В пламени двадцатого года: Романтика революции

Уходящее десятилетие с Мировой войной, Октябрьским переворотом, стоившим России страшных жертв и разрушений, заканчивалось в огне кровопролитной Гражданской войны.

Первая Конная армия ворвалась в город стремительно — 8 января 1920 года. Только что в Ростове хозяйничали генералы Шкуро и Кутепов. Один из последних приказов Кутепова гласил: «Мы столицу /Ростов/ не отладим. Все способные носить оружие считаются мобилизованными. Наступление большевиков предлагается отбить». 22 декабря 1919 года /5 января 1920 года — по новому стилю/. На следующий день вводится комендантский час. «Хождение по улицам разрешается с 7 часов утра до 10 часов вечера».

А через три дня передовые части Буденного застали белых врасплох, ворвались в город.

Были захвачены огромные трофеи и много пленных. Появление красных в городе был столь неожиданно, что один белогвардейский офицер спорил с красноармейцем, чтобы тот отдал ему честь.

К 10 января Ростов был полностью очищен от белых. Вот как описывает вступление в Ростов комбриг Д. Дмитриев, награжденный за взятие города орденом Красного Знамени. «Город был окутан тьмой и туманом. Не доходя Сенной, я остановил бригаду. Отдал приказ расквартироваться, отдыхать, не раздеваясь, сменами с тем, чтобы в любую минуту быть готовым к тревоге. Город казался вымершим». В домах, недалеко от Покровской площади, где только что ночевали белые солдаты, расположились до утра уже красные.

В центре Ростова расположилась 6-я кавалерийская дивизия. Первые митинги красноармейцы устраивали прямо на лошадях, не слезая с седел. Сохранилась фотография: конники митингуют на Покровской плошали

В Курск, где находился штаб Южного фронта /командующий — Егоров/ и в Москву полетели победные телеграммы. «Осиное гнездо контрреволюции уничтожено! Курск. Реввоенсовету Южного фронта т.т. Сталину, Егорову, Серебрякову. Копия: Москва — тов. Ленину. «Красной армией 8 января 1920 года взяты Ростов и Новочеркасск. Взято в плен больше 10 тысяч белых солдат, 9 танков, 32 орудия, около 200 пулеметов, много винтовок, колоссальный обоз». 10 января штаб поздравил армию Южного фронта с блестящей победой под Ростовом. В приказе по войскам 1-й Конной армии рубленым, предельно эмоциональным слогом подчеркивалось: «Нам сдавались полки в боевом составе во главе со своими командирами. Честь и слава вам, Красные герои!!! Долой бандитов и воров!!! Да здравствует Красная Армия!!! Да здравствует Советская Республика!!! Да здравствует мировая революция!!!»

11 января 1920 тола вышел первый номер «Известий Ростово-Нахичеванского-на-Дону Военно-Революционного комитета». Приказ № 1 Ревкома гласил о том. что в этот день состоялся парад Красных войск и демонстрация рабочих — «Как празднование победы рабоче-крестьянской власти в Ростове-на-Дону» Отныне. Покровская площадь становится своеобразным центром по которому проходили различные шествия. Городской пункт сбора на парад был назначен на тюремной площади. Колоны первоконников, а в параде участвовали две кавалерийские дивизии, расквартированные в Ростове и Нахичевани, двигались из Ростова от Покровской площади, другая — из Нахичевани — к Софийской площади, она находилась у Софийского собора /на окраине Нахичевани/.

Парад должен был продемонстрировать солидарность рабочих и армии. «Сердца рабочих бьются вместе с сердцами красноармейцев». На митинге присутствовало много рабочих Ростова н Нахичевани во главе с подпольной организацией большевиков. Провозглашались приветствия Красной армии, Советской республике, вождям Коммунистической революции. Основными лозунгами были: «Да здравствует великая Красная Армия! Окончательная победа коммунизма! Мировая советская власть!» Об этом докладывали в Москву — Буденный и Ворошилов.

Тумбы на Покровской площади запестрели приказами. Приказ № 1 гласил: «Вся власти переходит к Реввоенсовету. Его председателем избран Алехин, членом совета — Дубовский. По приказу № 6 начальником гарнизона назначался Тимошенко, комендантом Ростова — Пархоменко, военным комиссаром — Хнычев.»

