И покатилась с неба звезда мимо героя

В адрес председателя Ростовского областного комитета ветеранов Великой Отечественной войны и областного комиссара пришло письмо от генерал-майора авиации Г. И. Левковича - командира Мгинской Краснознаменной военно-транспортной авиационной дивизии.

В письме говорится, что командование дивизии внимательно изучило все материалы, которые связаны с ветераном этого соединения подполковником в отставке И.Н. Митрофановым. И убедительно просит, во имя восстановления исторической справедливости, возбудить ходатайство перед вышестоящими орга­нами о присвоении ему звания Героя Российской федерации...

Чем же прославился наш земляк-фронтовик, что за него так хлопочут?

ФРОНТОВАЯ ФОТОГРАФИЯ

   В годы Великой Отечественной войны ростовчанин Иван Никито­вич Митрофанов на своем бом­бардировщике участвовал в боях за Москву и Сталинград, оборо­нял Ленинград, освобождал Ростов-на-Дону и Ростовскую об­ласть, а также Украину, Белорус­сию, Прибалтику, Польшу.

   Опытный пилот 110-го (в по­следствии 33-го гвардейского) бомбардировочного полка 12-й дивизии авиации дальнего дей­ствия (сражаясь в ее рядах, со­вершил свой бессмертный под­виг Николай Гастелло), Митрофа­нов бомбил сильно укрепленные объекты врага в Кенигсберге, Данциге, Берлине...

А всего за годы войны Иван Никитович совершил 370 боевых вылетов, 210 из них - ночью. Достаточно сказать, что по при­казу наркома обороны (№ 294 от 8 октября 1943 года) для по­лучения звания Героя Советского Союза военному летчику бомбардировочной авиации дальнего действия надо было успешно провести 120 бомбардировок во­енных объектов в тылу врага (в пределах временно оккупиро­ванной территории Советского Союза) или 30 - на территории противника... Такие существовали тогда боевые нормативы. И от­важный ростовчанин перекрыл их.

    Под стать командиру авиаотряда Митрофанову были в дивизии лишь получившие звание Героя Советского Союза командир эс­кадрильи ростовчанин П.П. Сав­ченко (посмертно) и штурман эс­кадрильи Г.В. Ксендзов.

  Каждый из вылетов мог стать для летчика последним. Почти всегда после выполнения боево­го задания бомбардировщики возвращались на свой аэродром буквально изрешеченные осколка­ми зенитных снарядов.

   Однажды, во время блокады Ленинграда, когда И.Н. Митрофанов бомбил позиции дальнобой­ной артиллерии фашистов, его самолет получил 180 пробоин! Самолет отправили на ремонт, а Митрофанову дали запасную ма­шину и приказ на повторный вылет. Таких вылетов по ночам, по словам Ивана Никитовича, случа­лось у него от трех до пяти...

   Трижды экипаж Митрофанова после выполнения боевых задач не возвращался на свой аэро­дром. Но командиру удавалось посадить  подбитую  машину. Дважды в неравном бою с ис­требителями противника Митро­фанова сбивали.

    Получившего в этих боях кон­тузию, с перебитой ногой, летчи­ка медкомиссия отстранила от дальнейших полетов. Было даже решение отправить его в тыл, в летную школу. Но Митрофанов от этого предложения отказался и уговорил командование оставить его в родном полку, на фронте.

   В летную книжку пилота-аса тогда записали: допустить к по­летам с периодическим контро­лем за техникой пилотирования. И до конца войны Иван Никито­вич летал и днем и ночью, в любых метеоусловиях...

В АВГУСТЕ 1943-го

     А разве такое забудешь? В ночь с 7 на 8 августа 1943 года полк, в котором сражался капи­тан И.Н. Митрофанов, получил приказ разбомбить железнодо­рожную станцию Мга, что под Ленинградом. Разведка обнаружи­ла там большое скопление эше­лонов противника с военной тех­никой, вооружением и горючим.

- Погода выдалась нелетная. Бушевала гроза. Хлестал дождь. Ветер ломал ветки деревьев. Облачность - на высоте 50 мет­ров. Видимость - ноль, - вспо­минал о той ночи в разговоре с корреспондентом Иван Никитович. - Для выполнения боевого зада­ния в таких метеоусловиях в пол­ку отобрали несколько экипажей...

Летать в таких метеоусловиях вообще нельзя. Это понимал каж­дый. И поэтому, отдавая боевой приказ Веревкину, Митрофанову, Зейделю и еще нескольким дру­гим лучшим летчикам полка, ко­мандир смотрел куда-то поверх их голов.

