СТЕПЬ ДА СТЕПЬ КРУГОМ.

Димитровскую крепость окружало несколько поселений: Темерницкая таможня и порт, Темерницкое поселение, Доломановский, Солдатский форштадты и Полуденка.

Форштадт Полуденка находился на расстоянии примерно в полуверсте на восток от крепости, на берету Дона (в черте современного города это место от восточной стороны парка имени Вити Черевичкина, но ниже к Дону). Всего скорее этот форштадт закладывался знойным летом, когда стояла жара - отсюда и его название.

В августе 1773 года, спустя десять лет после завершения основных работ в крепости, на Дон прибыл академик Иоганн Антон Гильденштедт. Ученый- натуралист, путешественник он изучал юг России, в том числе и низовья Дона. И оставил интереснейший документ «Дневник путешествия в южную Россию». В этой книге, изданной на немецком языке и переведенной на русский, есть страницы, посвященные крепости Димитрия Ростовского и ее окрестностям... Нот запись от 13 августа. «Сегодня я сделал поездку для обозрения окрестностей и крепости. Она стоит на северной возвышенности и, отлого поднимающейся со стороны Дона. На север - ровное поле или беспредельная степь, а южная пересекается многими оврагами, которые склоняются к Дону. В полуверсте на восток от крепостных верков (укреплений) начинается Купеческая слобода, простирающаяся в длину около версты на возвышенном берегу реки, на которой стоит и принадлежащая ей деревянная церковь. Здесь в прошлом году с особенною силой свирепствовала чума. Между этим предместьем и крепостью стоит на возвышенности несколько домов, которые были прежде заняты под карантин. На запад от крепости северная половина представляет тоже ровное и открытое пространство, на южной же половине западной стороны, в полуверсте, начинается Солдатская слобода, длиною около полуверсты. К ней примыкает Казачья слобода такой же длины, простирающаяся на запад по Дону до устья текущей с севера реки Темерник - по возвышенности, постепенно спускающейся к обеим рекам».

Гильденштедт называет слободы: Купеческая (Полуденка), Солдатская и Казачья (Доломановская). И еще несколько домов карантинной службы, существовавшей при таможне, но находящейся от нее в стороне в целях санитарной безопасности.

Крепость и ее предместья окружала дикая степь. Это была южная часть Дикого поля, которая и XV— XVII исках называлась Полем. По нему двигались орды кочевников, шло переселение народов, здесь накапливалась огромная энергия столкновения этносов.

На том месте, где сейчас находится Театральная площадь, долгие пока гуляли степные ветры. Крепость «разбудила» этот дикий участок.

Постепенно жизнь за валами Димитровской крепости и вокруг нее стала налаживаться, начали осваиваться прилегающие к ней территорий. Эту землю никогда ее трогал плуг, здесь не росли культурный растения. Природа приберегала плодородную почву для людей, захотевших и сумевших стать ее хозяевами.

За Доном, на левом берегу, куда был проложен наплавной мост, было высажено свыше 1000 ивовых деревьев - целая роща. Правый берег и дальние отступи левого, у небольших речушек заросли камышом. Им накрывали крыши, топили печи. Еще раньше был построен мост через Темерник, сначала деревянный, затем каменный.

В крепости и ее фортштадтах кроме военного гарнизона жили ремесленники, торговые люди, «однодворцы», занимающиеся хлебопашеством, скотоводством и рыболовством. Рыбы в Дону и зверя в степи было огромное количество. Осетров ловили даже в Темернике.

Строитель крепости Л.И. Ригельман оставил интереснейшую книгу о первых годах жизни Димитровской крепости. В этом смысле Ростову очень повезло. П.И. Шувалов, А.И. Ригельман, А.А. Скальковский (первый историк Ростова и ученый) были выдающимися людьми своего времени. Они немало сделали для России - каждый на своем месте, но в разных областях деятельности.

А.И. Рмгельман родился в Петербурге в 1720 году. Его отец, небогатый немецкий дворянин, прибыл в Россию в начале XVIII столетия в свите невесты царевича Алексея, принцессы Брауншвейгской — Софии. В десять лет мальчик остался круглым сиротой и был отдан в Шляхетский корпус. После завершения учебы, а сдавал выпускные экзамены Александр Ригелъман Миниху, самому могущественному человеку времен царствования Анны Иоанновны, он начинает свою военную карьеру: воюет, строит укрепления на юге России.

Находясь па юге, Ригельман изучает быт и историю запорожских и донских казаков, проявляет глубокий, можно сказать, научный интерес к географии и этнографии.

Еще не успел он завершить строительство Димитровской крепости, как получает из столицы задание описать крепость и ее окрестности. Так уж все сложилось: и столичные обстоятельства, и местные условия, и интерес самого Ригельмана, и его возможности... Так поднимающаяся во весь гигантский рост великая Россия создавала почву для своей новой истории и находила людей, достойных этой истории и одновременно творящих ее.

«Указание» описать крепость прислал сам М.В. Ломоносов. Академия наук поручила ему создать географический атлас России. Великий ученый включил а эти «Указания» 30 опросов для описания русских городов и разослал их по всей стране.

Новая Димитровская крепость попала «под перо» сразу, как только она встала на высоком донском берегу. Русский масштаб подходов к любому делу, свойственный гению Ломоносова, и немецкое прилежание, трудолюбие и подлинный интерес к географии Ригельмана дали очень ценный результат.

