Кокс идёт!

Очень люблю социалистический реализм! Моё детство прошло в клубах культуры, где, куда взор не кинь, везде «Слава труду!» По дороге в школу я каждый день читал на здании какого-то института, перекосившемся от социалистического развития, надпись: «Мы придём к …беде …оммунизма!».

И вот теперь я стою на выставке «Кузница счастья» в Музее современного искусства на Дмитровской. От счастья уронил сразу два сотовых телефона на каменный пол. Передо мной супершедевр художника Язева «Кокс идёт!».

Тревожно сталевар говорит старшему сталевару:

— Кокс идёт!

— Хороший кокс?

— Не знаю, не пробовал!

— Будем пробовать, — отвечает мастер.

Каждый день, идя в редакцию, я встречаю на улице огромный чёрный внедорожник, на котором нарисованы Ленин, Маркс и Энгельс. Наша жизнь была социалистической фантастикой. Во времена строительства «Кузницы счастья» всё было покрыто знаками эпохи труда. От художника требовались доказательства его преданности делу социализма, партии и лично товарищу Сталину. А те, кто имел возможность недооценить искусство как форму классовой идеологии в уничижительной форме, выбрасывали на помойку «…беды …ом¬му¬низма». Теперь в эпоху не строительства, а стяжательства и разрушения, мы имеем современное искусство со свисающими унитазами со стен музеев. Мы не слушаем по утрам гимн державы, а наслаждаемся пошлыми анекдотами радио ди-джеев. Слово «кокс» у нас имеет другое понятие, и про кокс настоящий, не колумбийский или клубный, современники ни черта не знают. «Ушла из жизни красота и свершилась окончательная победа труда над человеческой душой!»

Кузбасс! Днепрогесс!

Турксиб, БАМ!

Все вы теперь там!

У нас остались лишь модные красные майки СССР да расписанные коммунистической триадой внедорожники. Возле картины Черноусенко «Ворошиловский мост строится» мне хочется расплакаться — вспоминаются частые пробки на въезде на этот погибающий ныне переезд через Дон Великий. Картина Офорта Ваняева «На строительстве Саяно-Шушенской ГЭС» манит своей мощью, и хочется парить над ним двуглавым орлом, сошедшим с современной монеты. Хочется бежать в чёрную даль «Тоннеля Северомуйска» художника Тойсоева. Дородные колхозницы на фоне тракторов манят! Завидуешь энтузиастам, молодым сборщикам комбайнов художника Клёнова. Вот сталевары читают газету «Ростсельмашевец» на картине Покидченко.

Урбанизм соцреализма восхищает своей квадратностью и круглостью. Мы живём в эпоху бездельников и торгашей. Нам не понять пафосные знаки строительства коммунизма. «Портрет рабочего» вдумчивого, будто бы только что Добролюбова читал, с картины Михайлова, и его же «Труженица» в розовом платке, в серой робе на фоне радостного счастья труда цвета хаки. А вот рабочие пиво пьют на фоне завода и даже одна девушка с ними — так Маркин написал картину «После смены». Но на самом деле они не пиво пьют, а кислородный коктейль из пивных кружек. «Формовщики» тяжко гнут нечто вроде огромной монеты ломами. Доильный пафос — «Дойка», художник Бегма-Игонина. Где же было молоко? Вспоминаю очереди ранними утрами, когда озверевший я метался по городу за молоком, чтобы напоить маленького сына.

Все эти индустриальные пейзажи великого Советского Союза, который мы потеряли. Вот лишь выставка и показывает нам иконы религии соцтруда. Их можно использовать как декорацию в ночных клубах, где кокс течёт рекой. Но хочется надеяться, что кокс придёт. Настоящий кокс!