Новые берега

Великая Порта в войнах с Россией была обречена на поражение еще и в силу географических фактором. Море — территория подвижная, ненадежная, на нее нельзя опереться. Можно с помощью флота завоевать побережье, но удержать его — трудно. Все крепости Турции на Черноморском и Азовском побережьях — Азов, Еникале, Кинбург, Очаков — снабжались по морю, Россия же шла к морю по твердой земле. История завоевания Азова и дальнейшее ослабление турецкого присутствия на северных границах Османской империи — ярчайший пример утраты территории, не защищенных с суши. Мировая история свидетельствует: все рухнувшие заморские империи (Англии, Испании, Германии) подтверждают уязвимость моря в сравнении с сушей во всех завоеваниях. Конечно же, это не умаляет значения силы воюющих сторон, мощи их оружия, талантов полководцев.

Крепость Димитрия Ростовского в этот период играла, если так можно выразиться, еще и геополитическую роль: она стала географическим центром на юге России, влияющим на политику на Дону, в Приазовье и даже на юге Новороссии, как будто стягивая вновь обретаемые территории.

Поселение армян-христиан именно в предместье Димитровской крепости носило почти случайный характер, но так вышло, что эти обстоятельства — географические, политические, экономические — были тесно переплетены.

Нор-Нахиченань (Новый Приют), возникшая на высоком берегу Дона, была обязана своим появлением именно крепости святого Димитрия. Царское правительство, выведя армян из Крыма и расселив их на Дону, решало сразу несколько задач: ослабление Крымского ханства, позволившего затем присоединить Крым со значительно меньшими усилиями, заселение пустующих земель на нижнем Дону, способствовавшее развитию торговли и ремесел, в которых армяне были искусны: в то же время их на всякий случай разместили «под оком» военной Крепости.

Так же как и в присоединении Кубани, в переселении христиан из Крыма Александр Васильевич Суворов сыграл выдающуюся роль. Он проявил и здесь огромную энергию, настойчивость, организаторские и дипломатические способности.

Конечно, говоря о А.В. Суворове и ею роли в этом переселении, мы не должны забывать и о деятельности Г. А. Потемкина, к которому он часто обращался за поддержкой и помощью. Но так сложилось. что Су воров долгие годы служил под началом Румянцева, имевшего сложные отношения с фаворитом Екатерины. Поэтому Александру Васильевичу иногда приходилось лавировать между ними.

И вывод христиан из Крыма Суворов осуществлял. находясь как бы между двух огней: Потемкин всячески проводил в жизнь эту идею, а Румянцев был тайным ее противником, не очень веря в успех непростого предприятия. В этих условиях особенно наглядно проявились дипломатические способности Суворова.

После трех месячного пребывания в южных степях Суворов в первой половине мая 1778 года возвращается в Крым. За время его отсутствия ситуация здесь резко обострилась. К берегам Крыма двигался турецкий флот под командованием адмирала Гаджи Мегмета. Ко времени переезда Суворова в Крым турецкие корабли уже стали на рейде Ахтиарской (в будущем Севастопольской) бухты.

За несколько днем новый командующий Крымским корпусом изучил обстановку и начал менять систему обороны побережья. Учитывая нехватку войск и опыт, приобретенный на Кубани и под крепостью святого Димитрия, он оставляет в укреплениях постоянные небольшие гарнизоны и создает подвижные резервы, готовые прийти в ту точку, которой грозит опасность.

Оценив стратегическое значение Ахтиарской бухты, Суворов размещает по ее берегам шесть батальонов пехоты, конницу и артиллерию, приказывает срочно прикрыть бухту батареями. Эти работы ведутся по ночам, втайне от стоящих в бухте турецких кораблей. Турецкая эскадра, состоявшая из более чем десяти судов, неожиданно для себя оказалась под угрозой перекрестного огня. Несмотря на то что русских батарей было всего три, умелыми маневрами Суворов заставил отойти от Ахтиарской бухты вражеский флот. «Подобной гавани, — писал он, — не только у здешнего полуострова, но и на всем Черном море другой не найдется, где бы флот лучше сохранен и служащие на оном удобнее и спокойнее помешены быть могли». За эту операцию А.В. Суворов получил высочайший дар из столицы — золотую табакерку, украшенную бриллиантами, с портретом самой императрицы и надписью: «За вытеснение турецкого флота из Ахтиарской гавани и от крымских берегов. 1778 год».

