Анатолий Калинин: «Моя вера — в могущество Слова»

Встречи, беседы, скромное застолье… Самая первая из них — 20 лет назад, в июле 1986-го, и недавняя — прошедшей весной в его «родовом гнезде» — хуторе Пухляковском.

Вокруг него была (и есть) «настоящая, порой очень круто замешенная действительность» — по его собственному выражению. Как раз именно это обстоятельство плюс недюжинный талант да редкие черты характера, когда «совесть страждет, беспокоится по поводу гармонии совести и долга, соразмерности вины и расплаты», помогли ему создать романы, повести, рассказы, понятые и принятые миллионами благодарных читателей.

Совершенно отдельные, удивительные страницы в жизни Анатолия Калинина занимает его дружба с Михаилом Шолоховым.

Столько написано о великом писателе, столько сказано высоких, добрых (и недобрых тоже, но сегодня не о том речь!) слов, но таких проникновенных, тонких, пронзительных суждений о его творчестве, духовной и душевной сути, о характере, наконец, какие приходилось слышать от Анатолия Калинина, просто не существует. Анатолий Калинин, обычно не любящий, не умеющий бросаться словами (ведь это его писательское оружие, а оно опасно!) утрачивает обычную выдержку, когда говорит о Шолохове как о «неповторимой звезде, взошедшей на литературный небосклон из глубин донской степи».

Декабрь 1939 года. Разворачиваются финские события. Молодому корреспонденту «Комсомольской правды» Анатолию Калинину необычайно повезло: с заснеженного Карельского перешейка его посылают в станицу Вёшенскую, где, правда, тоже лютует мороз. Михаил Шолохов очень рад гостю. «Забросав приехавшего к нему корреспондента в шинели вопросами о первых боях и помрачнев, он заключил: «Да, драма будет большая, будут жертвы. Нельзя недооценивать финнов».

А сам гость, будущий писатель, расскажет и о своей встрече, и о своих тогдашних мыслях и чувствах только почти через три десятилетия: ибо лишь мудрость, собственный жизненный опыт и личная творческая судьба позволят ему дать анализ характеров шолоховских героев, которые неизменно вызывали у него нежные, глубокие, противоречивые чувства.

Кто-то из мудрецов сказал, что настоящая дружба встречается на свете ещё реже, чем любовь. А уж когда речь идёт о большой мужской дружбе двух замечательных людей, писателей, «умевших жить радостями и бедами своих героев, особенно когда жить туго и проблемно» (по выражению самого Анатолия Вениаминовича), слова просто бессильны.

И Михаил Александрович буквально после первого же личного знакомства испытывал к нему на редкость тёплые чувства. Они позволили ему позднее назвать Анатолия Калинина «родным сынком», подружиться с его семьёй. И эта дружба, по-завидному творческая, глубоко человеческая, не остывала никогда.

Вот только одно письмо, написанное Михаилом Шолоховым своему другу, когда в 1976 году страна отмечала 60-летие автора «Цыгана»:

«Дорогой Анатолий!

К сожалению, мы привыкли даже семейное торжество выносить на улицу, но тут уж ничего не поделаешь. Я избежал этого в прошлом году, а тебе придётся попотеть. Ты помоложе, и тебя не убудет. Смирись, потей, делай счастливое лицо и вымученно улыбайся. Серьёзным и грустным побудешь на другой день.

Однако сквозь шум поздравлений мне хочется пробиться к тебе с сокровенными словами, которые говорятся не публично, а с глазу на глаз.

Ты знаешь, у меня мало друзей, а дорогих моему сердцу — вовсе наперечёт. Ты — в числе последних, а мне всерьёз грустновато, что ты уже старик, а хотелось бы видеть тебя просто зрелым мужем. Такие чувства появляются, наверное, у самых близких имениннику людей, у жены, детей, у истинных друзей… Ты — хороший человек и хороший писатель. Вот таких и жалко, когда они стареют. А будь похуже — ну и чёрт с тобой, старей на здоровье, кому от этого убудет!

