Первое десятилетие второго века в истории Ростова-на-Дону распадается на две неравные части: начало - медленно теку­щие годы, как будто что-то выверяющие в канун бурных шести­десятых, вторая половина - годы Крымской войны. Тревожные, опасные, разрушительные...

Начнем с нескольких интересных цифр и фактов.

Если в 1846 году в Ростове было 1214 деревянных и 278 каменных домов, то спустя десять лет число их увеличилось, соответственно до 1306 и 294. Почти все они были одноэтажными. В кирпичных домах жили дворяне, купцы, чиновники. Город­ская беднота ютилась в деревянных и камышовых домишках, в мазанках и полуземлянках. Особенно много таких жилищ было на окраинах.

    Интересно проследить за ростом населения в городе. Если в 1851 году было 10863 жителя обоего пола, то к концу десятилетия число их росло год от года: 1857-й - 15824, 1858-й - 20491, 1859-й - более 24 тысяч человек.

   Несмотря на развитие торговли и рост населения, Ростов «в отношении благоустройства   подвигался весьма медленными шагами». Об этом убедительно свидетельствует А. М. Ильин в своей «Истории города Ростова-на-Дону»

Большая Садовая улица все еще была второстепенной. Она проходила вдоль Генеральной балки и на многих ее пустующих участках высились горы мусора. Вообще «город был в высшей степени загрязнен, так как жители не любили себя утруждать вывозом нечистот куда-нибудь подальше: все без стеснения вываливалось прямо на улицу".

Не распланированная еще Малая Садовая улица, берег Дона, Генеральная балка были излюбленными местами свалок всяких отбросов, нечистот и мусора.

    О тротуарах имелось тогда лишь самое смутное понятие, По бокам улиц тянулись так называемые дощатые мостки. Здания были самой примитивной архитектуры. Длительное время не подвергаясь ремонту, они «представляли печальный и мрачный вид».

    Освещение города было керосиновое. Керосин привозили из Одессы. Бакинский керосин тогда еще не был известен.

Склад керосина находился в пределах нынешнего Нового поселения, где выкапывались неглубокие четырехугольные ямы, в которые складывались бочонки с керосином и засыпались землей. Сверху устраивали стропила и покрывали легкой крышей. При такой системе ни пожар, ни дождь, ни снег не были опасны складу.

    И еще живая картинка тех времен:

   «Кое-где торчали на улицах кривые шатающиеся фонарные столбы с разбитыми стеклами и коптящими лампами. Летом они, впрочем, давали хоть какой-нибудь свет, но в другие вре­мена года, когда господствуют туманы, дожди, снежные вьюги и т.п., город погружался в кромешную тьму. Обыватель по ухабам немощеных улиц, загрязненных кучами мусора и разных нечис­тот, ощупью отыскивал дорогу домой, ежеминутно подвергая свою жизнь опасности».

   Более благоустроенными были улицы Почтовая (ныне Станиславского) и Московская. На пересечении Почтовой и Среднего проспекта (ныне Соколова) находилась почтовая станция. Здесь всегда было людно. Многочисленные почтовые и пассажирские кареты и возки придавали этой улице своеобразный колорит. А Московская вскоре стала главной улицей города и постепенно приобретала респектабельный вид, как затем и Большая Садовая. Но до этого были еще годы и годы!

    Сейчас же отметим ряд заметных начинаний, давших весомый результат через несколько лет.

    В 1853 году в городе начала работать первая табачная фабрика Я.С. Кушнарева - "при одном крошильщике и двух рабочих (три десятка лет спустя его трехэтажную фабрику на углу Таганрогского и Пушкинской знали все ростовцы, здесь работало почти полторы тысячи человек).

    К началу 50-х годов относятся и первые попытки строительства в Ростове водопровода. Концессию на его постройку Дума предоставила шведскому предпринимателю Ватману и курскому купцу Михалеву. По расчетам выходило, что из водоемов, специально сооруженных у Богатого колодца, водопровод будет давать 50 тысяч ведер воды в сутки. Но из-за несовершенства проекта удавалось выкачивать не более 200 ведер. В конце 1853 года, этот крайне несовершенный водопровод был кое-как достроен. Но уже в следующем году он разрушился. Возможности быстро починить его не было.

    А тут началась война, которая на несколько лет приостановила мирное строительство на Дону и в Приазовье. Ростов и ростовцы оказались в ближнем тылу боевых действий.

    Как известно, в 1853 году между Россией и коалицией Турция - Англия - Франция - Сардиния разгорелась война за влияние на Ближнем Востоке. Бои шли не только в Крыму, где союзники пытались захватить Севастополь, но и на Кавказе, на Дунае, Балтийском и Белом морях и даже у Камчатки.

     Ростов ощутил грозное дыхание Крымской войны в 1855 году.

    Отпор под Севастополем привел англо-французское командо­вание к решению провести отвлекающую операцию в целях поднятия боевого духа своей армии. Для этого было выбрано Приазовье: в Ростове, Таганроге, Мариуполе, Бердянске, Ейске находились продовольственные склады крымской армии, здесь были собраны и запасы боеприпасов, амуниции. Через Приазовье шли военные коммуникации, связывающие Россию с Крымом. Захва­тив Таганрог и Ростов, союзники думали поставить русскую ар­мию в Крыму в безвыходное положение.

  И, казалось, вначале им сопутствовал успех. Малочисленные гарнизоны Керчи и Еникале сами уничтожили артиллерийские батареи, взорвали запасы пороха и покинули укрепления. Для англо-французского флота открылся путь к Таганрогу и Ростову.

Незадолго перед этим и.о. наказного атамана доносил военно­му министру: «Беззащитность азовских городов создает по­ложение их очень опасным, даже не безопасен и самый Ростов с огромными запасами прибывшего недавно на барках провианта...». В донские округа ушло предписание начальника войскового штаба, в котором требовалось: «Всем нижним чинам приказать, чтобы они запаслись провиантом по крайней мере на три недели... позаботились иметь собственные ружья и пистолеты, так как в войсковом арсенале ружей очень мало».

Когда англо-французский флот подошел к Таганрогу, его гар­низон не имел береговой артиллерии. Но на предложение сдать город без боя военный губернатор Таганрога Толстой ответил: «Русские не сдают своих городов. Таганрог не крепость; ору­дий у нас нет. Вы можете бомбардировать город безнаказан­но, не опасаясь получить в ответ хотя бы единый выстрел. Но таково ли призвание воина? Выходите на берег, мы по­меряемся силами, и если ваша возьмет, мы ляжем до пос­леднего, исполнив свой долг...» Столь же мужественным был и ответ командующего войсками Северного Приазовья генерал-лейтенанта Краснова 1-го: «...Военная честь запрещает уступать без боя город».