До 1779 года Крым находился в вассальной зависимости от Турции, на полуострове правил турецкий союзник Девлет-Гирей. Корпус Бринка, квартировавший в районе крепости Димитрия Ростовского, поддерживал Шагин-Гирея, избранного татарами Кубани на ханский престол в Крыму. Уход турецкого флота укрепил позиции Шагин-Гирея, который вскоре стал правителем полуострова. Его политика и образ жизни, ориентированные на Европу, не получили поддержки у местной знати. В результате вооруженного мятежа он был свергнут с престола и вынужден бежать в русский лагерь. К этому времени к границам Крыма и Кубани были стянуты значительные силы русских — корпус генерала Прозоровского в Еникале, крупный отряд генерал-майора Борзова в Приазовье. С помощью русских штыков и пушек Шагни-Гирей вернул власть и тем самым попал в большую зависимость от царской короны, чем от султана.

В это время Потемкин предлагает идею о выводе христиан из Крыма. Армяне, греки, небольшое количество грузин занимались там торговлей, ремеслами, чем способствовали развитию экономики мусульманского полуострова. Вывод их ослабил бы экономическое положение Крыма, тем самым еще ближе подтолкнув его к России. Идею поддержала Екатерина. Зная о дипломатических способностях Суворова, Потемкин поручает эту миссию ему. Заметим здесь, что мать А.В. Суворова, Авдотья Федосеевна, в девичестве Манукова, происходила из обрусевшего армянского рода. Суворов становится, по его собственному определению, «резидентом» по отправке христиан из Крыма. Руководство переселением Сенат возлагает на командование русских войск в Крыму, то есть на Румянцева.

9 марта 1778 года Екатерина направляет свой рескрипт князю Потемкину. В нем она подчеркивает: «Данным сего числа нашему генерал-фельдмаршалу Румянцеву- Задунайскому рескриптом повелели мы живущих в Крыму греков, грузин и армян, кои добровольно согласятся прибегнуть под покров наш и пожелают поселиться в Новороссийской и Азовской губерниях, то не токмо всех оных нашим пребывающим в Крыму военным начальникам принимать их со всею ласкою  всепомоществованием и препровождению их к новороссийскому и азовскому губернаторам, — довольствуя во время пути провиантом, где есть магазины, то из оных, а где нет магазинов, то покупкой, — но и стараться всеми образами склонять и уговаривать, чтобы добровольно перейти оттуда согласились, да особливо убедить к тому тамошнего греческого митрополита. Вам же силою сего повелеваем соответственно сему намерению нашему учинить с своей стороны надлежащие распоряжения, дабы новые сии поселяне со дня вступления в границы наши не токмо в пропитании своем не претерпели ни малого недостатка, но и рассмотрению нашему снабжены были как достаточным числом земли, таки нужным к заведению домостроительством и пособиями из казны нашей. Впрочем, не оставим мы снабдить их нужными привилегиями, смотря по числу и состоянию оных, а до того времени состоять им в собственной опеке тамошних губернаторов, коим сбережениях их от себя перепоручить имеете».

Потемкин, получив распоряжение императрицы, на следующий день предложил новороссийскому и азовскому губернаторам взяться за его исполнение и начать подготовку к приему будущих переселенцев, особенно позаботиться о провианте: «...сверх обыкновенного провианта снабдить потребным числом хлеба на семена, чтобы они пропитать себя могли. Подати же и нарядов впредь до указу с них не чинить».

17 нюня 1778 года Суворов осуществляет продуманные действия. Он пишет записку Румянцеву, в которой высказывает свои предложения, и начинает переговоры с влиятельными крымскими ханами Хасаном Гаджи-Газы и Арсланом Султаном. «Для обеспечения тех султанов прислано будет вскоре надлежащее число денежной суммы, из которой, на домогание их и иные требуемые ими расходы, прикажите выдать Ваше превосходительство, искупить в крепости Димитрия Ростовского сахару, кофею, чаю; пищей бумаги и сургучу поровну к ним доставить при моих письмах». Суворов ведет свою дипломатическую игру: кого подкупить, кого запугать, кого увещевать, кому пообещать...

Основным аргументом вывода христиан является мысль о том, чтобы спасти их от мести турецких янычар, когда те в условиях приближения новой войны могут войти в Крым. Опасность действительно грозила немалая: турецкий флот вновь подходил к крымским берегам.