8 января 1920 гола, когда в Ростове шли еще уличные бои, а они продолжались местами и 9 января был создан новый фронт — Кавказский. Устремления Москвы были четко обозначены в том названии. Командующим фронтон был назначен Тухачевский. ЦK партии утвердил также Орджоникидзе членом Реввоенсовета фронта и председателем бюро по восстановлению советской власти на Северном Кавказе. В тот же день на имя Орджоникидзе поступила шифрованная телеграмма, подписанная Лениным: «Крайне обеспокоен положением наших войск... на Кавказском фронте... слабостью нашего командования, распрей между армиями, усилением противника. Необходимо напрячь все силы и провести ряд экстренных мер с революционной энергией».

Но прорваться за Дон на плечах белых не удалось. Первая Конная армия «застряла» в Ростове на долгое время. Как докладывало командование Первой Конной в штаб Южного фронта: «Только страшные туманы и дожди помешали преследовать врага и дали ему возможность уничтожить переправы». На самом деле опьянение крупной победой вскружило головы руководству Первой Конной и оно упустило момент для стремительного преследования отступающего врата.

Налаживать мирную жизнь приходилось в тяжелейших условиях. Не работали водопровод, телефон, не ходили трамваи. Жизнь Богатяновского депо замерла.

Были созданы домовые комитеты, хозяйственные ячейки Введена карточная система на выдачу хлеба. Работал ростовский продотряд, забиравший излишки продовольствия в фонд города. При военном комиссариате созданы 12 отделов, призванных организовывать и регулировать хозяйственную, экономическую жизнь. Катастрофически не хватало продуктов питания для государственного распределения, хотя рынки были завалены овощами. На Покровском базаре сразу после установления советской власти открылись все продуктовые лавки. Не хватало и жилья. «Свободная квартира сделалась редчайшим явлением».

Один из первых приказов военного комиссариата — № 11 от 20 января 1920 года гласил: «Объявляю, что все овощные запасы как-то: картофель, капуста. огурцы, морковь, свекла, лук, помидоры, баклажаны, перец, хрен и пр. как в свежем, так и маринованном виде берутся на учет. На основании чего приказываю: всем владельцам магазинов, складов в 7-дневный срок со дня объявления приказа сообщить подробные сведения об имеющихся запасах в отдел снабжения комиссариата в Ростове и Нахичевани. За неисполнение приказа виновные будут наказываться по всей строгости законов революционного времени. Хнычев».

В это же время шла регистрация металлов, станков, инструментов, приборов — описать их было необходимо за три дня.

А. Пархоменко издает приказ о выдаче питьевой воды по абонементам. Водопровод заработал, но с большими перебоями. Срочно изыскивался уголь для пуска трамвая. Белые еще раньше для нужд армии забрали всех лошадей в пожарных командах. Воду на пожары приходилось доставлять руками.

Шла усиленная мобилизация рабочих в Красную армию. Как писали газеты: «Одна рука, чтобы молот бил, другая — белых бить». Буденный обращался к жителям Дона: «Забирайте лошадей и на санках или пешком идите в Красную Армию отомстить за те муки, оскорбления и грабежи, которые вы испытали на себе в течение последних двух лет». Мотив вступлении в Красную армию обозначен явственно — месть!

Шла повсеместная регистрации рабочих, учителей, работников детских садов. Предполагалось начать учебные занятия 20-21 января.

Формировался Революционный Караульный Батальон, который должен был стоять «на страже революции и порядка».

В городе не прекращались грабежи, налеты по ночам, часто слышны были выстрелы. Особенно опасно было на окраинах города и на Богатяновке.

С утра любопытствующие обыватели читали информационные материалы на тумбах Покровского базара: приказы, распоряжения, короткие рекламные объявления.

Белые, закрепившись в Батайске, обстреливали Ростов из орудий. 21 января в 2 часа ночи снаряд разорвался на улице Сенной /недалеко от Покровской площади/, «Убита девушки М., горничная, дом разрушен дотла».

Пострадал от обстрела и сам Покровский храм. «Во время последней бомбардировки белыми города один из снарядов попал в Покровскую церковь, причем, осколком снаряда выбиты окна, а сам снаряд повредил купол церкви». Над Ростовом летали и аэропланы белых. Их обстреливали из винтовок.

После вступления в город Красной армии все заключенные из тюрьмы были выпущены и уголовная преступность стала терзать город. 19 января Пархоменко говорит о необходимости массированной борьбы с ворами, бандитами, хулиганами, жуликами, выпушенными из тюрьмы. Состав патрулей, несущих ночное дежурство, был усилен частями военного гарнизона, так как многие преступники были хорошо вооружены. Шла поголовная проверка документов. Прошла трехдневная регистрация и самих работников Ростовской тюрьмы и судов.

