Охлократия-2

"...По ходу дела, большевики начали принимать свои законы. Первым делом они завладели всеми банками, конфисковав хранящиеся там средства в пользу государства. Клиентам банков, независимо от числа членов семьи находящихся у них на иждивении, запретили снимать со счёта больше 150 рублей в неделю. Так что теперь семьи из двух и из семи человек получали одинаковые выплаты, за исключением тех случаев, когда члены семьи имели вклады в разных банках.

Выплаты были смехотворно малы, ибо цены выросли настолько, что многие семьи находились на грани голодной смерти. Помимо этого богатые люди столкнулись ещё с одной напастью. Ожидая сдачи Ростова большевикам, некоторые из них, сняли со своих счетов крупные суммы денег, зарыв их в полисадниках или держа при себе.

Ознакомившись с бухгалтерскими записями банкиров, Советы обложили всех буржуев налогом на том основании, что город оказал сопротивление большевикам, а посему буржуазия должна платить дань. Общий размер этой дани составил 200 миллионов рублей. Каждый богатый горожанин обязывался выплачивать сумму в соответствии с размером его благосостояния, при том, запрещалось использовать для этого средства со своего банковского счёта. Данный закон распространялся и на иностранных подданных, ибо считалось, что их накопления были сделаны в России, и с них нужно платить дань наравне с русскими.

Закон привёл всех в великое замешательство, особенно после того, как трёх буржуев на его основании арестовали и посадили в острог в качестве заложников. Те кто снял со счетов недостаточную сумму денег не знали, что делать: то ли обращаться за помощью к друзьям, то ли собирать деньги каким-то иным способом.

Одна пожилая леди семидесяти шести лет не смогла заплатить причитающуюся с неё долю и вскоре проливала слёзы в тюрьме. Её поверенный обратился с ходатайством о применении к ней мер домашнего ареста, но ему в том было отказано. Тогда она предложила забрать с её банковского счёта сумму в два раза большую требуемой. На это ей ответили, что все деньги на её банковском счёте, помимо положенных по закону выплат, принадлежат государству.

Будучи в заключении ей трудно было и занять денег. Наконец, после долгих мытарств, она собрала двенадцать миллионов, из которых, по крайней мере, половина были уплачены. Но тут ей сообщили, что казначей сбежал вместе со всеми собранными деньгами, а потому она снова должна всю сумму в полном объёме. Те кому платить не приходилось веселились от души.

В то время в ходу были пять различных видов денег: старые николаевские (довоенные); керенские банкноты; купоны напечатанные после свержения Керенского; деньги Донской республики, введённые Калединым; и донские банкноты, пользуемые большевиками. /.../

Пришла пора строгой экономии. Когда приняли закон, согласно которому прислуга должна была получать не менее 100 рублей в месяц, многие сократили свой домашний персонал, а биржу труда заполонили толпы безработных женщин. Недовольство росло с каждым днём.

Меньшевистскую газету «Рабочий край» закрыли за то, что она писала о невыполненных обещаниях большевиков и о том, что чем дольше будут оставаться без работы рабочие, тем больше будет несогласных с режимом. Писали так же о том, что хлеба стало меньше чем раньше. Это было правдой.

В день своей победы большевики пообещали, что белого хлеба будет вволю. В первый день так оно и было. В последующие дни предложение уже не соответствовало спросу. Вскоре в продаже остался лишь чёрный хлеб по высокой цене. Но его тоже не хватало. Я как-то видела толпу крестьян преследующих человека, несущего подмышкой буханку чёрного хлеба. «Товарищ, товарищ!, - канючили они, - Где ты его достал? Продашь половину? Нет? Ну, тогда, хотя бы кусочек? Проси, что хочешь! Быть может это будет последнее, что я добуду на этой неделе».

