КАК ВЫБИРАЛИ РОСТОВСКОГО ГОЛОВУ В ЦАРСКОЙ РОССИИ

По традициям старой России городского управленца и Думу «меж собой» выбирали домовладельцы. Голова был их тягловой лошадкой, обычно из купцов или мещан. Он впрягался добровольно и, за счёт общественных сборов мёл и мостил улицы, делил участки под застройки, ведал общим имуществом, извлекая доход, сам же его осваивая по расходным росписям. В воле сограждан было оставить город его управлению на ещё один выборный срок или отозвать досрочно.

При этом «государево око» — надзор и полицейские функции — оставались за городничим. Они назначались свыше.

Эту патриархальную идиллию разрушила Великая реформа 1861 года. Миллионы «отпущенных» крестьян ринулись в промышленные центры, особенно южные, взвинчивая здесь цену удобствам городской жизни. За ними потянулись и их помещики с шальными суммами выкупных, даренных казной.

Место под солнцем

Ростов захлестнули большие деньги, с борьбой торговых и финансовых кланов за выгоды под «городским солнцем»: подряды, участки, проекты. Подоспевший банковский капитал выстраивал финансы в невиданную до той поры динамику рыночных отношений, подминая все сферы общественной жизни, прежде всего властные.

Городское самоуправление Ростова быстро забыло те благостные времена, когда выборные должности замещались с трудом. Отошло в небытие благородное служение общественной ниве.

Теперь за места «гласных» в Думе и за должность головы в бой вступали не амбициозные личности, а политизированные группы. Глава города весь выборный срок — заглядываясь на второй, третий и далее — матерел в словесных схватках и отбивал натиск чуждых финансово-промышленных элит, лоббируя те, что привели его к власти. Ему мало было управляться с ростовским хозяйством. Куда более важным, удерживая бразды, стало отслеживать явные и тайные денежные потоки, что пронизывали все сферы беспокойного его поприща.

Взлёты и падения

В обширном перечне былых имён ростовские краеведы обычно выделяют две самые громкие личности — легенды тех лет: в Ростове — Андрея Байкова и в Нахичевани — Арутюна Халибова. В их судьбе много общего. Было убедительное доверие сограждан, много раз возносившее в предводители. Было и падение в бездну бесчестия, когда в тисках следствия они держали круговую оборону и отбивались от обвинений в подрядных аферах и суммах, недостающих в кассе. Был и триумф из нижней точки позора, вновь возвращавший во власть.

И ещё общее: в мутной воде разоблачений их скандалы во многом порождала ростовская пресса, удваивая и утраивая тиражи в дни муниципальных склок. Тут нельзя не помянуть и затравщиков, роль которых брали на себя авангардно-мыслящие интеллектуалы.

Так, злым гением Нахичевани стал известный революционный демократ Микаел Налбандян. Свои лучшие годы он посвятил травле городского головы Халибова, — признанного труженика на общественной ниве, много сделавшего на благо всей армянской диаспоры юга России. Дело его жизни — школа для неимущих с полным пансионом в благодатной Феодосии — под бойцовским пером Налбандяна была изобличена как растрата общественных сумм и приравнена к воровству.

Упиваясь публичностью, Налбандян и его издание не замечали, что «гонят волну» уже далеко не истины ради, а угождая народившемуся в их городе куда более хищному интересу, ищущему передела власти.

Нахичеванская история почти в деталях повторилась в Ростове. Тут своя пара антагонистов: голова Байков и его разоблачитель, популярнейший городской врач Ткачёв. Личностно незаурядный, он, войдя в раж, много лет публично травил Байкова и не замечал, что защищает финансовые интересы третьих лиц.

Громкая публичность порождала побочный продукт: обострённый интерес обывателя к теневым сторонам общественной жизни. Но вот вопрос: шло ли это ему на пользу? Чтобы определиться, представим городское сообщество структурно. Напомним: до реформы 1861 г. выборщиками были домовитые горожане. Их голосом управлять было трудно. На это работал имущественный ценз, логично встроенный в «свободу выбора» для минимизации ошибки. «Вбросы» голосов для перевеса на сторону, противную обществу, был немыслим. Домовитый «голос» всегда суммировал интерес семьи, дома, чад, дворни, иного приблудившегося люда, достаток которого впрямую примыкал к благополучию выборщика. Трезвая рассудочность сознавала, что ошибка потомственного главы семейства будет много ниже неглубокого разумения.

Пореформенная Россия отказалась от всяких цензов и открыла «шлюзы» свободному выбору. Усреднённый и обобществлённый интерес — не подкреплённый личным достатком — стал тряпкой на ветру безотчётного порыва. Этот флюгер взнуздала представительная демократия, породив типажный ряд раскованных и эрудированных политиканов, льнувших к власти и накликавших в Россию революционные времена…

Большевики выборность пресекли на корню. Чтобы править «бараком», свобода не нужна.

И роковую роль должность городского головы сыграла в судьбе почётного ростовского гражданина инженера Петра Горбачёва, десятилетиями трудившегося на разных должностях в городском хозяйстве. В годы злосчастных «ростовских стачек» он был головой. Уже в глубокой старости, угодив в жернова репрессий, он пытался втолковать чекистам былые функции. Но под пытками делал это так основательно и добросовестно, как всё и всегда в своей жизни, что умер в клиническом безумии, признав себя резидентом турецкой разведки…