В это время в тюрьме находился и арестованный командир корпуса Думенко.

В январе 1920 года военный гарнизон Ростова под руководством А. Пархоменко начал «охоту» за бандитами, жуликами, выпущенными из тюрем «белыми». Военные патрули вели тотальную проверку документов.

Александр Пархоменко наряду с Чапаевым, Щорсом, Лазо был героем Гражданский войны. В конце 30-х именно о нем был снят популярный тогда художественный фильм с известной песней «Одержим победу, к тебе я приеду на горячем боевом коне...».

Пархоменко был членом РСДРП с 1920 года. В Гражданскую командовал 14-й дивизией Первой Конной. Весной 1918-го помогал Ворошилову формировать боевые части 5-й армии и участвовал в походе на Царицын. Во время взятия Ростова он уже особый уполномоченный Реввоенсовета Первой Конной, кавалер ордена Красного Знамени. В Ростове с Александром Пархоменко случилась темная история. Когда Первая Конная взяла Ростов и Новочеркасск, oнa надолго «осела» на правом берегу Дона. «Белые» были совсем рядом, «красные» их обстреливали из орудий. Бытует мнение, что первоконники ударились в Ростове в пьяный разгул.

Разгул целой армией? Вряд ли… А вот отдельные пьянки, разумеется, были. Во время одной из таких пьянок комендант военного гарнизона А. Пархоменко и инспектор бронетанковых машин Первой конной Е. Крапивин избили караульного комендатуры. Военно-революционный трибунал Кавказского фронта рассмотрев это дело вынес приговор о расстреле Пархоменко.

После освобождения Ростова от белогвардейцев в Москве был издан декрет об отмене смертной казни. Инициатива по его проведению в жизнь приписывалась Дзержинскому. Существует две версии. Одна из ник гласит, что Дзержинский провел эту идею под давлением более «либеральной» части советского правительства. Другая учитывает то, что Красная Армия готовилась вступать на Кубань и Северный Кавказ и ей нужно было быть более лояльной в отношениях с местным населением этого «строптивого» региона.

Как бы там ни было, но этот декрет просуществовал недолго, и уже в конце марта Пархоменко был приговорен к смертной казни.

б марта в Ростов приехал Михаил Тухачевский. В январе он был назначен командующим новым фронтом — Кавказским /вместо Южного/. Первоначально штаб нового фронта находился в Миллерово. Так вот, прибыв в Ростов, Тухачевский обнаружил большие беспорядки, особенно на железнодорожной станции, в сфере снабжения и дисциплины. Будучи командующим фронтом, он вступил одновременно в должность начальника военного гарнизона Ростова.

Тухачевский, познакомившись с условиями жизни Ростова, издал приказ № 1 от 6 марта 1920 года, в котором ужесточались меры по наведению порядка в городе. Можно сказать, что Пархоменко и попал под горячую руку нового начальника гарнизона.

Избиение караульного Александром Пархоменко произошло 10 марта. Не хотел бы я побывать на месте этого самого караульного! Пархоменко, как и многие другие командиры дивизий Первой КонноЙ армии, был отменным рубакой, обладавшим недюжинной силой. Пример в этом показывал сам Буденный, плотный, широкоплечий, легко поднимавший одной рукой две двухпудовые гири, ставший за безоглядную храбрость полным Георгиевским кавалером. Или Ока Городовиков, разрубавший противника одним ударом от шеи до пояса...

В ту пьянку Пархоменко не повезло — избиение караульного начальника /!/ видел во дворе комендатуры рабочий, ставший свидетелем на суде.

Заседание Реввоентрибунала Первой конной было длительным. Оно продолжалось больше часа — по тем временам, когда многое решалось сплеча, неслыханное дело!

Пархоменко обвинили в превышении власти, пьянстве и буйстве, покушении на убийство и вооруженном сопротивлении караулу. Приговор гласил: «Пархоменко лишить всех наград, полученных им за службу от Советского правительства, в том числе и ордена Красного Знамени, и расстрелять. Но, принимая во внимание его заслуги перед революцией и то, что он является полезным элементом для Советской власти и что при желании и исправлении он может быть ей полезен, расстрел заменить годичным тюремным заключением с принудительными работами, предоставив коллегии воспитателей тюрьмы при исправлении Пархоменко возбудить ходатайство перед Военно-революционным трибуналом о его досрочном освобождении. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

Подельнику Пархоменко, Е. Крапивину, так как он был человеком не столь известным, дали три года принудительных работ /с сокращением срока до шести месяцев/ и дополнительным решением: после отбывания срока он не мог три месяца занимать ответственные должности.