     И все же он встретился с ними глазами. Когда закончил совсем не по-уставному:

     - Постарайтесь вернуться, ре­бята...

    И в этих словах, и в этом взгляде было столько безысход­ной надежды, что каждый мыс­ленно простился друг с другом. Так идут на верную смерть...

   Первым на своем Ли-2 взле­тал Веревкин. Тяжело пробежав по раскисшей от дождя взлетной полосе, его нагруженный бомба­ми самолет с трудом начал карабкаться вверх. Но тут в натуж­ном реве моторов произошел сбой. Один из двигателей зачи­хал, закашлял и... остановился.

   Взлетавший следом Митрофанов увидел, как самолет его то­варища, едва не задевая колеса­ми верхушки начинавшегося в конце полосы леса, стал снижаться. Затем он плюхнулся на прогалину и загорелся.

     Потом Иван Никитович узнает, что в живых останутся только лет­чик и борттехник. А тогда, под­нимая в воздух свою машину, он доложит об увиденном по радио на аэродром. И продолжит полет.

    ...Двухмоторный Ли-2 был са­молетом надежным и по тем вре­менам современным (после вой­ны он еще долго использовался в гражданской авиации на мест­ных авиалиниях). В Советском Союзе его строили по купленной перед войной у известной аме­риканской фирмы «Дуглас" ли­цензии.

    До декабря 1941 года этот са­молет носил имя ПС-84 и был пассажирско-транспортной маши­ной: возил пассажиров, почту, различные грузы. Самолет-трудя­га оказался незаменимым и на войне. И не только в военно-транспортной авиации. Вооружен­ный несколькими пулеметами, оборудованный для подвески че­тырех 250-килограммовых фугас­ных авиабомб, он превратился в бомбардировщик Ли-2.

     Простой и надежный в управ­лении, на этот раз он напоминал капитану Митрофанову необъез­женного донского скакуна - то вдруг под порывами ветра начи­нал рыскать вправо-влево по кур­су, то дрожал, как от испуга, ког­да рядом сверкала молния, то норовил встать на дыбы, зади­рая кверху нос...

     Идя на бреющем полете сквозь грозовой фронт, Митрофанов с трудом удерживал обеими рука­ми штурвал. Ему пришлось от­крыть все форточки в кабине, чтобы хоть что-то разглядеть в ночной небесной кутерьме.

Когда до станции Мга остава­лось не более получаса лета, дождь внезапно прекратился, об­лачность поднялась до 800 мет­ров. Вести бомбардировщик к цели стало легче.

   Станция действительно была забита фашистскими эшелонами под завязку. Немцы не ожидали, что в такую ненастную ночь кто-нибудь посмеет к ним сунуться. Они настолько растерялись, что даже не открыли зенитный огонь по заходившему на цель бомбардировщику.

    После двух заходов, успешно отбомбившись, Митрофанов увел свой самолет в облака. После­днее, что он успел тогда увидеть, - это огромный костер, подни­мавшийся от земли к небу...

    Остальным экипажам в ту кош­марную ночь так и не удалось выйти на цель. Одни сбились с пути и совершили вынужденную посадку, Другие погибли. Но бом­бовый удар, который нанес по врагу экипаж Митрофанова, ока­зался достаточным, чтобы надол­го вывести из строя железнодо­рожный узел врага. За эту опе­рацию 12-я авиадивизия стала именоваться Мгинской.

НАГРАДНОЙ ЛИСТ

    Через год командование диви­зии приказало оформить на Ива­на Никитовича Митрофанова на­градной лист для представления его к званию Героя Советского Союза. Об этом объявил перед строем 33-го гвардейского бомбардировочного авиаполка замкомандира дивизии И.П. Березин.

     За свои фронтовые подвиги Иван Никитович Митрофанов на­гражден многими орденами и ме­далями. Однако самую высокую свою награду - Золотую Звезду Героя - он так и не получил. Представление, которое оформ­ляли в полку, где-то затерялось.

    Вспомнили об этом только в 1993 году, на 50-летии полка и дивизии. На это празднование в Тверь съехались почти все из оставшихся в живых ветераны.

    Когда ранним утром Иван Никитович вышел из поезда на пер­рон, он с волнением вглядывал­ся в лица людей - выходивших из вагонов и встречавших тех, кто приехал, - искал знакомые чер­ты. Но разве кого так сразу уз­наешь? Ведь сколько лет после войны прошло!

    И вдруг - о чудо! - Колька Шкуропат, штурман первой эскад­рильи. Теперь, конечно, Николай Николаевич, но совсем не изме­нился. И глаза такие же по-мо­лодому задорные.

