В заголовок вынесены слова из грамоты Екатерины II, даро­вавшей армянам-переселенцам не только земли в округе кре­пости святого Димитрия Ростовского, но и определенные льго­ты и преимущества - хозяйственные, административные, су­дебные.

  То, что крепость и город принадлежали разным ведомствам и в административно-хозяйственном отношении относились к разным центрам, несомненно, создавало много неудобств и, в конце концов, мешало развитию всяческих связей их населе­ния. Но эта искусственность все же не смогла оказать решаю­щего влияния на естественное стремление их друг к другу и, как мы позднее увидим, сто лет спустя это будет уже по сути единый хозяйственный механизм, ждущий административного решения. Но до этого еще очень далеко...

   Незадолго перед тем как был образован Ростовский уезд с центром в крепости святого Димитрия Ростовского, о ее форштадтах, практически уже слившихся в единое поселение, писа­лось: «Город оной по новости своей привилегией не пожало­ван и герба еще не имеет». Это случится только в 1811 году.

А пока еще идет сплошная административная чехарда/ Судите сами.

 «Крепость подчинена городам дальним. Сначала - Киевскому военному департаменту, затем воронежскому губернатору, азов­скому, потом причислена к Таганрогскому уезду, к Екатеринославскому наместничеству И даже когда в 1796 году образова­лась Новороссийская губерния, а в ее составе Ростовский уезд, центр ее звания города не получил. Как и прежде, значилось: крепость святого Димитрия Ростовского. Большинство присут­ственных мест уезда находились в соседнем Таганроге». (См. «Ростов-на-Дону. Очерки о городе», Ростиздат, 1973 г.)

    Крупное поселение, образовавшееся у крепости из ее форштадтов, тоже требовало заботы и внимания, взгляд и руки ко­менданта сюда редко доходили. Поэтому здесь стала действо­вать ратуша - орган местного самоуправления. Подробностей о ее деятельности в порубежные годы XVIII - XIX веков не со­хранилось. Зато мы многое знаем о деятельности магистрата и городской думы в Нахичевани.

     Административная чересполосица ее тоже коснулась, хоть и в меньшей степени, чем это было с крепостью.

Сначала, как и крепость, Нахичевань входила в Таганрогский уезд Азовской губернии, затем армянская колония с окрестными селами находилась в составе Мариупольского уезда Екатеринославского наместничества. С 1796-го по 1802 год - Ново­российской губернии (с 1802 года - Екатеринославской).

   «Воплощением автономии новоссозданного города Новая На­хичевань стал магистрат. Он…  объединил в себе судебные, полицейские и исполнительские функции города и сел. В су­дебную и полицейскую часть магистрата при участии всех со­словий населения сроком на три года избирались пять судей...

    От других одноименных учреждений городов империи армян­ский магистрат отличался тем, что непосредственно вобрал в себя все управленческие звенья. В частности, в магистрате странно выглядело объединение судебных и полицейских функций, на что не раз указывали царские чиновники». (См. В.Б. Бархударян «История армянской колонии Новая Нахиче­вань», Ереван, 1996 г.)

    Магистрат состоял из председателя и четырех заседателей. Каждый из них нес определенные обязанности. Двое ведали судебной частью, двое наделялись полицейскими функциями: один из них исполнял обязанности полицейского в городе, другой в селах. Эти заседатели, находясь в магистрате, участво­вали в присутственных делах суда и в судопроизводстве.

    Таким образом избранный всеми слоями населения колонии магистрат ведал всеми делами армянской общины. Но извест­ный знаток истории Новой Нахичевани Ерванд Шахазиз, прове­дя скрупулезный анализ документов того времени пришел к знаменательному выводу, что при выборах в магистрат безус­ловное предпочтение отдавалось людям имущим, дабы они, «не нанося вреда своему экономическому и материальному поло­жению, были преданы общественным делам». (См. Е. Шахазиз «Исторические зарисовки», Тифлис, 1903 г.)

