Один в бескрайнем небе

Старший лейтенант ВВС Виктор Боровков во время войны выполнял задание государственной важности – перегонял предоставляемые по «ленд-лизу» американские истребители знаменитой серии «Кобра» с Аляски на территорию СССР. А через четыре года после Великой Победы молодому офицеру присвоили звание Героя Советского Союза. За что, долгие годы не знали даже его близкие…

Аляска – Красноярск

В начале осени 1941 года Великобритания и США обязались поставлять Советскому Союзу, на долю которого выпала основная тяжесть Второй мировой войны, военную технику, вооружение, продовольствие. Из Англии «ленд-лизовские» грузы начали отправлять водным путем в Мурманск, куда и пошли караваны груженых судов, получившие название морских конвоев. Из-за слабой защищенности конвои эти, состоявшие в основном из мирных транспортных кораблей, несли огромные потери. Трагическую судьбу одного из таких караванов описал в своем романе «Реквием конвою PQ-17» непосредственный участник тех событий - бывший юнга торпедного катера Северного флота Валентин Пикуль.

Транспортировка грузов из Америки в порты Дальнего Востока особых проблем не представляла. За все годы там погибло лишь одно советское транспортное судно, торпедированное по ошибке, как выяснилось значительно позже, американской подводной лодкой ВМФ США. Большую часть американских самолетов для оперативности решили тогда перегонять с военной базы на Аляске до Красноярска по воздуху. Там их разбирали и везли на фронт по железной дороге. Согласно постановлению Государственного комитета обороны, началось строительство воздушной трассы от старинного сибирского города до чукотского местечка Уэлькаль. Уже к декабрю 1941 года предстояло построить первые военные аэродромы в Якутске, Алдане и Олекминске. На их сооружение сил не жалели, мобилизовав все имеющиеся там ресурсы. Строительство шло круглыми сутками. Аэродромная техника, оборудование мастерских, заправщики масла и топлива доставлялись морскими судами из Америки к устью Лены. Дальше грузы транспортировали уже по самой реке в глубь материка. Можно лишь представить, какие трудности выпали на долю тех, кто в прямом смысле головой отвечал за выполнение этой стратегически важной задачи. А отвечали все – от генералов до рядовых строителей и заключенных ¬ГУЛАГа, составлявших изрядную, если не основную часть рабочей силы. Строить взлетно-посадочные полосы пришлось на вечной мерзлоте. В нее вколачивали двадцатиметровые кедровые бревна вплотную друг к другу. Подобную технологию на Руси опробовали еще во времена Петра Первого при строительстве Петербурга. Только в болота вокруг Невы под будущие фундаменты забивали многометровые дубовые стволы. В воде и вечной сырости их древесина стала мореной и способна сохраняться теперь сотни лет. Аэродромы же значительной части авиамоста Красноярск – Аляска со своими накрепко вмерзшими в вечную мерзлоту взлетно–посадочными полосами на кедровой подушке смогут принимать летательные аппараты, пожалуй, и через тысячу лет. Если, разумеется, не потеплеет. Как бы то ни было, за военное время, по данным ныне открытых архивов, построили и оборудовали на протяжении всей трассы 26 основных и запасных аэродромов дозаправки. Для технических служб, летчиков и личного состава на них возвели около трехсот зданий и сооружений. Воздушная трасса Красноярск - Якутск - Уэлькаль - Фербенкс с первых дней эксплуатации стала не только международной, но и обрела репутацию самой надежной в мире. В полную силу действовать она начала уже осенью 1942 года, когда были в основном завершены строительство и реконструкция 16 аэродромов. Авиатрасса стала активно использоваться для перелетов государственных деятелей обеих стран. Всего за 1942 - 1945 годы по ней на фронты Великой Отечественной было доставлено 8000 американских бомбардировщиков, истребителей и транспортных самолетов, сыгравших свою заметную роль в боевых действиях авиации Советского Союза. Достаточно вспомнить, что трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин воевал именно на истребителе «Кобра», летным и боевым качествам которой дал высокую оценку в своей, ставшей бестселлером для каждого послевоенного авиатора, автобиографической книге «В небе войны».