Пархоменко очень быстро «исправился». В апреле 1920 года он участвовал в боях на польском фронте, позже воевал против Врангеля. А 3 января 1921 года погиб на Украине при ликвидации махновцев. Его именем было названо село Макаров Яр, где он родился /Краснодонский район Луганской области/, и село Будовцы /Черкасская область/, где он, по официальным данным, погиб.

По одной версии /по воспоминаниям секретаря К. Ворошилова/, Пархоменко все же погиб в Крыму. Его якобы взял в плен Махно, сражавшийся под черными знаменами анархизма.

Военно-революционный трибунал работал не покладая рук. Причем, он занимался и крупными, и мелкими делами. Вот лишь один «набор» дел — середины января. За расстрел рабочих /6 января/ белый офицер А. Ярощук приговаривался к смертной казни. За кражу шубы /10 января/ Л. Рафальский получил три года тюрьмы. Разгром пасеки красноармейцами А. Буравлевым и А. Косовым карался тюремным сроком в один год. Контрреволюционная пропаганда /15 января/ М. Ченцова и распространение ложных слухов о советской власти и Ленине — расстрел. Фрагмент приговора: «Такие деяния создают опасность для социалистического строя Республики». За хранение оружия крестьянин /фамилия не называется/ приговаривается к смертной казни, но принимая во внимание добровольный переход на сторону советской власти — 10 лет тюрьмы. За изнасилование /23 января/ гражданин В., — племянник командира штаба Первой Конной армии М. Лузанова, получил 5 лет тюрьмы.

Из этих приговоров видно, какой «широкий фронт» охватывал Трибунал. И как карающий меч революции разил и своих и чужих. Распространение вредных слухов, как и хранение оружия, приравнивалось к самым тяжким военным преступлениям. Слухи действительно были оружием, Советская власть боролась с ними разными методами, но они были очень живучи.

Белые ушли из Ростова, но в городе оставалось много агентов Освага — пропагандистского аппарата, созданного Деникиным. «Подленькие сплетни, злостная агитация то исподтишка, то более нахально ползут ото рта ко рту, от ушей к ушам», — писали «Известия Ростова-Нихичеванского Военно-революционного комитета». Приводились примеры: «К Батайску для штурма Ростова англичане в помощь Деникину прислали слонов, а Шигленгу отправлены транспорты черных /негров/». Слышали: красные запрещают хоронить трупы, сваливая их в мусорные ящики на съедение собакам».

К концу января 1920 года «тюрьма была приведена в порядок и надежно охранялась. Уголовная милиция вместе с особым отделом производили аресты преступных элементов, выпущенных из тюрем белогвардейцами».

22 января /9-го по старому стилю/ в день памяти жертв массового расстрела рабочих в Санкт-Петербурге в 1905 году в Ростове состоялась торжественная манифестация в честь 15-летия этого траурного события. Рабочие всех фабрик и заводов и других учреждений, кроме тех, на которых выполняли срочные военные заказы, должны были собраться на Софиевской плошади. Время сбора всех предприятий с 9 до 10 часов утра.

Механические заводы Нитнера и братьев Мартын, находящиеся рядом с Покровской плошадью, работали в то время с перебоями, но их рабочие приняли участие в шествии на границу между Ростовом и Нахичеванью. Колонны, украшенные плакатами, знаменами и флагами, шли по Садовой и Пушкинской. Они собирались на Покровской площади. Манифестанты пели революционные песни. Рядом шли войска. «Прекрасная погода, масса гуляющей публики, стройные колонны войск и рабочих придали городу весьма торжественный вид. Тротуары вычищены, улицы полны народа, непрерывно мчались автомобили и всадники.

Первый раз в течение 15 лет ростовский пролетариат чествует память невинных, павших жертвами гапоновской провокации». На митинге выступили Щаденко и Буденный.

Белые, вероятно, знали о готовящемся торжестве и подвергли город усиленному обстрелу. «Непрерывная стрельба за Доном «понижала» настроение митингующих.»

Такие манифестации и митинги стали обычным делом в советском Ростове. Общественная и социальная жизнь организовывалась на совершенно новых, невиданных ранее принципах и, естественно, новыми приемами, которых функционально требовала эта организация.

С 21 по 28 января шла «Неделя фронта», позже это будет основная форма красной агитации, пропаганды и организации.