  Как подчеркивает В.Б. Бархударян, материальная состоятель­ность была поводом для передачи управления автономной коло­нией в руки господствующих классов. С другой стороны, налага­ется запрет на право земледельцев и низших слоев городского населения быть избранными и принимать участие в управлении.

  Так, магистрат Нахичевани, кроме выполнения судебных и полицейских функций, руководил и повседневной жизнью, и работами в городе и на селе.

    В соответствии с требованиями царской грамоты, к городу и селам были приставлены русские стряпчие, которые, однако, не были правомочны вмешиваться во внутренние дела обще­ства, а являлись лишь блюстителями и надзирателями за ис­полнением законов. (См. В.Б. Бархударян, Указ, соч.)

  Тем не менее судопроизводство в Нахичевани вершилось по «Армянскому судебнику», «удовлетворявшему требованиям на­циональных обычаев и привычек». Исследователи отмечают, что на содержание этого судебника, доставленного в Нахичевань одним из основателей города Иосифом Аргутинским, заметное влияние оказали не только нормы национальных обычаев и из­вестный «Судебник» Мхитара Гоша (XII - XIII века), но и дей­ствующие русские законы и вообще русская среда. Так что, хотя «Армянский судебник» был составлен неофициальными, частными авторами (Е. Григорян, Г. Калпанян, С. Оганян), он был признан государством и приобрел силу закона.

    Была и еще одна особенность в управлении Нахичеванью, отличающая ее от русских городов. Помимо гражданского уп­равления здесь оформлялась и духовная власть.

   В силу своей должности главы армянской епархии в России Иосифа Аргутинского (О. Аргутяна) очень заботили вопросы духовной власти и проблемы ее компетентности. Выбрав из древних армянских церковных канонов наиболее подходящие и приспособив их к местным условиям, он составил Каноны цер­ковного суда, которые на многие годы определили суть церков­ной жизни в Нахичевани и других армянских колониях.

  Интересную и точную оценку этого явления в жизни армянс­кой колонии и самого О. Аргутяна мы находим в неоднократно упоминавшейся работе В Б. Бархударяна:

   «Ту важную роль, которую предводитель епархии играл во всей армянской действительности России, он пытался распространить на духовные власти отдельных колоний, чтобы и они исполняли аналогичную роль в своих общинах и приходах. Задача эта была невыполнимой, и желанию О. Аргугяна не суждено было сбыть­ся, поскольку на местах доминировали экономические и социальные проблемы, руководство которыми фактически находилось в руках светской власти. Поэтому церковный суд, несмотря на  представленные ему широкие права и полномочия, существенной роли в жизни Новой Нахичевани не сыграл».

   Более продуктивным оказалось другое начинание О. Аргутяна. Как известно, еще в 1785 году было опубликовано Положение, по которому пересматривалось общественное устройство горо­дов России, преобразовывались функции их самоуправления.

   О. Аргугяну, основываясь на дарованных колонии привилеги­ях, удалось приостановить немедленное применение нового закона в Нахичевани. Он хотел создать такой орган городской вла­сти, который не противоречил бы государственному закону и не отходил бы от духа дарованных Новой Нахичевани привилегий.

   О. Аргутян разработал положение «Союз единения», на осно­вании которого 26 мая 1795 года было организовано попечи­тельство - городская дума, или парламент.

    Городская дума Новой Нахичевани состояла из 24 попечите­лей, избиравшихся на трехлетний срок. Каждую субботу они собирались в магистрате и под председательством городского головы проводили заседания. Попечительство было призвано заботиться о благоустройстве города, строительстве дорог и мостов, об укладе и образе жизни народа, проверять отчеты о финансовой деятельности городского головы и других пробле­мах. Свои обязанности оно выполняло в соответствии с сохра­нившимися в народе обычаями и принципами. (См. Е. Шахазиз «Исторические зарисовки», 1903 г.)

    А ведь ни о думе, ни о городском голове в царской грамоте не было ни слова!

    Жизнь рождала новые формы городского самоуправления. И это новое все активнее проявляло себя.