Кроме всего прочего Ригельман отличался тягой к литературной работе. Все свободное от основных занятий время этот, в высшей степени любознательный и трудолюбивый человек, отдавал сбору исторического материала и его обработке. Именно он был автором книги о донских казаках и «Летописного повествования о Малой России», написанных в Ростовской крепости. Книгу о донском казачестве историк А.А. Скальковский, которого называли Карамзиным Юга России, назвал «самой первой и, может быть, лучшей по этой тематике». Кроме того, она была снабжена красочными иллюстрациями разных типов казаков. Их выполнил «малорос, искусный рисовальщик, происходящий из духовного звания и содержащийся за какие-то проступки в крепостной тюрьме». Но ведь надо было оценить этого человека и посадить его за работу! Это тоже сделал Ригельмен.

Но самой важной для нас, ростовчан, стала книга Ригельмана, написанная на основе ответов на анкету Ломоносова «Ведомость и географическое описание крепости Св. Димитрия Ростовского с приграничными и прикосновенными к ней местами». Написана она в 1768 году. Долгие годы рукопись после смерти Ригедьмана лежала в архиве в его родовом селе Андреевка в Украине. Опубликована в Ростове-на-Дону в 1918-м. В ней отражены все стороны жизни крепости и ее обитателей. Но нас будут интересовать страницы, посвященные «прикосновенным местам», т.е. как жило то пространство, которое позже станет городом.

С каждым годом стройки крепости она словно «растекалась» за своими валами. Недалеко от валов, рва и палисада на запад и восток распахивались поля, сажались фруктовые деревья.

Офицеры и купцы, а также зажиточные «однодворцы» (частники, по нашим нынешним понятиям) разбивали себе недалеко от крепости «дачи». Практически все, что мы сейчас видим на рынках, если не считать привозных субтропических фруктов, росло в предместьях крепости в XVIII веке. Дачи представляли собой огородные участки, бахчи и сады. «Арбузы, кроме красных, были еще и белые, (!) дыни и виноград - разных сортов», - писал А. Ригельман

В ведении сельского хозяйства новые поселенцы использовали опыт обработки земель средней полосы России. Надо думать, на этих работах использовался труд солдат, а все они были крестьянами. Учитывался и казачий опыт, т.е. местные условия, в частности, в выращивании южных фруктов и винограда.

Можно подумать, что это не боевая крепость, а какой-то тыловой город, словно все забыли о близких «хищных народах», всегда готовых к буйным набегам. Значит, надеялись на валы крепости! А казачьи разъезды всегда дежурили на своих постах далеко в степи.

Любители собирали по балкам и перелескам, небольшим рощицам грибы (сморчки и шампиньоны), ежевику, землянику, а также травы, употребляемые для приправ: хрен, щавель...

Особенно много было в округе терна, диких яблок, шиповника, боярышника, барбариса, «дикого персика» (диких маслин). Из них делали наливки и настойки. Изготавливали немало и вина,

Весной степь покрывалась удивительным ковром цветущих трав: ковыля, тюльпанов (лазориков), ирисов, чабреца, донника. Свежий ветер доносил запахи этого разнотравья и за земляные валы.

Названия некоторых диких трав, упоминаемых Ригельманом, явно носят местные народные названия: касатик - белый, лазоревый, голубой и желтый,

«боярская спесь». Судя по словам Ригельмана, у некоторых частных дворов крепости стали высаживать и садовые цветы.

Военный инженер, превратившийся на это время в натуралиста и ботаника, насчитал 94 вида степных трав и цветов (он описал их и по латыни). Наряду с известными, такими как белена, крапива, осот, пырей, встречаются и необычные: «песий язык», клоповник, «журавлев нос», «богородица на траве»...

В то время, как н вообще в старой России, большой популярностью пользовались лечебные травы. Вокруг валов жители собирали душицу, зверобой, мяту, мелиссу, золототысячник и траву «очная помочь» (ее применяли при болезни глаз). Сушили, делали смеси, лечили многие хвори. Эта «степная аптека» была большим подспорьем лекарям и бабкам-знахаркам, особенно в зимнее время.

В степи было огромное количество разного зверья. Водились волки, «чекалки, то есть малый род волков», козы, сайгаки, кабаны. Изредка попадались даже дикие ишаки. Иногда встречался горностай.

В степи водилось более 60 видов птиц. Среди них - фазаны и даже павлины. Можно представить, какое раздолье было охотникам!

Среди насекомых попадались такие виды, которых сейчас и нашей местности уже нет. Например тарантулы и «черви травяные, кои по ночам как огненная мира светят».

Вольный дух степного «окружья», необозримых пространств формировали характер людей, поселившихся здесь. Атмосфера казачьей вольности, удальства, предприимчивости - все это было в крови наших предков. Это замечали и об этом писали путешественники, посещавшие наш город.

Вся эта изумительная степная картина не ушла совсем. Стоит сесть на электричку, идущую по направлению Новочеркасска, и выйти на станции Пчеловодная. Подняться на высокий холм и дух захватит от бесконечного пространства. Особенно хорошо здесь в мае, когда степь цветет. Здесь сохранились нетронутые цивилизацией уголки, даже ковыль растет.

Те же читатели, у кого развито воображение и фантазия, могут попытаться представить себе эту картину, когда они проходят по Театральной площади. Еще два века назад здесь лежала дикая степь. На ней и из нее поднялся наш замечательный город.