В то же время проходили и совершенно удивительные события. 25 января состоялось собрание эсперантистов, в том числе, на нем присутствовали и представители Конармии. Коллегия журналистов /!/ предлагала открытие газетных курсов.

Город как бы оглядывался и всматривался в себя, примерял новые «одежды». Некто В. Народный /псевдоним, отражающий новые времена /писал в «Известиях…» о памятниках Екатерине II, стоящей в Нахичевани и Александру II, воздвигнутому на Старом базаре: «Пусть они не красуются, пусть сгинет все, напоминающее царское время. Зачем будет красоваться памятник царице, которая в свое время принесла столько вреда трудящимся России? Долой всякие гербы, красующиеся на некоторых зданиях».

Советской власти было пока не до памятников. Но призыв товарища Народного вскоре будет услышан.

Возобновился выпуск органа для учащейся молодежи «Утро». Во второй половине января открылись ведущие учебные Заведения города: сначала Покровское реальное училище, затем женская гимназия Берберовой. 29 января открылись школы, на следующий день Коммерческое училище.

28 января Ростов был потрясен необычным зрелищем. Все желающие могли наблюдать крупный бой. Красная Армия начала, наконец. наступление на Батайск. Смельчаки расположились на Таганрогском проспекте, на Богатановском и других спусках к Дону, на самой набережной, откуда открывался мост через реку и широкая панорама Задонья.

«Известия...» опубликовали настоящий репортаж с места этого из ряда вон выходящего события. «Наблюдалось большое скопление народа, пришедшего посмотреть на бой, происходящий по ту сторону Дона.

Зрелище действительно было грандиозное. Наши колонны, переправившись через Дон, медленно двигались вперед.

Впереди цепей шли бронепоезда, залпами очищая путь пехоте и кавалерии, несмотря на строгое предупреждение военных властей, просивших не скапливаться на улицах и тротуарах, стечение публики не прекращалось весь день». О результатах этого боя, кроме «парадного» шествия красных войск ничего не говорилось.

А вскоре белые сами ворвались в Ростов. Эта малоизвестная страница Гражданской воины на Дону говорит о серьезности coпротивления белой армии, собранной за Доном «в кулак». Если армии Южного фронта прошли от Курска до Азовья за два с половиной месяца, то на юге они застряли почти на полтора.

20 февраля, как снег на голову на Большую Садовую влетели Конники Кавказской Дроздовской дивизии. Красные в спешке покинули Ростов. С ними ушла и часть рабочих. Бои продолжались за городом. «Радостно с утра гремят орудия красных». Белые хозяйничали в городе два дня, а с боями — четыре.

На центральных улицах города появились буржуи. «Котики, соболя, шляпки, животы, проститутки и тупые радостные лица создавали живописную картину, — как описывает репортер Б. Алов эти события в номере газеты-листовки, вышедшей сразу после отступления белых из Ростова. Буржуазия торжествовала. Белых радостно приглашали «на блины». Офицеры искали коньяк — «вот смысл их жизни». Обыватели ликовали — «кончился советский рай». В Покровском храме прошли торжественные молебны и панихиды по погибшим солдатам Белой армии.

Начались массовые погромы, учиненные белыми на улице Старо-Почтовой. В налете на военный госпиталь дроздовцы зарубили раненых красноармейцев. «Набеги Тамерлана бледнеют перед жесткостью белогвардейцев», писали «Известия…» Белогвардейцы хватали на улицах всех мужчин в возрасте от 18 до 20 лет и насильно утоняли с собой.

Через четыре дня конники Буденного выбили белых. В полдень 23 февраля величественно проходили По Большой Садовой «красные орлы». На кроваво-огненном знамени трепетно-радостно читаю золотые слова: «Эскадрон — смерти», — писал тот же Б. Адов. Этот прорыв красные назовут «случайным», «военной ошибкой», «белой авантюрой».

Это была последняя яркая вспышка белого движения на Юге. Вскоре белогвардейцы попятились на Кубань. За полтора месяца красные армии прошли от нижнего Дона до предгорий Кавказа.

Уже 29 февраля театр ставил как ни и чем не бывало спектакль для детей «Кот в сапогах». Билеты на него были действительны с датой 21 февраля. Театр военных действий преподносил почти сказочные сюжеты.