В это время Суворов продолжал ремонтировать старые укрепления и строить новые. Он внимательно следил за боеготовностью турецкого флота. И действительно, турки предприняли еще одну попытку высадить десант с кораблей эскадры. Эго была целая армада в 170 вымпелов под командованием адмирала Газы Хасана с десантной армией Джаныклы-паши. Суворов, перевозя артиллерию на опасный участок, встречал турецкие корабли, когда те пытались приблизиться к побережью. Не найдя слабых мест в обороне, турецкая эскадра вынуждена была вернуться в Стамбул.

Используя настроения христиан, опасающихся вторжения турок, Суворов начинает уговаривать руководителей армянской и греческой общин покинуть Крым и искать защиты под сильною рукою российской императрицы. В итоге 16 июля 1778 года христиане Крыма направляют русской императрице документ, в котором просят набавить их «от угрожающего ига и бедствия» и принять в российское подданство под свою могучую руку.

Одновременно Суворов ведет переговоры с самим Шагин-Гиреем. «Светлейший и вельможный хан! Из письма Вашей светлости, одно за другим полученным, умедлил я с ответом, пока переведены, ныне же служу оным.

Всепросветлейшая императрица всероссийская, снисходя на просьбы христиан, в Крыму живущих, о избавлении их от предгрозимых бедствий и сущего истребления, которыми огорченные, во время бывшего мятежа, татары мстить им при случае удобном, явно обещали, но человеколюбию и долгу защиты христианского закона Всемилостивейше соизволяет переселить их в свои границы, надеясь, что Вы, Светлейший хан. не токмо Высочайшей воле препятствовать не будете, но и благпоспешествовать не оставите, поелику все, что до особы Вашей касается, предохраняемо и заграждено будет. 1778 года июля 22 дня».

Лето 1778 года Суворов проводит в беспрестанных хлопотах. Он разрабатывает подробный план, состоящий из семи частей, и 17 июля посылает эту записку Румянцеву. В этом документе со всей тщательностью, по пунктам, перечислены все возможные препятствия и меры для их устранения: «1-е. Под своз христиан, не имеющих подвод, потребно шесть тысяч пар воловых... <...>4-е. При новости не дать место и какому их обременению: всем снабдить, во всем охранять, с одного на другое место не водить, отчего разоряясь, не роптали бы на судьбу... <...> 6-е. Защищать от всех нападков разгневанных сим случаем хана и правительства и препроводить в целости... 7-е. В пути скудным провиантом снабдевать, а по прибытии на место и всех как семенами, так и провиантом, доколь новый хлеб родится, пропитать». Он учитывает особенности использования нового места жительства (по первоначальному плану христиан собирались поселить в Екатеринославскую губернию): «...дабы по малой мере с Днепра рыбною ловлею и пригоном сверху Днепра к лесу довольствоваться могли».

26 июля следует новый рапорт Суворова «О мерах по обеспечению переселения христиан из Крыма». Татарское руководство понимало, что ему грозит в случае ухода христиан (татары говорили, что «теряют их, как душу из тела»), Суворов начал ощущать сопротивление крымского правительства.

В это время представители армян и греков выезжают в Россию для осмотра мест будущего проживания. Им планировалось дать земли на Днепре, откуда предполагалось переселение запорожских казаков на Кубань. Екатерина не хотела оставлять это вольнолюбивое и трудноуправляемое воинство теперь уже в глубоком тылу, намереваясь подвинуть казаков на Кубанскую и Терскую линии для защиты от набегов народов Северного Кавказа.

Суворов подключает к переговорам христианских священников, обещая им щедрые дары. Митрополит Игнатиос, архимандрит Петрос, патер Якоб и другие духовные лица получили в общей сложности 16 489 рублей. По версии писателя П.Ф Богдановича, на переселение христиан было потрачено в целом около 7 миллионов рублей — расходы действительно были гигантские. По другой версии, они составили около 12 миллионов рублей, то есть половину тогдашнего тощего бюджета, но эту сумму скрывали от императрицы по распоряжению самого Потемкина. Так что, по мнению некоторых политиков, «завоевание такой знатной провинции» не могло считаться выгодным. Так, по отчету Потемкина, с 1 сентября 1779 года, когда переселение было закончено, до 1 сентября 1781 года на одно только продовольствие ушло 965 004 рубля 14,5 копейки. Сверхсметные расходы составляли 21 315 рублей 65 копеек, долги — 222 154 рубля 9 копеек.