Авиадивизия особого назначения

По условиям договора с союзниками, перегонять американские самолеты предстояло военным летчикам Красной Армии. В кратчайшие сроки была сформирована 1-я перегоночная авиадивизия. В нее отбирали лучших из лучших, подчас отзывая пилотов из фронтовых эскадрилий и полков, а инструкторов - из авиационных училищ. О принципе добровольности не было и речи, хотя далеко не всем новое дело пришлось по душе. Боевые летчики вовсе не желали быть «извозчиками», пока их друзья бились с врагом. Выбирать, однако, не приходилось. Освоив иностранную технику, что не представляло для профессионалов особого труда, и несколько фраз на английском, перегонщики отправлялись в путь с авиабазы Фербенкса. Путь этот, особенно в первое время, вовсе не был развлекательной воздушной прогулкой над чукотской тундрой и сибирской тайгой. Дело в том, что радионавигационной аппаратурой самолеты оснащали отечественной и лишь перед непосредственной отправкой в боевые части уже на территории СССР. Поэтому пилотам приходилось ориентироваться по карте, компасу, высотомеру, солнцу, а в ночное время – по звездам, если везло с погодой. Машины уходили в небо с интервалами – «раздельным стартом», поскольку узенькие взлетно-посадочные полоски новых аэродромов не в состоянии были принимать разом большие группы самолетов. В идеальных случаях самолеты летели друг за другом в пределах прямой видимости. Смены погоды, отказы техники часто имели последствия самые трагические. Упавшие самолеты не искали, а экипажи их автоматически зачислялись в категорию пропавших без вести. С безысходной горечью этой формулировки долгие годы предстояло жить матерям, женам и детям «сталинских соколов», однажды исчезнувших в огромных просторах тундры и тайги. По необъяснимой логике вождя всех времен и народов, даже в такой ситуации пропавшие без вести не признавались погибшими за Родину, а их близкие не могли считаться потерявшими своих кормильцев.

Только на советской части трассы Аляска - Сибирь за время ее работы произошло 44 авиакатастрофы, унесшие жизни 113 лучших авиаторов ВВС.

Процитирую строки своего друга и коллеги «по перу» полковника запаса Анатолия Боровкова: «…Служа в Забайкалье посткором «Красной звезды», я несколько раз писал о перегоночных самолетах, найденных геологами или местными охотниками в безбрежном таежном море. Как правило, по частям сохранившихся документов, личных вещей пилотов, по номерам восстанавливались имена людей, которые в одном случае записывались как без вести пропавшие, в другом – как погибшие при невыясненных обстоятельствах. И кто тогда это выяснял? Война раскручивала свой маховик, и он шпарил по душам и судьбам так, что до сих пор больно».

Военный журналист полковник запаса Анатолий Боровков – сын того самого летчика Виктора Боровкова, который стал Героем Советского Союза в мирном 1949 году. Но об этом, читатель, речь еще впереди.

Мир тесен, как утренний троллейбус

Эти слова сказал мой собственный тесть Леонид Капитонович Величко, когда я, сам незадолго до того узнав историю Боровкова-старшего, спросил его, не помнит ли он сослуживца с такой фамилией. Дело было летом во время Московской Олимпиады. Мы сидели над Днепром на скале знаменитого со времен Запорожской Сечи острова Хортица и поминали Владимира Высоцкого. Тесть мой, как вы уже, наверное, догадались, сам в годы войны был пилотом 1-й перегоночной авиадивизии и по трассе «Алсиб» (Аляска - Сибирь) привел в Красноярск несколько десятков американских истребителей «Аэрокобра» и «Кингкобра».