В мае 1920 года произошли два события, отложившие заметный отпечаток на дальнейшую жизнь. 11 мая был расстрелян командир сводного корпуса Б.М. Думенко. Его арестовали в феврале в Новочеркасске по ложному обвинению в убийстве военного комиссара корпуса В.Н. Николадзе и подготовке мятежа. Советская власть была не уверена даже в самых преданных ей людях. А тут еще внутренние распри между командующим составом — был бы повод. Так начинались репрессии против своих. Стихия гражданской войны была отмечена мятежами, самоуправством командиров, партизанщиной — лучшей почвы для сведения личных счетов и не придумаешь.

В мае в Ростове побывал нарком просвещения А.В. Луначарский. Он выступал в зале кафе-театра «Марс», находящегося рядом с Покровской площадью. И предложил переименовать Большую Садовую в улицу имени Фридриха Энгельса. Скоро должно было отмечаться 150-летие его рождения. Собравшиеся поддержали идею наркома. Так началась широкая полоса переименований площадей и улиц в Ростове-на-Дону.

Вслед за Луначарским в Ростов прибыл один из вождей революции. Г.Е. Зиновьев — председатель III Коминтерна. В то время любое более или менее значительное событие «обставлялось» широкой пропагандисткой шумихой и в первую очередь — митингом.

Митинг в честь приезда Зиновьева прошел на Софиевской площади, связывающей Ростов и Нахичевань. Судя по всему, рабочим уже начинали надоедать такие шумные «лозунговые» собрания на воздухе, и чтобы за-нтересовать их, такие формы политической жизни стали проводить в рабочее время, сохраняя полностью зарплату за этот день.

Зиновьев, видный оратор партии, сыпал трескучие революционные фразы. В частности, он сказал: «Короны, троны мировых палачей полетели в грязь». Тогда все ведущие большевики грезили мировой революцией. Выступил лидер донских коммунистов Сырцов: «Ростовские рабочие страдали под египетским игом Деникина, теперь они свободны».

В июне вышел еще один симптоматичный указ: «В июле, во время уборки урожая дети будут привлечены к огородным работам». С тех пор долгие годы при Советской власти школьники и студенты летом помогают на полевых работах.

«В июле в виду крайнего перенаселения города въезд в город Ростов и Нахичевань объявляются закрытыми». Были поставлены контрольные пункты. Разрешались только спецкомандировки и то в исключительных случаях.

Ростов был переполнен беженцами. На Дону работали продовольственные отряды, отбирая все излишки продуктов, которые направлялись в города, в первую очередь рабочим и их семьям.

Покровский рынок, как и другие базары Ростова, летом притягивал к себе как магнит. Ночлежка на площади была переполнена.

Крестьяне отдавали хлеб под дулами винтовок. Вот один из лозунгов тех горячих дней: «Пахарь, отдай излишки продуктов. Выполни свой долг перед революцией».

Покровская площадь и ее окружение представляли собой как и прежде своеобразный центр, который функционировал и отражал многие стороны жизни города. Газеты писали в то время практически обо всем, поэтому они представляли собой зеркало пестрой, разнообразной жизни. Военная цензура была введена 24 сентября 1920 года.

В июне прошла «Неделя дезертира» выделялось время добровольной явки всей, покинувших ряды Красной Армии. О результатах этой необычной акции ничего не сообщалось. Затем последовали «Неделя борьбы со спекуляцией на водном транспорте», «Неделя ремонтов заводов». Во время вынужденного простоя заводов Нитнера и братьев Мартын часть оборудования была растащена. Советская власть начинала с жесткой переписи и контроля, борьбы с «вредителям и врагами советской власти».

На работавших заводах зарплату платили, чем могли, бывало: селедкой, деревянными ложками…

В здании бывшего Коммерческого училища /угол Никольской/Социалистической/и Богатяновского был открыт институт народного хозяйства. При Донском университете стал работать рабочий факультет.

В Ростове в 1920 голу работал Донской Археологический институт. В декабре прошла «Недели просвещения». Состоялись показательные суды над неграмотными. В доме Просвещения собралось 2 тысячи неграмотных красноармейцев. Насколько серьезно было поставлено дело, говорит заметка в газете «Советский юг». «Судил чрезвычайный Ревтрибунал при Покавфронте красноармейца Валуева, который по своей темноте и невежеству отказался от своего развития и обучения грамоте». Суд приговорил его к принудительным работам в течение 10 лет условно, если за 30 дней Валуев не выучится читать и писать, приговор должен быть приведен в исполнение».

