Полковник видел первый час войны

22 июня — День памяти и скорби. Так решил в 1996 году тогдашний Президент России. «На мой взгляд, 22 июня лучше назвать Днём памяти и бдительности», — считает сегодняшний собеседник «РО», бывший фронтовик, полковник в запасе Александр КАРПЕНКО. 20 июня Александру Захаровичу исполнилось 90 лет, и у него феноменальная память, он помнит мельчайшие детали июня 70 лет назад… Про Карпенко ходят слухи, что он был в охране самого Сталина.

Рассвет в огне

— Александр Захарович, как получилось, что вы воевали уже в первый час войны?

— Начну с предыстории. Учился я в Ростовском подготовительном училище, а когда узнал, что мои друзья поступили в артиллерийскую спецшколу, туда же захотел. Закончили мы Ростовское артиллерийское училище в мае 1941 года. Нам должны были дать отпуск, но почему-то не дали, а отправили проходить военную службу в западные районы нашей страны. Я оказался в 25-й Чапаевской дивизии в Бессарабии (так тогда называлась Молдова) в стрелковом полку старшим батареи и командиром первого взвода одновременно. Было мне 20 лет. Посмотрел я на доверенное мне хозяйство и ахнул: мама дорогая! У нас шесть орудий, каждое должны тянуть четыре лошади, значит, у меня 24 лошади, и все должны быть ухожены, накормлены... Примерно 16-17 июня нам объявили, что будут учения. Мы находились недалеко от границы с Румынией — около 30 километров, а во время учений придвинулись ещё ближе, оставалось где-то полтора километра до границы. 21 июня была суббота, мы после учений устали и улеглись спать, подостлав под себя свежее сено. Хорошо помню, что орудия стояли на позиции примерно в 15 метрах друг от друга. Где-то в четыре часа утра, когда рассвет только чуть забрезжил, началась страшная стрельба. Я проснулся и думаю: до рассвета ещё далеко, почему так рано решили начать учения? Смотрю: вся граница в огне. По телефону получили приказ: «Батарея, к бою! Через границу переправляются вооружённые подразделения. Возможно, это провокация, как на Дальнем Востоке». Пограничники тоже вели бой. Мы били боевыми снарядами, только и слышалось «шур-шур» — примерно такой звук производит улетающий снаряд. Вот так началась для меня Великая Отечественная война.

— А когда стало ясно, что это всё же война, а не провокация?

— Примерно в девять часов утра поступили такие данные. Через границу пытались переправиться части румынских войск, пехота пошла в рукопашную. С утра, как только рассвело, мы увидели огромное количество самолётов. Летели они невысоко в сторону Одессы для бомбёжки, нас не тронули. Южную границу мы удерживали 28 дней. Беспрерывные бои шли день и ночь. Говорят, что в начале войны не хватало боеприпасов — лично я такого не видел. У нас боеприпасов было много. А на 29-й день последовала команда: приготовиться к отходу. Была угроза окружения Киева, и нам приказали отходить к Одессе.

Провал спецагента

Фильм «Тегеран-43» Александр Захарович смотрел, но особого впечатления он на него не произвёл. Полковник Карпенко сам мог бы добавить к этому фильму не один эпизод. В 1943 году он тоже находился... под Тегераном. И, конечно же, с засекреченной миссией.

Напомню сюжет фильма: в 1943 году в Тегеране накануне переговоров глав правительств трёх держав группа нацистских агентов готовит теракт, чтобы покончить с ними. Однако наша бдительная разведка спасает положение.

— Александр Захарович, как же вы туда попали?

