На переломе: Штурм социализма

1929 год стал годом «великого перелома», когда крестьянской, по сути, стране сломали «хребет». Огромная страна — СССР, еще не ведавшая своей дальнейшей судьбы, стала поворачиваться вокруг новой «оси» — культа личности Сталина.

Скоро грядут перемены и в экономической жизни /создание колхозов/, и в политической /массовые репрессии/, и в общественной /чрезмерное усиление роли госаппарата во всех сферах/.

Для Покровской площади конец 20-х годов был отмечен знаковым событием — в 1930-м был закрыт Ново-Покровский храм.

Именно в этом году стали явственнее и все активнее проступать черты возвеличения социалистической идеологии — и в теории, и на практике. Газета, как летописец эпохи, отражает и хранит живое дыхание времени. Возьмем «Молот». В 30-м году еще существовали небольшие частные предприятия, даже синдикаты. Последняя страница пестрела рекламными объявлениями. В первое полугодие газета печатала еще сообщения под рубрикой «Что случилось», маленькая полоска частной жизни, оставшаяся от НЭПа. Рядом со стройками социализма шла обычная будничная жизнь со всеми ее неожиданностями и превратностями. На эту глубинную жизнь, которой жила масса людей, не влияли ни установки партии, ни решения ЦК, ни планы переустройства социального бытия.

На углу переулка Богагяновского и улицы Энгельса трамвай задавил неизвестного гражданина /9 февраля/. Хулиган тяжело ранил на Малой-Садовой /Суворова/ ростовчанина И. Новикова, ударивши его ножом в спину /16 февраля/. На Сенной площади опилась денатуратом бомжиха, живущая в ночлежном доме на Покровской площади». На Покровском переулке и углу Сенной вспыхнул пожар, сгорело два дома /11 мая/.

Во второй половине J930 года эти сообщения о происшествиях, преступлениях, пришедшие из буржуазных газет через НЭП в советскую прессу, и которые так любили читатели, исчезли. Как будто от того, что о них перестали говорить они исчезли из жизни.

Страницы «Молота» и других газет запестрели лозунгами о первом большевистском севе, о борьбе с кулаками, о чистках в партии, о правом уклоне. Вот лишь маленькая картинка жизни Ростова 30-то гада. В январе прошла чистка /одна из первых в Ростове/ в Богатянонском депо. «Вычистили» около 40 человек оппортунистов.

В марте депо получило 5 новых трамвайных вагонов, изготовленных в Мытищах. Одно временно шла реконструкция депо. Расширялось трамвайное хозяйство. Была проложена двойная линия по Сенной /Горького/. На дальнейшее увеличение сети трамвайных путей до конца пятилетии была выделена значительная сумма — 15 миллионов рублей.

Рынки по-прежнему были сосредоточением всяких происшествий и слухов. В июне 1930-го юрод потрясло страшное известие. На рынках продавали человеческое мясо. «Жадно глотали контрреволюционные слухи торговки Покровского, Новопоселенского, Нахичеанского и других базаров Спешно перерабатывали в своих тортовых лабораториях... на базаре предлагают человеческое мясо, холодец из полузадушенного ребенка» .19 июля состоялся суд над распространителями этих слухов. Нортман, Лифшиц, Лебедев и другие получили по несколько лет принудительных работ.

Торжественно отмечал город Первомай. По традиции праздник встречали на ипподроме — самой большой городской площади, на которой могли собраться сотни тысяч людей. Колонны трудящихся шли тремя маршрута маршрутами /в городе было тогда три района: Городской, Ленинский и Пролетарский/. Первая колонна Городского —/центрального/ района шла по Богатяновскому переулку, мимо Покровской площади. 2 мая в присутствии рабочих делегаций и представителей общественных организаций на ипподроме была произведена торжественная передача Красной армии семи боевых самолетов, построенных на деньги ростовчан. А на улице Энгельса, рядом с Покровской площадью, прошла первомайская эстафета физкультурников-легкоатлетов. Ново-Покровский храм в последний раз «видел» большой советский праздник, алые стяги, транспаранты, лозунги...