Зима 1920 года ожидалась голодной. Впереди был страшный голод 1921-го, но его провозвестие уже стучалось в России. Все силы были брошены на заготовку продовольствия. Средства собирали всеми возможными способами. I декабря Всероссийский совет городского хозяйства объявил о национализации мелкой промышленности /кроме кустарей/. Еще в сентябре Донская областная комиссия по конфискации и реквизиции вещей домашнего обихода описала всю мебель граждан. 20 сентября Военный комиссариат приказом № 361 взял на учет всех лошадей. Декабрь был назван Красным Продовольственным месяцем.

28 ноябри Донской продовольственный комитет /Председатель П. Залуцкий/ проводил «Неделю тары» — принудительную сдачу населением мешков. Ее проводили домкомы и кварткомы. На каждые пять человек полагалось сдать один мешок. Это, казалось бы совершенно второстепенное дело, приравнивалось к не выполнению боевого приказа Совнаркома. Было собрано 50 тысяч мешков. Был нанесен одновременно удар по мешочникам-спекулянтам — серьезным врагам советской власти на продовольственном фронте. Все время проходила «Неделя ребенка». Страна была нищей, но старалась как могла заботиться о будущем поколении. «Выдавались специальные мануфактурные «пайки» для новорожденных детей кусок ткани на необходимую одежду и пеленки».

Но самой главной акцией был улар по буржуазии. В ночь с 11 на 12 декабря 1920 года в Ростове и Нахичевани были проведены повальные обыски у «буржуазных элементов». В них участвовали члены РКП/Б/, красноармейцы, делегаты «широкой партийной конференции».

Идея этой крупной акции, потрясшей Ростов, заключалась в экспроприации ценностей у богатых и зажиточных людей, которые отказывались добровольно жертвовать их на различные сборы. Революция обнажала свое истинное «лицо».

Были образованы специальные комиссии. Ее председателем назначен комиссар П. Залуцкий, секретарем М. Буров. В каждую вооруженную гpyппу. производившую обыск, входили 10 человек: 5 красноармейцев и 5 рабочих-активистов. Их цель: отобрать все золото, серебро, драгоценные камни, посуду. одежду, ковры и другие вещи. Тщательным обыскам подвергались не только кварталы богатых домов, но и вообще всех, кто жил более или менее нормально. Налету не подлежали только рабочие кварталы: Богатяновка, Нахаловка, Темерницкое поселение...

Отряды работали всю ночь без отдыха. Взламывали забаррикадированные двери, вспарывали матрасы, подушки, перетряхивали буквально вес вверх дном. Полетели пух и перья. Из особняков на Покровской Площади. Здесь «трудились» рабочие заводов Нитнера, братьев Мартын, мельницы Пастухова... Тех, кто оказывал сопротивление и не отдавал найденные ценности, приказано было «немедленно арестовывать».

Несмотря на строгую тайну готовящейся операции, сведения о ночной облаве скрыть не удалось. Кое-кто успел глубоко запрятать драгоценности. Бриллиантовое колье на время выбрасывали в мусорные ямы. Закладывали золотые вещи под пол сараев... И все же акция прошла успешно. «Рабочий класс Ростова еще раз на деле доказал, что он решил серьезно добить буржуазию, что он умеет эту борьбу вести решительно и беспощадно.

Удар Ростовской буржуазии нанесен, теперь нужно только продолжать планомерную, но также беспощадную и решительную борьбу за окончательное уничтожение буржуазии. После этого удара буржуазии нельзя давать передышки. Буржуазию нужно разбуржуазить».

Предварительные итоги показали: было отобрано дорогих предметов и украшений на значительную сумму. Особенно отличился Третий район, так административно называлась центральная часть города, куда входили Покровская площадь и прилегающие к ней кварталы. 1500 рабочих и красноармейцев, проведших обыски в этом районе, экспроприировали золотых монет 300 руб., серебра два пуда, денег николаевских — 50 тысяч рублей, советских денег 5 миллионов, деникинских — без счета.

Рядом с бывшим складом сельскохозяйственных орудий на Покровской площади были обнаружены склады медикаментов и инженерного оборудования, снятого предварительно с находящихся рядом механических заводов.

Комиссар Залуцкий сказал: «Рабочая масса Ростова приобрела маленький опыт как надо атаковать буржуазию со всеми ее паразитическими элементами. На очереди были квартиры и организация политического обследования буржуазии».

Деньги и драгоценности сразу были сданы в Народный банк. Все отобранное предназначалось исключительно рабочему классу Ростова и Нахичевани, в первую очередь детям рабочих: детским коммунам, шкодам и т.д. Распределением богатств занимался Совпроф. Сначала все ценности были свезены на склад на Никольской улице, он находился ниже Покровской площади, радом с Богатяновским переулком в особняке И.Я. Фелдпаня. Комиссия в течение 48 часов рассматривала жалобы потерпевших от ночного налета.

