Боец невидимого фронта

Полковник Пётр Модин более тридцати лет прослужил в военной контрразведке. В годы войны ловил немецких шпионов, затем вычислял американских агентов. В преддверии Дня Победы ветеран спецслужб рассказал о своей работе, подробности которой ещё недавно считались секретными.

Смерть шпионам!

— Помните своего первого задержанного вражеского агента?

— 1944 год, Польша, я только-только окончил курсы СМЕРШа. Обучение было очень «серьёзным» — двадцать один день! Такие ускоренные выпуски делали из-за того, что не хватало людей. Как раз в это время у контрразведки прибавилось работы: Красная Армия освободила советские территории, находившиеся с начала войны в оккупации. Тысячи пособников фашистов, полицаев, карателей остались там, и их требовалось выявить. Да и Абвер продолжал засылать в наш тыл десятки агентов.

Вот одного такого мне и довелось задержать. Он под видом больного солдата шёл от линии фронта в наш тыл. Хотя что там «под видом» — для обеспечения легенды он на самом деле был заражён венерической болезнью: немцы действовали педантично! Имел надёжные документы, знал номера частей. Пришлось долго ловить его на противоречиях, прежде чем он признался.

— Существует легенда, что как раз такая скрупулёзность и подводила абверовских агентов. Немцы, изготавливая шпионам фальшивые советские документы, для надёжности скрепляли их стальной скрепкой, а в наших стояла железная. В итоге любой патруль сразу вычислял диверсанта: ага, скрепка в красноармейской книжке не проржавела от времени — значит, фальшивка. Это правда?

— Может быть. Обычно на таких мелочах и прокалывались. Так случилось с Мельником — был такой матёрый немецкий агент. Его специально готовили в разведшколе на Львовщине для того, чтобы он затем смог внедриться в Красную Армию и выполнять задания. Он всё сделал, что от него требовали. А провалился на том, что в бытовых разговорах с сослуживцами упомянул разные названия сёл, где родился и жил. Мы арестовали его за день до демобилизации: Мельник уже собирался ехать на Украину, где он мог бы продолжать подрывную работу.

— Сегодня образ особиста подаётся в книгах и фильмах как правило негативно. Хотя в годы войны считалось, что контрразведчик живёт на фронте не более месяца до ранения или смерти. Настолько опасная была служба?

— Обидно, что сейчас всех нас огульно обмазали чёрной краской. Да, встречались в нашей службе и карьеристы, и подлецы. Так где их нет? Но то, что сейчас показывают в кино, — чушь полная. Оперативная работа ведётся не кулаком, а головой.

Что до опасностей… В Германии, когда нужно было уничтожить группировку немцев, мы с товарищами сели в трофейный «Тигр» и с передовой вели огонь. В тылу тоже было несладко. Как-то я остановился на постой в одном украинском селе, вместе со мной двенадцать бойцов. Сам пошёл в штаб, они остались отдыхать. Возвращаюсь — перед хатой толпа. Оказалось, пока меня не было, националисты-бендеровцы перерезали всех солдат. Так что у нынешнего украинского национализма корни глубокие…

Войну я закончил в Австрии. Тогда только и понял, почему службу в контрразведке называют невидимым фронтом. Война закончилась для боевых частей. Для нас она просто перешла в новую стадию.

«Американцы положили на меня глаз»

— Кто стал новым противником?

— Те, кто ещё вчера был соратником по борьбе с фашизмом. Союзники и прежде вели разведывательную деятельность в отношении Красной Армии, но с окончанием войны масштабы её увеличились на порядок. Что самое неприятное: американцы начали принимать к себе на службу бывших фашистов. А те были только рады избежать наказания и продолжить борьбу с Советским Союзом на стороне США.

Вена, где я служил в то время, была разделена на несколько зон ответственности: советскую, американскую, английскую, французскую. Всё рядом, границ практически нет. Естественно, в такой обстановке их разведка пыталась как можно больше собрать сведений о наших войсках. Вербовали местных жителей, искали подход к нашим военнослужащим.

— Удавалось?

— Всяко бывало. Мы задержали нескольких офицеров, изменивших Родине и перешедших на американский сектор. Самое же главное, что удалось сделать американцам, — внедрить своего агента к нам, на узел связи в Вене.

— Как это случилось?

— Поляк Людвиг Мазуркевич, в совершенстве знавший русский язык, в годы войны служил в дивизии СС «Галичина» на Львовщине. Затем был завербован американской разведкой. Там ему дали задание: внедриться на советский узел связи и собирать сведения. Он и собирал. Пока не поступили оперативные данные, что на нашем объекте работает шпион. Шаг за шагом вышли на Мазуркевича. Задерживать его я отправился сам. Больше всего меня поразило не то, что он оказался вражеским агентом, а то, какое последнее задание дали ему американцы.

— И какое же?

— Американскую разведку очень заинтересовал некий старший лейтенант, который часто бывает на узле связи. И поручили Мазуркевичу собрать о нём всю информацию, чтобы попытаться осуществить его вербовку. Вот так старший лейтенант Модин оказался в поле зрения американской резидентуры…

Впрочем, с агентами, подобными Мазуркевичу, мне приходилось сталкиваться ещё на прежнем месте службы — на фильтрационном пункте, где проверяли наших граждан, возвращающихся домой из  немецкого плена.

— Из этих фильтрационных пунктов, как принято считать, бывших пленных сразу же отправляли в лагеря ГУЛАГа…

— Ещё одно расхожее заблуждение! Задача была — выявить изменников и преступников. Помню, я получил данные на одну молодую женщину. Начал проверять глубже — оказывается, за ней такая биография! Профессиональный агент СД, работала в Германии, Франции, Польше, СССР, участвовала в допросах. И что самое интересное — теперь устроилась в нашу комендатуру!..

Мастерства ей действительно было не занимать. Когда я приехал её задерживать, офицеры комендатуры начали мне препятствовать: так она там всех очаровала.

Контрразведка навсегда

— Период 60 — 70-х годов в вашей биографии описывается коротко: «многочисленные командировки в зарубежные страны». Снова охота на шпионов?

— Скорее, работа против них. Я негласно сопровождал наши армейские спортивные команды при их выездах за рубеж. Там ведь служили действующие офицеры, для иностранных спецслужб это отличная цель — даже не завербовать, а просто скомпрометировать. Плотное внимание чужих разведок ощущалось постоянно: бывало, дадут команде переводчика, а он из местных «коллег». К счастью, никаких ЧП не случалось.

— А внутри страны иностранные шпионы вели работу?

— По линии военной контрразведки мы достаточно хорошо противодействовали им — зарубежных агентов в войсках, расквартированных на территории Ростовской области, не было. Разве что случилась пара скандалов, но и то из области курьёзов. Однажды директор оборонного предприятия получил письмо с угрозой, что один из цехов будет взорван диверсантом. Пришлось много работать, чтобы установить автора этого послания. Оказалось, его написала бывшая любовница начальника «заминированного» цеха. Он вернулся к жене, вот она и решила отомстить. Другой раз такой же аноним сообщил о полковнике, якобы работающем на Израиль. После долгой и кропотливой оперативной работы выяснилось, что его просто подсиживал сослуживец. Клеветника с позором выгнали из армии. Впрочем, были и другие результаты, которые способствовали укреплению боеспособности войск округа.

…Сегодня контрразведчикам работать сложнее: против России действуют разведки даже маленьких государств. Пока существует наш мир, контрразведчики без работы не останутся.