Все события 30-х годов постепенно вызревали во второй половине 20-х. Первой атаке советских атеистов подвертел собор Александра Невского, стоящий на площади у здания Государственного банка. 28 ноября 1928 года по предложению «Радио-газеты», выпускаемой в эфир Северо-Кавказским краевым радиоцентром, в «Молоте» было опубликовано письмо рабочих. «Собор — под радиоклуб».

В самом начале следующего года краевая газета начала настоявшую кампанию по закрытию собора: «Даешь собор под радио-клуб!». Запестрели лозунги и призывы: «Закрыть очаг темноты!», «Приветствуем почин Ростовских пролетариев». Почин был услышан в Москве. Журнал «Радиослушатель» писал о «наскоках на Ростовский собор как наступление на религию». Ростов всколыхнулся. Для сбора голосов за закрытие собора были использованы выборы в Ростовский горсовет, т.е. проведен настоящий референдум. В поддержку закрытия было собрано около 100 тысяч голосов. Служители церкви тоже собирали голоса, но их старания не увенчались успехом. Для сравнения: в Харькове по примеру ростовчан хотели провести аналогичную акцию, но там совет безбожников не поддержал такую затею.

В конце концов собор был закрыт. Но его здание передали не радио-клубу, а Крайсовпрофу для организации там выставок. Итог совместных выступлений радио и газеты был по-своему красноречив: власти воспользовались плодами пропагандисткой работы журналистов в своих ведомственных интересах.

Однако, это было лишь психологическое прикрытие далеко идущих планов. Советская власть смотрела в будущее уже широко и уверенно.

В 1930-м году Пленум горисполкома принял решение не строить больше в Ростове «хибарки». Был взят курс на современное крупное строительство. На первый план выдвигалась идея: убрать крупные, красивые храмы с центральных площадей и улиц города, являющихся «политическим лицом» столицы огромного Северо-Кавказского края.

В первую очередь с улицы, носившей теперь имя одного их вождей мирового пролетариата и идеолога безбожия — Фридриха Энгельса.

На заседании Президиума Крайисполкома 4 февраля 1930 гола было принято решение о снесении на Новом базаре собора Александра Невского, стоящего рядом с биржей труда и о строительстве на этом месте Краевого дома Советов. Стройка должна была начаться весной.

Почти одновременно — 14 февраля принимается решение о строительстве в городе большого тетра. Рассматривались три варианта строительных площадок: Покровская площадь. Площадь Революции /на границе между Ростовом и Нахичеванью/, там в это время уже вырос молодой парк, посаженный на первомайских субботниках и носивший странное для новою времени название — «английский парк». Третье место — по Среднему проспекту и Красноармейской улице, рядом с военными казармами. Между улицами Пушкинской и Сенной, Ворошиловским проспектом и Казанским переулком. Ветхое жилье в этом месте предполагалось снести.

Как только возник вариант строительства большого театра на Покровской площади, а он стаял в списке первым, участь Ново-Покровского храма была предрешена. У советской власти с этой церковью были особые счеты. Вспомнили и то, что здесь во время Гражданской войны был духовный центр поддержки белого движения. И то, что когда в 1922 году шел сбор средств и изымались церковные ценности, служители Ново-Покровского храма сорвали его, за что и поплатились — предстали перед судом.

То, что театр не был построен на этом месте, повлияли размеры нового грандиозного сооружения. Большей театр, как его тогда называли, рассчитывался на 2500 мест. Конечно, и в этом случае все мелкие жилые строения по Мало-Садовой /Суворова/ и Покровскому переулку и Большой Садовой были бы убраны, но и тогда места оказывалось маловато.

Был объявлен конкурс на разработку проектов будущего театра. По идее «Архитектура здания должна действительно быть памятником нашей величественной эпохи, отражать в себе... ярко выраженный пролетарский характер, пролетарски# стиль». Было набрано и жюри конкурса.

