РАХМАНИНОВ В ГОСТЯХ У МАРИЭТТЫ ШАГИНЯН

     Рахманинов не просто любил Ростов, он дружил с известной писательницей, уроженкой Нахичевани, Мариэттой Сергеевной Шагинян. В своих письмах Сергей Рахманинов называл Шагинян «милая Re».

     Мариэтта Шагинян в своей работе «Воспоминания о С.В. Рахманинове» писала, что дружба и переписка с композитором длилась пять лет, с февраля 1912 года по июнь 1917-го. Шагинян отмечала также, что в начале ХХ века в русской музыке было три наиболее известных крупных композитора: Александр Николаевич Скрябин, Николай Карлович Метнер и Сергей Васильевич Рахманинов. В эти годы Рахманинов находился в зените славы. Его концерты проходили с аншлагом. Как писала Шагинян, у писателя были свои поклонники, «рахманисты», которые ездили за ним из города в город. Таких людей сейчас называют фанатами. Шагинян была тоже поклонницей творчества Рахманинова. Она, конечно, не ездила за ним из города в город. Но зато Мариэтта Сергеевна писала композитору письма, которые подписывала «Re». В своих воспоминаниях Шагинян рассказывает, как Рахманинов приезжал к ней в гости, в ее родную Нахичевань:

     «Осенью 1915 года в Ростовской-на-Дону газете «Приазовский край», читавшейся и в Нахичевани-на- Дону – маленьком городке, который сейчас присоединен к Ростову и составляет один из его районов (Пролетарский), – появилось извещение: Сергей Васильевич дает в Ростове 20 октября фортепианный концерт из произведений Скрябина. Я все еще оставалась в Нахичевани с января 1915 года и не видела Рахманинова больше полутора лет. С большим волнением отправилась добывать себе и сестре билеты на 20-е. В дневнике моем на этот день короткая запись: «20-е октября, втор-ник… Вечером концерт С. В-ча, огромное впечатление. Он исполнял скрябинскую фантазию и 10 прелюдий ни с чем не сравнимо… Был Гнесин и другие музыканты. Поговорили немного с С.В. в артистической». За этой короткой записью память восстанавливает мне очень многое. Исполнение Рахманиновым Скрябина для всех музыкантов и любителей музыки явилось полнейшей неожиданностью. Одни считали это с его стороны «дьявольским ходом», желанием «разоблачить, раздеть» Скрябина; другие возмущались «порчей» Скрябина, которого Рахманинов, по их мнению, огрубил и «превратил в „terre à terre“» (сделал чересчур земным), и что после «серебристого» исполнения самого Скрябина, в котором оживают все мельчайшие нюансы, слушать «прозаическую» игру Рахманинова просто невозможно. И, наконец, третьи (об этом писала и Анна Михайловна) видели в его исполнении Скрябина только «акт благородства, потому что он – благороднейший человек». Нам открылось в исполнении Рахманинова совсем другое, и при всей парадоксальности этого исполнения я сразу (на слух) почувствовала, что дело обстоит гораздо проще и серьезнее. В артистической мы условились с Сергеем Васильевичем, что на следующий день в шесть часов вечера он приедет к нам. Весь день 21-го так и назван у меня в дневнике «День С. В.». Мать моя захлопоталась, чтобы угостить его традиционными армянскими блюдами («хоть и не итальянские, а тоже вкусно»), флигелек наш мы приубрали, все наши соседи, жившие поблизости, вышли из домов, чтобы посмотреть на него «хоть краем глаза». Он приехал из Ростова на трамвае и оставался всего часа полтора, так как вечером же уезжал на концерты в Баку».

     Как пишет Шагинян, 6 ноября 1915 года Рахманинов также приехал в гости к ней в Нахичевань. У них состоялся интересный разговор. Сергей Васильевич был в плохом настроении, почти ничего не ел за ужином. После ужина Рахманинов спросил у Мариэтты Сергеевны: «Как вы относитесь к смерти, милая Re?» Шагинян была молода, она еще не знала чувства «страха смерти» и не поняла вопроса Рахманинова. Мариэтта Сергеевна ответила, что не думала об этом, что живет с таким чувством, словно будет жить вечно. В это время мама Мариэтты Сергеевны принесла из кухни и поставила перед Сергеем Васильевичем Рахманиновым жаренные в соли фисташки. Шагинян вспоминала, что Рахманинов эти фисташки очень любил. Поэтому он с удовольствием начал их кушать. Потом рассмеялся и сказал: «За фисташками и страх смерти куда-то улетучился. Вы не знаете куда?»

     В годы Гражданской войны Сергей Васильевич Рахманинов покинул родину. Он жил в Копенгагене, с успехом гастролировал. Затем перебрался в Нью-Йорк. В США его высоко ценили как пианиста. Но композитор тосковал по родине, по России. Исследователи творчества Рахманинова считают, что до 1926 года у него наблюдался творческий кризис. Но потом вдохновение вновь возвратилось к великому композитору. Рахманинов пишет замечательные произведения, концерты и песни.

     В 1941 году Рахманинов закончил свое последнее величайшее произведение – «Симфонические танцы».

     В годы Великой Отечественной войны Рахманинов помогал Красной армии. Денежные средства от своих концертов он перечислял в фонд помощи Красной армии. Надо заметить, что при этом Сергей Васильевич советскую власть не любил. Умер композитор в 1943 году в Беверли-Хиллз, в штате Калифорния (США).

     Его подруга и поклонница, известная советская писательница, автор Ленинианы Мариэтта Сергеевна Шагинян старалась не замечать нелюбовь Рахманинова к советской власти. В работе «Воспоминания о С.В. Рахманинове» она написала: «Рахманинов был глубоко русский человек. Он любил русскую землю, деревню, крестьянина, любил хозяйничать на земле, сам летом брал косу. Когда С.И. Танееву не понравился один из его «Этюдов-картин» – картина русской природы с дождиком, – он мне сказал: «А моросняка-то моего Танеев так и не понял». И Рахманинову пришлось умереть и быть похороненным в чужой земле. Мы знаем сейчас, что он тосковал по родине, очень страдал от разлуки с ней. И хочется, чтобы дух его музыки, уроки его мастерства, светлый и милый образ его как музыканта, огромная требовательность его к себе были восприняты молодым поколением советских музыкантов, освоены и вошли в советскую музыкальную культуру как дорогое наследство.

     Кратово. Апрель 1955 г.»

     К счастью, музыка Рахманинова живет не только во всем мире, но и на его родине, которую он так любил. Эта музыка бессмертна.