В сорок первом я был в эскадроне связи

В первых числах августа 1941 года по направлению Белокалитвинского военкомата я прибыл для учёбы в Ростовское артиллерий­ское училище. Немцы уже находились в Донбассе. По мере прибли­жения фронта в Ростове нарастало напряжение. Над городом, на большой высоте, пролетали немецкие самолёты-разведчики. Наши зенитки вели по ним огонь. Мы, курсанты, рыли учебные окопы, за­нимались строевой подготовкой и конной вольтижировкой: проти­вотанковая артиллерия обеспечивалась тогда конной тягой.

Скоро немецкие войска заняли Таганрог. К Ростову периоди­чески прорывались их бомбардировщики. Был массированный налёт на станцию Батайск. Город активно готовился к обороне. Создавалось народное ополчение, горожане рыли противотан­ковые рвы, устанавливали надолбы и ежи.

Октябрьской ночью (я как раз дежурил на конюшне) по тревоге было поднято всё училище и курсанты в полной боевой готовности выстроились на плацу. Из конюшен разбирали лоша­дей, из артпарка выводили орудия. Я спешно нашёл свое подраз­деление и обратился к командиру батареи: «Как мне быть?» Он от­ветил, что внутренние гарнизонные наряды, посты ВНОС и другие службы остаются на своих местах и продолжают дежурства.

Днём позже из части курсантов внутреннего наряда был со­здан кавалерийский эскадрон, куда был зачислен и я. Эскадрон должен был охранять штаб СКВО, обеспечивать связь и нести ка­раул у кабинета генерал-майора А. Гречко. Исполняя роль конных связистов, мы практически каждый день отправлялись по задани­ям штаба СКВО и доставляли донесения по пунктам линии фрон­та: Грушевка, Бессергеновка, Кундрючая, Морской Чулек, Большие и Малые Салы и др. Немецкая авиация свирепствовала и пресле­довала даже каждого пешего одиночного, а тем более конного бойца. В подобную ситуацию я попадал дважды. Вот один из эпи­зодов. Я на лошади доставлял пакет из штаба СКВО на командный пункт, расположенный в хуторе Большой Мишкин. Скакал по пой­ме. В небе со стороны Батайска я заметил летящий «мессер», ко­торый шёл по направлению к Старочеркасску. Вдруг звук его мотора изменился, и я увидел, что самолёт делает вираж в мою сто­рону. Впереди, метрах в двухстах от меня, виднелась полоска низ­кого кустарника. Я быстро сообразил, что будет дальше, и потому пришпорил лошадь и галопом понёсся к кустам. За спиной слышал нарастающий гул самолёта. Соскочил с лошади и бросился к кус­тарнику. На моё счастье, это оказалась старица реки, заросшая де­резой. Не помня себя, я скатился вниз, и тут мгновенно резанула пулемётная очередь. Через некоторое время, выбравшись из ов­рага, я увидел улетающий «мессер». Не пострадала и моя лошадь. Переехав разобранное полотно железной дороги Ростов — Ново­черкасск, я вовремя доставил пакет в воинскую часть.

В ноябре немцы вплотную подошли к Ростову. В городе горели многие здания, в том числе и РИИЖТ (вестибюль и левое крыло), взрывались склады с горючим и продовольствием. Штаб СКВО эва­куировался в Армавир. Наш эскадрон оставался в городе, но был передан штабу гарнизона группы. Мы продолжали обеспечивать связь. Накануне сдачи города я был поставлен часовым для охраны пленного немецкого офицера в помещении на Большой Садовой, 102. Смеркалось. Со стороны Сельмаша и Нижне-Гниловской доно­сились автоматно-пулемётные очереди. Во двор въехала полуторка с бойцами. Быстро погрузили папки с документами. Туда же поса­дили и пленного немца. Я бегом направился к месту нахождения моего эскадрона (РПТУ). На углу Большой Садовой и проспекта Со­колова встретил своих. Один из курсантов вёл за поводья мою ло­шадь. Он на ходу бросил мне поводья. Лошадь сильно волновалась, и мне никак не удавалось вскочить в седло. Когда я наконец сел, эс­кадрона уже не было видно. Город я не знал, поэтому отпустил по­водья и положился на чутьё лошади. Как я был благодарен ей, ког­да увидел понтонную переправу через Дон с Ворошиловского про­спекта!.. Здесь скопилось много народа (жители города, военные), машин, орудий. Со стороны Нижне-Гниловской немецкая артилле­рия трассирующими снарядами выискивала переправу. Перебрав­шись уже в темноте на левый берег, эскадрон через Батайск напра­вился в одну из станиц, где находился наш штаб.

В самом конце ноября немецкие войска выбили из Ростова. Наш эскадрон вернулся в город. Мне было дано задание доста­вить пакет в воинскую часть, расположенную напротив РИИЖТа. На моём пути, вблизи Дома офицеров, стояло брошенное немец­кое зенитное орудие и ниже по уклону — машина с прицепом, гружённая детскими игрушками, промтоварами и двумя мешка­ми советских денег...

Через несколько дней курсантский эскадрон со штабом пошёл на Самбек, в село Абрамовка, где наши войска держали оборону. Здесь нам устроили боевое крещение девять немецких «юнкерсов». Во время налёта были уничтожены все лошади. Вскоре эс­кадрон пополнили лошадьми, бежавшими с передовой — после того, как убили их всадников.

В первых числах января 1942 года курсанты нашего эскадро­на были сняты с фронта и направлены на продолжение учёбы в станицу Воронцово-Александровку Ставропольского края, куда было эвакуировано училище. После скоротечной учёбы мне бы­ло присвоено воинское звание лейтенанта противотанковой ар­тиллерии. Меня направили в распоряжение штаба в Армавир. Там я и получил потом назначение на Сталинградский фронт.