17 чая 1930 года конкурс был завершен. Жюри рассмотрело 17 проектов. Победил проект московских архитекторов отца и сына Г.Г. и М.Г. Бархиных /при участии Б.Г. Бар хина/. Он назывался «Красный мак». Здание представляло собой квадратную коробку /сцена/ с огромным выступающим вперед «залом», выполненным в виде полукружий. Они раскрывались в виде гигантского цветка. Первоначально строительство должно было быть закончено к 1 мая 1931 года, позже эту дату сместили /к7 ноября 1931/.

Строительство такого большого здания на Покровской площади требовало дополнительного сноса целого квартала — предполагалась площадка около двух гектаров /сама же площадь занимала около нектара/.

Большинство членов жюри решительно высказалось за то, чтобы возводить новый театр на площади Революции — там было больше места. Жюри возглавлял заместитель председателя горисполкома Петров, в него входили крупные специалисты. Ответственным секретарем был будущий строитель театра — Стамблер.

Но чтобы здание не занимало всю площадь решено было поставить его севернее, заняв часть «английского парка» и прирезать к нему с обратной стороны дополнительную площадь. С восточного края парк ограничивался Софиевской площадью, которую также разрушили. От комплекса церковных зданий оставалось только церковно-приходская школа. /Оно простояло до 2008 пода/. Президиумом горсовета 3 июня 1930 года было утверждено окончательное место застройки. К лету судьба двух центральных храмов — Ново-Покровского и Александра-Невского была окончательно решена.

К 1 июля были подведены итоги конкурса на возведение Краевого дома Советов. Еще в июне «началась разборка здания бывшего собора» В основном она проводится вручную. Подрывать будут только отдельные небольшие части здания — бетонный купол». К 10 августа разборка собора Александра-Невского должна была быть завершена. Начались земляные работы под строительство фундамента.

В это же время разбирали и Ново-Покровский храм. Мраморные плиты, которые готовил для облицовки здания итальянский мастер Манционе, живший недалеко от Покровской площади, были увезены. Их потом используют для создания основания памятника Кирову и ограды цветочных газонов. Часть плит пойдет на облицовку небольшой стелы с часами, поставленной на углу Богатяновского и Энгельса на месте «краеугольного камня» Ростова — Покровской церкви. По замыслу властей должен был начаться отсчет нового социалистического времени. По иронии судьбы в послевоенное время эти часы не шли. Время как бы остановилось в ожидании иных, грядущих перемен. Во время фашисткой оккупации немцы восстановили упавшую стелу, но и их «время» — не пошло. И в сегодняшней перестроечной России — часы чаше стоят. Что-то серьезное сломалось в «механизме» старой Покровской площади.

Были снесены и все надгробные плиты прицерковного кладбища, а сами могилы разровнены. Часть их памятников будет позже употреблена на облицовку театра имени Горького.

Покровская площадь опустела. Человеческий глаз психологически привыкает к пейзажу, особенно к урбанистическому. Пустота любой площади, если на ней нет никаких строений и монументов, компенсируется окружающими постройками. На Покровской площади их не было. Все «рухнуло». Исчезла нарядность, праздничная составляющая пространства, влияющая на настроение людей. Еще совсем недавно площадь жила особой жизнью. Остался, правда, Покровский базар. После свертывания НЭПа все лавочки с площади были убраны, крестьяне привозили свою продукцию и продавали ее прямо с возов. Мне рассказывал один сторожил Ростова: «Мы мальчишками любили бегать сюда: таскать с телег фрукты. Заглядывали и в церковь, когда она еще стояла. Там внутри было необычайно красиво —дух захватывало: росписи стен, иконы, огни свечей... Нас, правда, гоняли — что пацанам здесь делать, только шкодить. Прошло уже скоро 75 лет, а эта картина так и стоит перед глазами».

Свято место пусто не бывает — эту истину усвоили и большевики. Сама история дала нам шанс для возведения нового монумента. Никто в стране не мог предположить, что за имя поднимется над старой ростовской площадью.