Казак без службы — не казак

Более десяти лет донские казаки добивались принятия закона «О государственной службе российского казачества», который должен был восстановить историческую справедливость, вернув казаков спустя почти девять десятков лет на государеву службу. Сегодня они близки к этому как никогда. На днях за «казачий» закон в третьем, окончательном чтении, проголосовало подавляющее большинство депутатов ГосДумы. Однако принятие столь долгожданного закона вызвало весьма неоднозначные оценки у самих казаков.

Любопытно, что ещё в 1997 году Дума также в третьем чтении уже принимала закон о казачестве. Но тогда «помешал» Совет Федерации, где закон отклонили, мотивировав тем, что он носит «размытый характер». Каждый последующий раз (а всего их было восемь) законопроект «заворачивали» примерно с одной и той же формулировкой. Неуважительно, по мнению казаков, звучало одно из последних заключений Главного государственного правового управления при Президенте России: «Нет оснований правового регулирования казачества». «Значит, казаки есть, а правового регулирования нет», — возмущались они. Тем временем деятельность российских казаков регламентировалась лишь положением о государственном реестре казачьих обществ и местными подзаконными актами.

Окончательный вариант выстраданного закона даёт казакам право принимать участие в охране общественного порядка, обеспечении государственной, пограничной, экологической и пожарной безопасности, мероприятиях по ликвидации чрезвычайных ситуаций и даже в борьбе с терроризмом. Документ предусматривает, что воинскую службу казаки будут проходить по возможности в воинских частях с традиционными казачьими наименованиями, а также в Пограничных и Внутренних войсках. Правда, нововведения коснутся только тех казачьих обществ, которые вошли в особый, одобренный государством реестр, порядок ведения которого, согласно законопроекту, определяет лично президент. Он же утверждает форму, чины и знаки отличия.

Большинство донских казаков восприняло закон с энтузиазмом.

— Самое важное, что за всё 15-летнее существование возрождённого казачества в законном акте появилось слово «казак» и «казачество», — говорит заместитель атамана Всевеликого войска Донского по идеологии Владимир Воронин. — Мы есть, и это видно по нашим делам. Но теперь статус казака подтверждён документом, который узаконит то, чем мы занимаемся уже на протяжении многих лет, закрепит уже сложившиеся отношения казачества с государством. Ведь казак без службы  — не казак...

И действительно в последние годы на Дону весьма успешно компенсировалось отсутствие концепции государственной политики в отношении казачества. Сегодня казаки проходят службу в 205-й отдельной мотострелковой бригаде, дислоцированной под Будённовском, набирают контрактников в 137-й отдельный отряд спецназа ГРУ, а 25 членов Донского казачьего войска ежегодно отправляются на службу в полк кремлёвской охраны. В своё время именно на донской земле впервые появились муниципальные казачьи дружины. Впоследствии этому примеру последовали Кубань, Ставрополье и ряд других российских регионов. Однако только на Дону — по сути, единственном регионе в России, где в поддержку казачества целенаправленно вкладываются деньги, был принят закон «О казачьих дружинах», который предполагает тесное взаимодействие со стражами порядка. Сегодня дружинники действуют в 54 из 55 муниципалитетов области. Совместно с милицией они принимают участие в рейдах по изъятию оружия и наркотиков, привлекаются к охране биоресурсов, детских учреждений и стратегически важных мест, которые могут стать объектом террористической атаки. Так что донские казаки и без официального статуса («государевых») не сидели сложа руки.

Однако далеко не у всех казаков закон «О государственной службе российского казачества» вызвал положительные эмоции. По мнению атамана Международного союза общественных объединений «Всевеликое войско Донское» Николая Козицына, он не отражает действительности казачьей жизни.

— Совершенно пустой закон, — говорит Козицын. — Такой же пустой, как и закон «О реабилитации репрессированных народов». Из тринадцати статей того закона, кстати, определившего казачество «как исторически сложившуюся общность людей», были выполнены только две, предусматривающие политическую реабилитацию. Что касается статей «территориальная реабилитация, предполагавших возвращение исконно казачьих земель или возмещение ущерба, причинённого казачеству во время раскулачивания, то на них просто махнули рукой.

Ещё жёстче об окончательном варианте закона отозвался в разговоре с корреспондентом «РО» один из донских атаманов, пожелавший остаться неизвестным:

 — Казачество представлено в законопроекте как военизированная, полумилицейская структура, — говорит атаман, — а мы этнокультурная общность, народность. В законе даже ничего не сказано, кто такие казаки. Получается, что казаком может быть представитель любой национальности и любого вероисповедания, что неприемлемо для потомственных казаков.

По мнению атамана, закон лишь усугубит раскол между так называемыми «общественниками» и «реестровыми». — И потом, если казаки будут служить в войсках Минобороны, то они должны подчиняться закону «О воинской службе», в милиции — закону «О милиции». Спрашивается, зачем нам тогда нужен этот закон? — недоумевает атаман.

Вместе с тем на Ставрополье и Кубани положительно восприняли новый закон. Как рассказал корреспонденту «РО» заместитель атамана Кубанского казачьего войска Сергей Калашников, закон поставит их в правовое поле, хотя ничего нового в этом документе нет.

— Кубанские казаки и раньше работали по всем указанным направлениям. С нашей стороны уже давно идёт пополнение воинских соединений, в том числе и частей с казачьими наименованиями. В случае чрезвычайных ситуаций казаки собираются по тревоге и помогают МВД. А закон просто отражает эту реальность, — говорит Калашников.

Атаман Ставропольского округа Терского казачьего войска Александр Масалов также приветствует принятие закона, но вместе с тем отмечает необходимость его доработки в части социальных гарантий и вопросов организации службы.

Соглашается с ним и главный идеолог Войска Донского Владимир Воронин.

 — Действительно в законе выработаны только общие принципы взаимодействия казачества и государства. В этом смысле он носит рамочный характер и подлежит дальнейшему наполнению. Прежде всего, необходимо прописать механизмы реализации. Закон, к примеру, разрешает нам взаимодействовать с пограничниками, но о том, как мы можем взаимодействовать, не сказано ни слова, — пояснил Воронин. К тому же у донских казаков остаётся ещё целый ряд других «неслужебных» вопросов, касающихся деятельности кадетских корпусов, сельскохозяйственных казачьих обществ и творческих коллективов. Все эти вопросы, по словам Владимира Воронина, найдут отражение в разрабатываемой концепции развития казачества, которая будет представлять собой более расширенный документ.

Но это уже, как говорится, совсем другая история. А пока, судя по откликам из столицы, «казачий» закон всё же будет принят в Совете Федерации и, как предполагается, в конце ноября, уже будет подписан президентом.