«Город Ростов-на-Дону - это центр торговли юга, сердце промышленности. Название свое город вполне оправдывает: он растет с американской скоростью», - отмечалось в январской книжке журнала "Русский турист» за 1901 год. А несколькими годами раньше в книге незаслуженно забытого донского лите­ратора A.M. Грекова «Среди донских обывателей» (Ростов-на-Дону, 1894 г.) подчеркивалось: «Ростов - русский город на манер американский». Видимо, на рубеже веков не было более энергичной оценки преобразований, чем «американские». Но тот же A.M. Греков писал, что «Ростов насадился сам собою, покровительствуемый случайными, благоприятно служившимися обстоятельствами», и о том, что «Ростов - русский человек и душа нараспашку…». Мы еще не раз обратимся к очеркам A.M. Грекова как свидетельству зоркого и умного современни­ка, а сейчас поразмышляем над итогами переписи населения Ростова и Нахичевани в 1897 году.

На время переписи в Ростове проживало 119071 человек, в Нахичевани - 29217. Наиболее активные энтузиасты статистики того времени советовали смело плюсовать к этим цифрам так­же население Александровки и Гниловской: дескать, можно ли их всерьез считать самостоятельными поселениями - типич­нейшие пригороды. Плюсовали для убедительности, и получа­лось, что на рубеже XIX-XX веков население ростовского анк­лава достигало 170 - 180 тысяч.

Наверное, здесь самое время вспомнить, что перед отменой крепостного права в Ростове насчитывалось немногим более 18 тысяч душ. Рост, казалось бы, невероятный!

Экономический подъем вызвало увеличение населения преж­де всего за счет прилива приезжих, хотя и естественный при­рост был достаточно высоким: ведь население Новороссии было молодо, энергично. Интересные сравнительные данные о насе­лении двух городов три года спустя приводит В.Б. Бархударян в монографии «История армянской колонии. Новая Нахичевань»: «В 1900 году в Новой Нахичевани проживали 30883, а в Росто­ве - 108440 человек, т.е. в три с половиной раза больше. А рождаемость в Ростове превысила рождаемость в Новой Нахи­чевани в шесть раз: в Новой Нахичевани родились 904 ребен­ка, а в Ростове - 5457 детей. Однако смертность в Ростове в этом году превысила смертность в Новой Нахичевани в семь раз (в Нахичевани в течение года умерли 514, а в Ростове -3554 человека)».

В Ростове, конечно, не действовали законы по которым по-прежнему замкнуто жила армянская колония. В то же время эти ограничения не способствовали широкому предприниматель­ству жителей Нахичевани, почему немало их покидало родной город. Сошлемся опять на В.Б. Бархударяна:

«Армян из Новой Нахичевани можно было встретить как в Бахмуте, Славяносербске, Мариуполе, Таганроге, Луганске, Батайске, Ростове, так и в Пятигорске, Кизляре, Моздоке, Арма­вире, Екатеринодаре и других местах. Достаточно сказать, что в течение тринадцати лет - с 1897 по 1910 год - только число армян, переселившихся из Новой Нахичевани и обосновавших­ся вРостове, увеличилось в четыре раза - с двух до восьми тысяч, тогда как число прибывавших на работу и обосновав­шихся в Новой Нахичевани за десять лет (1884-1893 гг.) воз­росло с 4170 до 8363 человек, то есть примерно за одинако­вый промежуток времени число выбывших из колонии выросло почти в четыре раза, а поселившихся в колонии - лишь удвои­лось...»

Конечно, в большинстве случаев эти цифры относились к представителям торгово-промышленного сословия. Интересно, что купцов в Нахичевани насчитывалось 645, а в Ростове вдвое больше - 1210.

И еще строки переписи 1897 года: чернорабочих в Ростове - 29979 душ, на фабриках, заводах и пр. - 13306 душ, на железных дорогах - 1857 душ.