- Фамилия очень знакомая, и в лицо мы, конечно, друг друга знаем, - ответил он. – Тем более оба - истребители. Наверняка вместе летели хоть раз транспортным «дугласом» на базу в Фербенкс или ночевали где-нибудь на промежуточных аэродромах. Хорошо бы договориться и встретиться…

Встреча летчиков, к сожалению, так и не состоялась. Осталось только верить, что где-то на небесах, в которые оба были влюблены до конца жизни, ведут теперь они свои «Кобры», никогда не сбиваясь с единого маршрута…

Сам тесть о своей службе на «Алсибе» особенно не распространялся. Отшучивался, что в «пустой тундре» и потеряться-то негде, а в тайге совсем несложно лететь по «маршруту Кагановича» - то есть над железной дорогой, словно была она там на всем протяжении пути, а не на совсем незначительной его части. От бывшего командира авиаполка, в котором служил тесть, Александра Ивановича Родина, тоже жившего в Запорожье, удалось в те времена узнать некоторые подробности его биографии военных лет. В эскадрилье после первых же полетов по «Алсибу» к старшему лейтенанту ВВС Величко накрепко приклеилось прозвище Красавчик-Бэст. Так его прозвали американцы, снаряжавшие и отправлявшие в путь свои самолеты. Не отличавшийся поначалу знанием английского, он на все их вопросы бодро отвечал словом «бэст» - все, мол, превосходно. И быстро прославился гроссмейстерской игрой в шахматы и покер, грудой разбитых сердец официанток летной столовой и неизменными победами в местных состязаниях по армрестлингу.

В обычной жизни уроженец высокогорной казачьей станицы Талгар в Казахстане во всем предпочитал превосходное качество. После войны он испытывал первые реактивные самолеты в Средней Азии, о чем мечтал тогда любой пилот. Женился Леонид Величко на молодой оперной певице Сталинабадского театра имени Навои, чье появление в авиачасти № 35524 произвело эффект взрыва ядерного заряда. Летать Красавчик-Бэст перестал относительно рано, угодив в звании подполковника авиации под «хрущевское» сокращение Вооруженных Сил страны из-за своего своенравного характера и склонности к воздушному лихачеству. На «гражданке» он ненароком занялся конструированием женской одежды, и в начале 70-х годов одна из его моделей женского пальто заслужила Гран-при на выставке в Париже…

Кстати, о тесноте мира. В шестидесятые мне довелось работать в одном из наукоградов страны – городе Обнинске. В числе моих приятелей оказался тогда сын соратника Покрышкина – Героя Советского Союза Комлева, также пилотировавшего американские «Кобры» в небе войны. В Ростове же я с детства жил на границе аэродрома ¬ ДОСААФ, одним из руководителей которого был бывший легендарный ведомый Покрышкина Герой Советского Союза Андрей Иванович Труд. Познакомившись с ним во время занятий в парашютной секции, позже, уже будучи репортером, не раз встречался с этим интереснейшим человеком и писал о нем.

Происшествие на авиабазе Фербенкса

Полковник ВВС Виктор Дмитриевич Боровков после выхода в запас не расставался с военной формой еще долгие годы. Он руководил школой гражданской обороны города Елец Липецкой области и остался в памяти земляков человеком доброжелательным и отзывчивым. Когда его сын – военный журналист вплотную приблизился к званию отца, тогда лишь ему стала известна история, за которую Боровков-старший удостоился звания Героя Советского Союза.

В 1949 году капитана вызвали в Москву и сообщили, что он включен в делегацию, направляющуюся на американскую авиабазу в Фербенксе, где предстояло какое-то юбилейное торжество. Пришлось пройти обычные тогда собеседования о том, «что там можно, а что – нельзя». Соответствующие товарищи, конечно, прекрасно были осведомлены, что русским пилотам и в дни военные не было на Аляске равных ни в застолье, ни в рукопашных единоборствах. Но все же… В одном строгом кабинете строгий сотрудник по-товарищески рекомендовал каждому летчику при случае обратить внимание на некий секретный американский суперистребитель, появившийся, по агентурным сводкам, на базе Фербенкса совсем недавно. В агентурных сводках его называли «Черной вдовой». Намеки о новом сверхсамолете имелись и в американских газетах. Любые сведения о военной технике представляли, ясное дело, несомненный интерес.