Сразу же, 1 декабря, началась «Неделя укрепления Союзов». В Ростове прокатилась волна митингов на тему: «Цели и задачи Союза молодежи и необходимость организации ячеек». Одна из первых комсомольских ячеек была образована в трамвайном депо на Богатановке.

Крупные митинги проходили на Софийской площади, но и другие площади города стягивали к себе массовые мероприятия. На всех больших площадях стояли соборы и церкви. Так и на Покровской плошали собирались рабочие и коммунистически настроенная молодежь на свои политические сходки.

Старая площадь, видавшая разные шествия, похоронные процессии, народные гуляния теперь пламенела красными флагами.

Одной из самых больших и трудных задач было снабжение продуктами питания, в первую очередь хлебом. Были созданы хлебные распределители. В них по специальным талонам выдавался хлеб. Распределитель № 37 располагался на Малой Садовой и Ткачевском /Университетский/. Он обслуживал 5 кварталов. Распределитель № 36 находился также на Мало-Садовой /№ 137/ рядом с Покровской площадью. На Покровском базаре, бывшая лавка при пекарне Арутюнянца, обслуживала сразу 9 кварталов. Сначала хлеб выдавали два раза в день. С 22 декабря стали выдавать 1 раз сразу на три дня. С этого времени норма 1 категории /в нее входили рабочие и советские служащие /составляла 1 и 1 /4 фунта — 500 граммов, для второй категории — иждивенцы — 300 граммов, для детей — 100 граммов в день. Вскоре нормы немного увеличили: первым двум категориям соответственно — 600 и 400 граммов, детям стали выдавать 200 граммов.

Труднейшие проблемы были с топливом. Люди бросали в печи-буржуйки книги. Сколько ценных изданий поглотила зима 1920 года!

Заглянем немного в будущее. НЭП подмял экономику России. И в продовольственном отношении — тоже. В начале 1924 года газета «Советский юг» поместила на своих страницах следующую рекламу: «После ремонта с 15 января 1924 года открывается самый большой на Юго-Востоке колбасный завод /бывший «Норвегия-Веденбаха»/. Завод вырабатывает колбасы и сало 13 сортов. На производство приглашен известный мастер И.С. Баев, работавший ранее на этом заводе. Оптово-розничные магазины находятся на крытом рынке и под электротеатром «Солей». Старый колбасный завод возродился на Богатяновке недалеко от Покровской площади.

Во время НЭПа оживились денежные отношения. Они коснулись всех сторон жизни и были очень дифференцированы. Цены росли быстро. Не помогло введение серебряных рублей. Показательна в этом отношении цена на билеты. К середине 20-х толов ожило в полную меру трамвайное движение. Богатановское депо стало «сердцем» всего трамвайного Ростова. В 1924 году действовала такса на проезд в трамвае в дневное и в ночное время. По Ростову днем: 606 рублей, по Нахичевани — столько же, по обоим городам — 900. Ночью — 900, по обоим городам /без пересадки/ — 1200 рублей.

Еще 10 дет назад, когда объявили о начале 1-й Мировой войны, и Ростов гудел как растревоженный улей, на трамваях в тот день никто не платил за проезд. Сохранилась фотография — вагон идет мимо Покровской плошали: он весь облеплен людьми: они висят не только на подножках огромными гроздьями, но и на окнах! Более того — сидят на крыше вагона!

После окончания Гражданской войны Советской власти было не до новостроек — приходилось восстанавливать разрушенное хозяйство. Но к середине 20-Х жизнь и здесь оживилась.

Первой новостройкой на Покровской площади стал угловой дом на Энгельса /Большая Садовая/ и Богатановском. Его возвели в 1926 году на месте временного деревянного цирка, поставленного на пустыре, существовавшем со времен упразднения крепости Димитрия Ростовского и сноса офицерских казарм. В этот дом поселили служащих Государственного банка, поэтому его так и стали называть — «банковский дом». До войны Он был трехэтажным. В конце 40-х годов при восстановлении города были достроены еще два этажа. В нем жил писатель В. Семин, и мы с вами еще побываем в этом доме. Это здание — одно из первых ранне-коиструктивистских сооружений.

Годы НЭПа вселили надежду: Россия будет развиваться не только быстрыми темпами, но и относительно демократическим путем. Однако страну ждал «великий перелом». Он то и вне существенные изменения в жизнь Покровской площади. И совсем отправит ее в историю.