Известно, что Ростов к этому времени превратился в один из главных рынков рабочей силы, куда массами стекались от­ходники из Центральной России, ежегодно прибывало их мно­гие тысячи. Работали они грузчиками в порту, бурлаками, шли на сенокос и жатву. С весны до осени население города воз­растало вдвое.

К сожалению, среди пришельцев было немало и тех, кто думал только о «легких» заработках и охотно пополнял ростовс­кий воровской мир бесчисленных оттенков и специальностей. С.Д. Швецов удачно нарисовал эту сторону ростовской жизни того времени в книге «На высоком донском берегу»: «Базарные жулики - халамидники, карманные воришки - маровихеры, обиратели сонных - монщики, квартирные воры - домушники, спе­циалисты по чужим карманным часам - «фотографы», - всех было в изобилии... Уголовная хроника в местных газетах никог­да не знала недостатка в житейском материале».

Именно тогда утвердилось за нашим городом грозное имя «Ростов-папа».

Кстати, примерно в то же время в справочнике «Вся область войска Донского» среди различных сведений о нашем городе сообщалось и такое: «Домов терпимости 14, постоянно живу­щих в них женщин 220, зарегистрированных проституток-оди­ночек 195».

Словом, действительно статистика знает все. И к итогам пе­реписи 1897 года мы будем обращаться еще не раз...

Национальный состав Ростова и Нахичевани был пестрым, хотя в первом подавляющее преимущество было за русскими, во втором - за армянами. Украинцы и евреи, татары и грузи­ны, турки и поляки, немцы, персы, осетины... Кого только не было на донском берегу!

Это смешение языков и обычаев для казачьего края не было непривычным, оно постепенно становилось традицией, рождало терпимость в отношении к культуре, религии, к быту друг друга.

И особенно это касается отношений ростовцев и нахичеванцев. Чтобы глубже понять важность их связей на общественно-экономическом и бытовом уровнях, стоит снова перелистать уже упоминавшуюся книгу A.M. Грекова «Среди донских обыва­телей». Несколько небольших цитат:

«Да, Ростов без большой погрешности может быть назван единственным в нашем южном районе представителем Великороссии, представителем ее чистых народных начал - пока, ко­нечно, в узких пределах этой народности, не тронутой еще просвещением.

Ростов пока еще эмбрион, но сколько широты и силы в нату­ре этого эмбриона!..»        .

И еще:

«Сепаративные наклонности у Нахичевана чрезвычайно силь­но развиты. Армяне и представить себе не могут, чтобы когда-нибудь возможно было слиться двум городам, с образованием из них одного, под общим названием (как острят ростовцы) «Ростова-Нахичевана-на-Донах». Обладатель громадного количе­ства земли, богатый и скупой Нахичеван не поступится ни од­ной пядью той земли в пользу ненавистного своего соседа. Это, впрочем, не мешает ему за каждою иголкою ездить к этому самому Ростову, который столь гостеприимно отверз свои двери нахичеванским торговцам, дозволив им невозбранно ве­сти торговлю в своих границах...»

И с другой стороны:

«Почти каждый семейный ростовец скажет вам, что, собствен­но, «жить» в Ростове, в этом адском шуме - далеко не то, что жить в спокойном, например, и тихом Нахичеване, имея под рукой, то есть в том же Ростове, какое-нибудь дело; отсюда - довольно любопытное явление: многие ростовцы уже посели­лись в Нахичеване (где, кстати сказать, квартиры дешевле), откуда ежедневно ездят «на службу» в Ростов, что, благодаря той же услужливой «конке», не представляет особых затрудне­ний. Таким образом, два города находятся в постоянном фак­тическом общении...»

Красноречивые картинки? Их много у A.M. Грекова. Их нужно внимательно читать, непредвзято воспринимать и прочувство­вать, как из таких противоречий и рождалось единство, давшее в конце концов взаимопонимание и признание необходимости совместного бытия, когда душа для друга – нараспашку…