     Обнялись, как братья. Не ус­пели перекинуться двумя слова­ми, как подошла целая компания - штурман Аркадий Оболдуев, са­мый молодой радист эскадрильи Михаил Шерстобоев, второй пи­лот одного из экипажей второй эскадрильи Александр Замятин...

     И вопросы друг к другу, во­просы... Как жизнь, как здоровье? И вдруг один - неожиданный:

     - А где же твоя звезда, Ваня? Или дома оставил, чтобы не по­терять?

Какой-то парень с гитарой, проходя мимо пожилых людей с орденскими планками, ударил по струнам и запел:

- Мне этот бой

          не забыть нипочем,

 Смертью пропитан воздух.

 А с небосклона

бесшумным дождем

Падали звезды...

Нам говорили: нужна высота

И не жалеть патроны! С неба скатилась шальная

                                                               звезда

Вам на погоны...

      Стушевался тогда Иван Ники­тович, не знал, что и ответить. Отшутился:

      - Да какой я, ребята, герой?!

      - И рукой махнул. - Вот вы - другое дело!

Изумленные очевидной неспра­ведливостью, тогда-то и решили однополчане ходатайствовать пе­ред командованием родной ди­визии о повторном представле­нии Ивана Никитовича к званию Героя. Теперь уже России. Ведь заслужил же!

     Но в жизни все оказалось куда сложнее. Несмотря на то, что к восстановлению справедливости подключились и командование Северо-Кавказского военного ок­руга, и военкоматы, и ветеранские организации Ростова-на-Дону.

   В феврале 1995 года главное управление кадров и военного образования Министерства обо­роны Российской Федерации все эти ходатайства отклонило. Дес­кать, нет у них сведений о том, что И.Н. Митрофанов ранее пред­ставлялся к званию Героя.

    Формально - верно. А по су­ществу? По существу - удобная формулировка для любителей предавать забвению подвиги фронтовиков!

     Иван Никитович - скромней­ший человек. Да и не за награ­ды он воевал. И когда не полу­чал ту или иную, никогда не спрашивал, почему обошли. А тут - впервые ветерану стало обид­но. Особенно когда в отписке из главного управления кадров и военного образования прочитал такую фразу: "...удовлетворить Вашу просьбу о награждении правовых оснований не имеется".

   Занозой вошла в сердце эта чиновничья фраза! Выходит, сам о себе ветеран печется, что он чуть ли не самозванец, который претендует на высшую боевую награду! Но ведь и без того было известно, что нужных бумаг на Митрофанова нет. Не дошли они в свое время туда, куда положе­но. Но неужели в одних только бумагах дело? Разве само по себе геройство уже не основа­ние для воздаяния герою по заслугам?

    Размышляя об этом, невольно вспомнил другом «гастелловце» - капитане Александре Маслове. Его останки и останки членов его экипажа (еще до развала Союза) обнаружили при вскрытии моги­лы Николая Гастелло.

    Когда выяснились обстоятель­ства гибели летчиков, вдова ка­питана Маслова, Софья Евграфовна, обратилась в наградной отдел Президиума Верховного Совета СССР с просьбой посмер­тно присвоить звание Героя ее мужу. Но ей ответили, что за дав­ностью присвоить звание не представляется возможным...

     Неправда ли, есть какая-то схо­жесть в формулировках об отка­зе признать подвиги двух капи­танов, воевавших в одной авиа­дивизии, - Ивана Митрофанова и Александра Маслова? Схожесть эта в бюрократическом подходе к вопросу о восстановлении исторической справедливости в оценке подвига, совершенного во имя Родины.

Но есть примеры, которые сви­детельствуют и о другом подхо­де. И они вселяют надежду, что ни один ратный подвиг у нас не останется незамеченным. Так, пять лет назад звание Героя Рос­сии было присвоено экипажу бомбардировщика 1-го минно-торпедного полка ВВС Краснозна­менного Балтийского флота, ко­торым командовал младший лейтенант Петр Игашов.

30 июня 1941 года этот герои­ческий экипаж совершил в рай­оне Даугавпилса двойной - воз­душный и наземный (огненный) - таран в одном воздушном бою.

     Все летчики погибли. Заметим, что на них в полку вообще не составили наградных листов. В первые дни войны не до того было. Но разве от этого подвиг перестал быть подвигом?

     Признать его и все же по дос­тоинству отметить не помешала и пресловутая давность лет...

    Это хорошо понимают летчики дивизии, в которой геройски во­евал ростовчанин Иван Никито­вич Митрофанов. Вот и прислали новое ходатайство. Пошли, как го­ворится, на второй заход.

    Сам Иван Никитович никого и ни о чем не просит...