ДАРЕНОМУ КОНЮ ОДИН РАЗ ОТРЕЖЬ

 Этот совет из сокровищницы склерозной мудрости вспомнил я недавно, поджидая приятеля на площади перед областной администрацией. “Где встретимся?” – спросил я его по телефону. “Под яйцами”, – последовал короткий и ёмкий ответ, понятный, я уверен, каждому ростовчанину. Но, верно, не каждый знает милые подробности о знаменитом монументе Вучетича.

Был в центре Ростова собор Александра Невского. Его благополучно разрушили, а вокруг пустыря, получившего гордое название площади Советов, построили здания обкома и горкома КПСС. Ныне, после второго крещения, – администрации области и представительства президента России в Южном федеральном округе. Между ними, как рефери на ринге, застыла на постаменте монументальная скульптурная группа из всадника на коне, пешего бородача в шинели и лежащего матроса. Конь выполнен настолько реалистично, что Давиду Микеля Анджело впору устыдиться ничтожности своих мужских достоинств. В честь большого и тяжёлого конского “хозяйства” место рядом с монументом с 1972 года (дата возведения шедевра) именуется – “под яйцами”.

Вообще-то памятник предназначался поначалу для Волгограда, где должен был напоминать об обороне Царицына в 1918 году (где настолько героически отличился гениальный товарищ Джугашвили, что ему чуть голову не оторвали товарищи по партии). Однако волжане, люди, видимо, недостаточно сведущие в искусстве, творение скульптора Вучетича не оценили. Сообразительный мастер кайла и зубила шустро переименовал памятник в “Освобождение Ростова от белогвардейцев в 1920 году” и продал донцам, тем более что на коне изваян сам Семён Будённый, отряды которого взяли город и устроили здесь многодневный пьяный погром. Впрочем, Евгений Вучетич, поступивший в Ростовскую художественную школу всего через шесть лет после этих событий, к легендарному командарму испытывал тёплые чувства и даже пригласил героического усача на открытие монумента. Вот что вспоминал по этому поводу один из участников тех торжественных событий. Будённый вокруг походил-походил, насупившись, а народ интересуется: “Ну, Семён Михайлович, похож?” Будённый обиженно: “Я-то похож! Но ТАК издеваться! Казак никогда на кобыле не сидел!” А там без этого дела конь стоял. Ну, Вучетичу и сказали: “Знаешь, дед сварливый, казак, маршал всё-таки, съест он тебя. Надо бы приклеить мужское начало к кобыле!” И вот оскорблённый до глубины души скульптор – художник и творец – ТАКОЕ сделал! В полконя. И привесил. По сей день ростовчане это дело на Пасху белой краской красят.

    По другой версии, за неделю до открытия, когда монумент был ещё скрыт от глаз публики, главный областной коммунист решил осмотреть изделие с комиссией и подрядчиком. Поцокал языком – кррысота! Зашел сзади и... жутким голосом возопил: – Вучетич! Вот эта… (кобылий половой орган) у меня под носом в центре города?! Немедленно исправить! Чтобы был конь! Страшно обиделся скульптор. И слепил за три дня и три ночи такие гипертрофированные конские причиндалы, которые по праву могут войти в книгу рекордов Гиннесса. С тех пор ростовские причиндалы являют собой символ всего советского монументального искусства. И не только благодаря, прошу пардона, конским яйцам, но и из-за множества нелепостей, допущенных славным ваятелем. Так, в казачьих войсках атаманы традиционно шли в бой на кобылах, чтобы горячие жеребцы устремлялись следом, повинуясь не только нагайкам, но и сексуальному чувству. Да и на парад красные командармы выезжали на кобылах же. Потому как неувязочка может выйти: лихой наездник рапортует главнокомандующему, а тут жеребца “поведёт” на какую-нибудь симпатяшку в конном строю… Рисуете картину?

Сапоги на всаднике не кавалерийские, остроносые, а пехотные. Между тем тупоносыми кирзачами никогда не поймать стремя. Стремена современные, конкурные; седло – смесь спортивного с пастушеским; портупея – образца 1943 года. “Ручная бомба Михельсона”, т. е. граната, которой матрос метит в полпредство, не соответствует реальному образцу ни пропорциями, ни размерами.

А что теперь остаётся? Будем гордиться тем, что есть. Как гласит другая склерозная мудрость, терпи, казак – кобыле легче…