жрешь!... А сам рубля в дом не принес".

Василий сел за руль старенькой "шестерки" и поехал в ночь, чтоб заработать денег. И сбил человека.

Сажать его не стали: суд постановил выплатить потерпевшим десять тысяч долларов. Нужную сумму дал старший брат в обмен на отказ Василия от претензий на родительский домишко.

После этого случая житья в доме инвалиду совсем не стало. Он собрал пожитки и отправился на Зеленый остров, где у него был свой летний домик-вагончик.

- Мы стали жить вместе. В первое время еще ходили на базар, Вася помогал мне носить сумки. А потом совсем слег. У него нарушилась речь, он почти ослеп.

Марина выбила ему пособие по инвалидности: самому Василию было бы не под силу собирать справки. А потом наступила зима.

- Конечно, я могла бы уйти в город, на квартиру. Но одно дело, женщине с дочкой снимать угол, другое - семья из трех человек, один из которых - инвалид. Для этого нужна отдельная квартира, а она стоит дорого, - говорит Марина. - На острове Василий бы погиб один: ни дров нарубить, ни воды принести.

Зимой понтонный мост, ведущий к острову, убирают. В город только два пути: на лодчонке по Дону, если найдется желающий подвезти, либо по высокому железнодорожному мосту, если есть пропуск.

- Моя дочка тогда пошла в первый класс, - рассказывает Марина. - Бывало, лестница вся обледенеет, и мы с Аленкой буквально ползком карабкаемся на этот мост. А на мосту ветер... Поезд идет - прижмемся к поручням, переждем. Так она и ходила каждый день в школу.

Марина тяжело вздыхает, вспоминая детали своей островной жизни: как рубили дрова, чтобы растопить печь-буржуйку, как вагончик остывал под утро до нуля градусов, как ежедневно приходилось стирать в проруби белье Василия, когда он уже перестал подниматься с постели...

- У нас были свои радости: Вася сидел с удочкой на берегу, а я следила, когда рыба клюнет. Еще Васе нравилось, когда мы его купали в Дону - сам-то он уже не мог.

Первое время Василий пытался судиться с женой. Однажды поехал к ней за домовой книгой.

- Привезли мне его избитого, волосы слиплись. Супруга вылила на него миску с горячей кашей, приготовленной для собаки. А зять ее бил Васю, тот только успевал подниматься. Вася тогда доплелся до соседки, та вызвала участкового. Участковый под Васину диктовку и написал заявление - сам Василий уже почти ослеп.

На судах Василий сильно нервничал, говорил сбивчиво, плакал. В 2001 году у него случился инсульт.

Марине необходимо было съездить в Гагры взять какие-то документы - она оттуда родом. Она попросила Васиных родителей взять его на время к себе. Но те не смогли - старенькая мама сама парализована, еле двигается.

- Мне пришлось оставить Васю на Аленку, - говорит Марина. - Ей тогда было десять. Она сама готовила, кормила его с ложки...

Вася умер с обидой

- Я всю жизнь борюсь, - говорит Марина. - В юности обожглась с замужеством: первый муж любил выпить. Мне пришлось буквально убегать от него с маленькой дочкой, Светой.

Работала на шахте "Юбилейная", пока та не развалилась. Уехала к родственникам в Гагры, познакомилась там со вторым мужем, Юрием. Он работал на железной дороге. У нас родилась Алена. А вскоре там началась война.

Жить в Гаграх с маленьким ребенком стало невозможно, и семья уехала в Шахты. А Юрий вскоре пропал без вести: где-то в районе Чечни на его поезд напали.

- Тогда, во время войны, я многое поняла. Видела, как за какой-нибудь новый холодильник и телевизор людям могли поджечь дом. Там было много мародерства. Но к чему они, эти вещи, тряпки? Их ведь в могилу с собой не унесешь. Главное - люди...

Сейчас старшая дочь Света уже замужем. Алена - миловидная девочка с длинными белокурыми волосами, учится в шестом классе.

- У нее до сих пор ни одной тройки, только "четыре" и "пять", - лицо Марины светлеет при упоминании о дочери. - Когда я возвращаюсь с работы, она говорит: "Мамочка, ты устала? Приляг, отдохни". Она чуткая, многое понимает, моя Алена.

Теперь Марина с дочкой снимает небольшую комнатку в Ростове. Василий умер месяц назад, 20 ноября, в 47 лет. Вспоминая его, Марина часто плачет.

- Вася любил Аленку. На день рождения сам не мог купить ей подарок, просил меня: возьми деньги, купи ей новые брючки, какие она хочет... Помню, как встречали Новый год: нарядили елочку, зажигали на улице фейерверк. Он был хорошим человеком, добрым. А умер с такой обидой...