В Фербенксе загадочную зачехленную «вдову» на глазах гостей выкатили на одно из самых видных мест. Охранять ее поставили специального часового. Судя по всему, бывшие союзники нарочно выставили самолет, чтобы поинтриговать и пофорсить…

Встреча делегации, торжественные официальные и неофициальные мероприятия пошли своим чередом. В те времена обе страны не могли похвастать борьбой за трезвость, авиабаза разгулялась вовсю, виски текло мощным потоком, и, казалось, его самогонный дух скоро накрыл плотным покрывалом и столовую, официантки которой помнили имена многих русских летчиков, и взлетные полосы с подогревом покрытия для работы в любых погодных условиях, и «Черную вдову» с тоскующим в одиночестве часовым.

Капитану Виктору Боровкову не повезло. Ему встретился американский сержант Д., который не раз в прошлом готовил для него к перегону новенькие «Кобры». Был он парнем, как говорится, «своим в доску», но, начав пить, остановиться уже не мог, требуя того же от «рашен фрэнда». Уже изрядно захмелев, все же достаточно твердо стоял на ногах, и избавиться от него никак не удавалось. Увязался он и проводить Боровкова в отель для летчиков, где, видимо, рассчитывал угоститься русской водкой, которую, был абсолютно уверен, всякий русский непременно привез с собой. Путь лежал мимо загадочного самолета с часовым.

- Что это за сноповязалку вы тут выставили напоказ, словно это сокровища из гробницы Тутанхамона?- спросил советский капитан у американца с нарочитым равнодушием.

- О, друг! Это – полный конец вашей угрозе. Чудо-оружие Штатов, - ответил тот, удачно применив отдельные фрагменты русской ненормативной лексики.

- Подумаешь, чудо, - отмахнулся Боровков. – Испугали, понимаешь, бабу …

- Какая баба? Что ты о ней знаешь? – расстроился сержант Д. – «Вдова» вам еще носы утрет. Ты вот разгляди ее получше…

Обида за чудо-оружие родных Штатов подвигла его на поступок, о котором он, без сомнения, потом долго жалел. Сержант приказал часовому расчехлить самолет. Не исполнить приказ тому и в голову не пришло. В американской армии, всем известно, командуют не офицеры и генералы, а простые сержанты.

- Тут и смотреть не на что, - разочаровал бывшего союзника капитан. – Пойдем лучше пить водку.

Сержант Д. распахнул кабину самолета.

- Забирайся, вряд ли тебе доведется еще когда пощупать нашу «вдову»!

На первый взгляд в истребителе все было привычным. Боровков пощелкал тумблерами, убедился, что машина заправлена. Выпадал шанс один из миллионов, и он не мог им не воспользоваться. Запущенный двигатель мгновенно набрал такие обороты, что сержант с часовым шарахнулись в разные стороны. «Рулежки» и «взлетки» за военные годы были изучены, как свои пять пальцев. Все происходящее советский офицер воспринимал, словно происходило оно вовсе не с ним. Только когда далеко позади осталась прогретая взлетно-посадочная полоса аэродрома американской военной базы Фербенкс, и «Черная вдова» стремительно понеслась над стальными волнами Берингова пролива, капитан Боровков полностью пришел в себя и огляделся. Его никто не преследовал, и он был один в бескрайнем небе…

Вместо послесловия позволю процитировать строки полковника запаса Боровкова-младшего: «Трасса Аляска – Сибирь прекратила свою деятельность в начале 1946 года. Но память о героической операции, названной ее участниками «Дорога «Кобр», сохраняется по сей день. В октябре 1992 года в честь 50-летия начала полетов по трассе в Якутском аэропорту открыли мемориал памяти погибших перегонщиков. На мраморных плитах – имена всех летчиков, отдавших жизнь трассе «Алсиб». Здесь же покоится прах экипажа бомбардировщика Б-25, потерпевшего катастрофу в районе поселка Жатай 7 мая 1943 года. Завершается мемориал установленным здесь полномасштабным макетом истребителя Р-39 «Аэрокобра» - одного из самых массовых «ленд-лизовских» самолетов. В 1997 году на новом здании аэровокзала Якутского аэропорта появилась мемориальная доска, напоминающая о тех героических событиях. Будем помнить о них и мы».