Скрепя сердце крепко обнимаю тебя, желаю здоровья, счастливого творчества и чтобы твоё доброе и совестливое сердце стучало ещё размеренно и долго на наше общее счастье и радость!

Привет от нас Саше и детям.

Всегда твой М. Шолохов».

Многие читатели считают роман Калинина «Цыган» лучшим его произведением. Сам автор замечает: «Лучшее произведение? Не знаю… Самое популярное — да…»

Его давно волнует поэтическая тема. Свои первые стихи он писал на фронте, позднее выходили его стихотворные сборники. В издательстве «Новая книга» вышел сборник «Поэмы», где опубликованы «В стране Саида», «И вещих крыльев плеск», «Странный конокрад». А чуть позднее «под одной крышей» изданы и поэмы, и очень дорогой его сердцу роман «Запретная зона» (первое издание — в 1962 г.), и «Реквием» — памяти М.А. Шолохова». Его лучше всего читать наедине с собой, настолько исповедальны, талантливы строки.

Заоблачных лампад

струится вечный свет,

Над Доном листопад,

а Шолохова нет.

Вздымая гриву волн,

бессмертной славе вслед,

К Азову рвётся Дон,

а Шолохова нет.

Причалив к яру струг,

с серьгою в ухе дед

Скликает всех на круг,

а Шолохова нет.

И так слепит глаза

лампасов вешний цвет,

Что катится слеза,

а Шолохова нет».

— Что волнует вас сегодня особенно, дорогой Анатолий Вениаминович? — задаю писателю сакраментальные вопросы в недавнюю нашу встречу. — Во что верите? Как относитесь к юбилею?

— Пишу. Работаю. Хуторские приходят. Люди меняются, но плохо… Да и люди все разные. У многих зарплата нищенская. На это больно смотреть. Юбилей? Это хлопотно… Скорей бы прошёл.

…А в саду жили у меня скворцы пересмешники. Один даже каватину Мусоргского «исполнял». После игры Любаши (это старшая дочь писателя, пианистка, приезжающая к отцу и младшей сестре Наталье — писательнице — погостить).

Грач жил, пока болел. А вылечился — улетел. Залетит, бывало, в комнату, туфли мои расшнурует — что-то по-своему лопочет...

Калинин посмеивается, глаза и губы его улыбаются. Он покачивает своей головой, красивой, убеленной, словно вылепленной талантливым скульптором. И уже серьёзно добавляет:

— А к юбилею, надеюсь, водопровод в хуторе поменяют, улицы, хорошо бы, осветили. Школе искусств в Пухляковке помощь требуется — не забыли бы о ней.

Во что верю? В истину. Ведь есть Правда и «правда»… И самая большая вера моя — в могущество Слова. Слово — великая сила. Хорошо бы достать Словом власть нашу, особенно тех, кто в броне до самого сердца.

Потом читал нам хозяин скромного казачьего куреня-усадьбы стихи — Маяковского, Блока…

И любое его слово, как всегда, стучало и отзывалось в сердце каждого из нас.

Справка «РО»:

1940-й год. Уже в первом романе Анатолия Калинина «Курганы» ощущается самобытность автора.

1941-й год. Калинин — военный корреспондент «Комсомольской правды». Его неуёмность, работоспособность были поразительны. Очерк «Казаки идут на запад», стихи, повесть «Товарищи», главы из романа «На юге» публикуются в центральных и областных газетах, позднее — в журналах.

14 февраля 1943 года оккупанты были изгнаны из столицы Дона. А через два дня его очерк «Как был освобождён Ростов-на-Дону» уже появился на полосах центральной печати. В этом же году была опубликована и его книга очерков «Казаки идут на запад», в 1944-м — повесть «На юге», в 1945-м — «Товарищи».

И в дальнейшем его книги не разочаруют своих читателей: романы «Суровое поле», «Запретная зона», «Эхо войны», «Возврата нет», «Гремите, колокола!» не остаются на полках книжных магазинов. А роман «Цыган», экранизированный трижды, остаётся популярным, любимым народом (это не просто слова) и сегодня…