В кратчайшие сроки, большевицкий режим оказал разрушительное воздействие на образование. Так как деньги не могли тратиться на предметы роскоши, то почти все частные уроки, столь популярные в России - например, для подготовки к школьным экзаменам - приказали долго жить. Обучение музыкой, изобразительному искусству, танцам сошло на нет, ибо нечем было платить учителям. Пострадали и иностранные преподаватели. Одна английская леди лишилась за неделю пятнадцати учеников.

Прекратило существование не только частное образование. Возникло движение за отмену всех форм обучения старше четвёртого класса. Ведь многие большевики в управляющих конторах были неграмотными, не умели ни писать ни читать, и считали любое образование, кроме самого элементарного, потворством запросам интеллигенции, ставящим одного человека выше другого.

Школы позакрывались в течение нескольких недель, т.к. родители боялись посылать в них своих детей, чтобы их по ошибке не приняли за маленьких кадетов, помощников юнкеров, или сыновей офицеров. Ведь многие воспитатели и старшеклассники были в бегах. Когда, наконец, школы вновь открылись, у их ворот несли стражу красногвардейцы, арестовывающие и расстреливающие любого, кого они подозревали в отношениях с Добровольческой армией.

- Что вы сотворили? – рыдала мать двенадцатилетнего отпрыска у дверей школы, подойдя в тот момент, когда солдат убил из револьвера её сына.

- Он никогда ничего не делал против вас.

- О! Простите нас! Мы приняли его за сына Ф. – отвечали солдаты и поспешали прочь, оставляя на дороге маленькое окровавленное тело. /.../

Газета «Рабочее слово» выходившая вместо закрытого «Рабочего края», резко выступала против убийств детей и, едва ли их старше, молоденьких офицеров. /.../

Другая проблема с которой столкнулись буржуи была та, что их дома теперь не были в их личном распоряжении. Во-первых, их обязали выплачивать арендную плату в зависимости от стоимости дома даже если они были его собственником и при покупке уже оплатили стоимость земли и здания в полном объёме. Во-вторых, в их пользовании помимо гостиной и кухни оставили лишь по одной комнате на члена семьи. Все остальные помещения в доме изымались в пользу народа не имеющего жилья или красногвардейцев. /.../

Но местные комитеты не всегда принимали разумные решения по подселению и некоторые семьи ужасно страдали, ибо бывали случаи, когда к ним вселяли по пятнадцать и более красногвардейцев, которые сами выбирали для себя понравившиеся комнаты и вели себя во всём доме в своё удовольствие. Они не берегли мебель, пачкали ковры, рвали шторы и приводили на ночь женщин с улиц, устраивая попойки и танцы до рассвета, лишая сна других жильцов.

Так у одной леди расквартировали трёх матросов с семьями, которые заняли хозяйскую спальню и большую гостиную с пианино, а её саму отселили в смежную комнатёнку. «Тебе с нами будет весело, - сообщили они, - мы собираемся с нашими друзьями петь и веселиться». Проявляя радушие, они от чистого сердца пригласили женщину присоединяться к ним вечерами.

Дома тех кто бежал, оставив хозяйство под присмотром слуг, были реквизированы и в большинстве случаев оказались полностью разрушенными. Сабаровым, через своих друзей приятельствующих с большевиками, удалось достать документ освобождающий их дом от подобной участи. Подписавший его секретарь, видимо, хорошо умел писать лишь своё имя, ибо во всём остальном тексте заглавные буквы отсутствовали напрочь.

Одна леди рассказывала мне, что полученный ею циркуляр был написан на немецком. В это время немецкая речь повсеместно звучала на улицах Ростова, и большинство буржуев воспринимало сей факт, как обнадёживающий признак скорого избавления от всех напастей. Они хотели лишь одного – порядка, и им было всё равно, что в результате подписанного нынче Брест-Литовского мира помощь приходила от их бывших врагов. Они предпочитали власть иноземную власти большевиков. Они хотели вернуть прежнюю комфортную жизнь".