Спасая флаг полка, он шёл по минам

Конкурс «Ростова официального» о семейных реликвиях, сохранившихся со времён Великой Отечественной войны, продолжается. У нашей читательницы Людмилы РЯБОВОЙ сохранились справка её отца из госпиталя, в котором он лежал в 1942 году с тяжёлым ранением, и удостоверение личности командира взвода 154-го артиллерийского полка. Вот что она рассказала:

— Обидно слышать, когда говорят, что командиры во время Великой Отечественной войны прятались за спины солдат — это полная ложь. Я знаю по отцу. Он был совсем не такой человек, чтобы отсиживаться за чьей-то спиной. Мой отец Василий Никитович ГРАБИК был кадровым военным. В сентябре 1941 года он воевал под Москвой, был командиром батареи артиллеристов. Бои шли очень тяжёлые. В какой-то момент гитлеровцы прорвали линию фронта, и батарея оказалась в окружении. К бойцам батареи присоединились и военные из других разбитых частей. Отец вынужден был взять на себя командование этим «отрядом». Ночью они пробирались к своим, а днём прятались в лесу. Оказалось, что штаб разбомбили, и отец спрятал на своём теле хранившееся там знамя полка. Ведь, как известно, пока существует знамя, есть такой полк. А если оно потеряно, то и полк будет расформирован. К тому же отец не захотел оставлять фрицам пушки своей артиллерии. Их везли на лошадях с собой. Так они продвигались по лесной дороге, пока не дошли до надписи «Заминировано». Сапёров с ними не было, но обойти это место было никак нельзя, пришлось решать, как пройти через заминированную территорию.

— И какое решение принял ваш отец?

— Единственно верное, которое мог принять настоящий командир. Он сел на коня (белый конь по кличке Рафинад воевал вместе с ним с начала войны) и сказал: «Значит так, я первым еду через мины, если одна из них взорвётся, конь, скорее всего, погибнет, мне в лучшем случае оторвёт ноги. Давайте решим, кто будет следующим и поедет до другой мины». Так назначили целую цепочку, кто будет идти друг за другом, ценою своих жизней открывая безопасную дорогу другим. Когда я в детстве спросила отца, почему будучи командиром он не отправил впереди себя солдат, он ответил: «А как бы я мог сказать кому-то: ты иди на смерть, а я пойду за тобой?!».

К счастью, при переходе никто не пострадал — то ли мины не успели поставить, то ли наши бойцы прошли там, где их не было. Так они вышли к своим. Однако бои под Москвой шли очень тяжёлые, и когда после войны отец пытался разыскать сослуживцев, никого не осталось в живых. Отец остался жив только потому, что долго пробыл в госпитале из-за тяжёлого ранения.

— Он получил его тоже под Москвой?

— Да. В январе 1942 года в него выстрелил снайпер, целившийся в сердце разрывной пулей. Но отец в это время поднял руку с биноклем, и пуля попала в левую руку, раздробив кости.

В госпитале хотели ампутировать руку, считая, что спасти её нельзя. Но отец сказал, что скорее застрелится, чем позволит это сделать. У него действительно был при себе пистолет. И тогда хирург сделал какую-то очень нестандартную операцию, что помогло спасти руку. Позже операций было несколько, время от времени начиналось воспаление, выходили кусочки раздробленной кости. И хотя отец получил инвалидность, после войны он много работал. Даже будучи в солидном возрасте не хотел оставлять работу и трудился в Ростове на ГПЗ-10, — вспоминает Людмила Васильевна.

Все воинские награды Василия Никитовича хранились в семье сначала у его внука Александра, а теперь уже у правнука. Егору 13 лет, он очень бережно относится к ним и гордится своим прадедом.