— Да вот, не думал, не гадал. Получил я тяжёлое ранение, полспины мне разворотило. Однако после госпиталя меня направили в Ташкент в запасной артиллерийский полк командиром батареи. Однажды вызывают в штаб Среднеазиатского военного округа и начинают подробно расспрашивать: где родился, где жил... Я подумал, что меня решили назначить на «катюшу», в 1941-42 годах они были засекречены, и водителей, и наводчиков — всех набирали из командного состава. Так ничего и не объяснив, меня отправили в Ашхабад, оттуда — в Красноводск. Погрузили нас на пароход. Море тихое, красивое. Плывём, я думаю, что уже Баку должен появиться, а его что-то не видно. Вдруг сообщение: «Товарищи командиры! Мы прибываем в Иран». И сразу уточнили: если кто-то выйдет в город, познакомится с кем-то, захочет общаться — будет отправлен в штрафбат на фронт. Я тогда уже был старшим лейтенантом, и назначили меня заместителем командира горно-стрелкового полка.

— Это там вы охраняли Сталина?

— В самой охране Сталина я не стоял. Но в тот момент в Тегеране встречались Сталин, Черчилль и Рузвельт. Проходила конференция большой «тройки». Нашей задачей было до поры до времени в Тегеране не появляться, а находиться поблизости в горах. Обстановка была напряжённая. Сталин расположился в здании своего посольства — это была большая территория, обнесённая высоким забором, с сильной охраной. Внутри было очень красиво: розы, мандариновые деревья, апельсиновые. Черчилль и Рузвельт тоже остановились в своих посольствах, но они находились в городе. Чтобы встретиться на конференции, им нужно было проехать по городу, а это представляло большую опасность. Контрразведке стало известно, что Гитлер поручил Скорцене (диверсионные акции этого агента вошли в засекреченные учебники спецслужб всего мира, — прим. автора) ликвидировать «тройку». Сталин уговорил Черчилля и Рузвельта переехать в его ставку. Это помогло спасти им жизни.

— Ну а вы что сделали?

— Мы находились в горах как подкрепление, ведь в самом городе армии не было. Лошадей не было, дали нам мулов. Помучились мы, навьючивая на них орудия. Помню, что сёдла у мулов были металлические, мощные, к ним мы и старались прикрепить орудия. Часть наших военных несла охрану дороги, а дорога там интересная — сплошь тоннели, пробитые в горах. Поступил приказ, чтобы мы взяли полный комплект вооружения, чтобы были у нас мины и большие, и маленькие. И с этим вооружением мы отправились в поход — мул шёл за мулом сквозь тоннели, и так день за днём. Мы должны были подойти поближе к Тегерану, но так, чтобы нас не обнаружили, и ждать приказа в горах. Связь поддерживали по рации.

Абрикосовая свадьба

— Да, захватывающий поход! Но в бой вы так и не вступили?

— Нет. Обошлось без этого. Когда операция закончилась, командир сказал, что готов представить меня к ордену или дать месяц отпуска. Вы только представьте, в разгар войны — отпуск! Я об этом даже мечтать не мог. И конечно, выбрал его и использовал с пользой: женился!

— Как же это вышло?

— Отпуск мне дали в 1944 году, а день моей свадьбы — 8 июня 1944 года. Когда в Ростов я приехал, город был сильно разрушен после боёв за освобождение от немецко-фашистских оккупантов. А у меня была любимая девушка в Ростове. И я подумал: вот скоро закончится война, понаедет в Ростов множество героев-орденоносцев и начнут ухаживать за моей Лией... Решил не терять момент — вот мы и сыграли свадьбу, пока я был в отпуске. Гостей было немного, самые близкие люди. Представьте, несмотря на очень скудную тогда жизнь мы нашли чем отметить свадьбу. Было и что-то спиртное, и хлеб, и колбаса, а ещё абрикосы... Вот такая абрикосовая свадьба. Знаете, с женой мне повезло. 66 лет прожили душа в душу.

СПРАВКА «РОСТОВА ОФИЦИАЛЬНОГО»

Четыре боевых ордена и 18 медалей украшают грудь Александра Захаровича. Он отслужил 33 года, три месяца и один день. Больше 20 лет прослужил в Ростовском высшем командно-инженерном училище ракетных войск стратегического назначения имени маршала Неделина.