Суворов занимается буквально всем: достает повозки, провиант, дорожное снаряжение и претерпевает лишения и неудобства. «Я вчера, милостивый государь, мой, — пишет он Турчанинову, — чуть не умер. Горячка с лихорадкою нас в Бахчисарае захватила». От этой болезни скончался приближенный к Суворову полковник П.Н. Оболдуев.

Христиане жили в Крыму рассредоточено, поэтому их приходилось собирать в определенных пунктах и выводить по частям. 30 июля 1778 года вывезено 1 122 души, в августе «по рапортам отправлено отсюда в Россию обоего пола 3896 христиан». Непосредственной организацией переселения христиан занимались части Крымского корпуса, которыми руководил майор Шепелев. Он выводил беженцев из Бахчисарая, Либгольт - из Ак-Мечети и полковник Колюпанов — из Карасубазара. Наконец. Суворов докладывает Румянцеву о переселении 31 098 душ христиан.

Судьба Шагин-Гирея после ухода христиан из Крыма и его присоединения к России сложилась драматично 28 нюня 1781 года он получил орден с Андреевской лентой, патент на чин бомбардира, капитан-поручика лейб-гвардейского Преображенского полка. Воинские должности в этой особо привилегированной военной части расценивались не как в обычных гвардейских подразделениях, а по знатности рода и заслуг перед императрицей. Князь Потемкин, к примеру, был лишь подполковником этого полка, так что Шагин-Гирей знал, чего добивался.

20 июля 1784 года он был отправлен в Воронеж, затем. 17 августа 1786 года, — в Калугу. Турки посулами выманили его. Тайная связь хана с Турцией не понравилась русской царице, и Шагин-Гирея в 1787 году, опять-таки по его просьбе, отпускают в Турцию. Он принадлежал к самой высокой знати татарского ханства, его род шел от самого Чингиз-хана, и потому он был уверен в своей неприкосновенности. Но потеря Крыма имела такое большое значение для Турции, что султан решил не останавливаться ни перед чем и убрать непокорного хана. Почувствовав неладное, Шагин-Гирей бежал на остров Родос и укрывался во французском посольстве. В августе 1787 года янычары выследили его, напали на него в бане, отрубили голову и послали ее в Стамбул. Так закончил свой путь татарский хан, сыгравший заметную роль в выводе христиан из Крыма.

Сначала христиане передвигались по степным дорогам Крыма к Перекопу, оттуда отправились в Екатеринославскую губернию. Лето, как всегда в этих местах, было знойным. Заскрипели повозки, запылили степные дороги. Греки и армяне везли с собой все, что можно было увезти, гнали скот, в повозках везли стариков и детей. Дорога была дальняя и трудная.

Солдаты в пути охраняли караваны, снабжали бедных переселенцев продуктами, водой. Те, кто имел достаток, кормили себя сами. Ночевать останавливались около колодцев. Первоначальный план расселения был изменен: земли, которые предполагалось выделить грекам и армянам, оказались заселены, местные чиновники докладывали: «Совсем пустых мест нет». В такой сложной ситуации переселенцам было предложено двигаться в Приазовье. Они перезимовали, а когда дороги подсохли. двинулись было снова на юг, но конечный пункт еще не был окончательно определен. Греки остановились на восточном побережье Азовского моря и основали там город Мариуполь. В это время шли переговоры руководителей армян, они обращались за помощью к Суворову, а тот, в свою очередь, к Потемкину. Значительную роль в выборе места поселения сыграл архиепископ Иосиф Аргутинский, к которому армяне отправили свою «депутацию».

Архиепископ армянский Иосиф (1743-1801), принадлежавший к роду Аргутинских-Долгоруких, был близок к Потемкину, и ему удалось помочь переселенцам. Из Астрахани, где он возглавлял епархию, архиепископ едет с армянской делегацией в Петербург и активно занимается делами крымских христиан. Потемкин в это время был наместником огромного южного края — Новороссии, куда входила и крепость Димитрия Ростовского. С помощью всесильного фаворита Екатерины армянам в конце концов выделили земли на нижнем Дону, рядом с Димитровской крепостью.

Казалось бы, Россия только что присоединила огромные территории на юге, но все земли были уже заняты. Они высоко ценились и быстро распределялись среди представителей аристократической верхушки, военачальников, с которыми царский двор расплачивался за поенные победы.

Естественно, и вокруг Димитровской крепости земли не были свободными: здесь находились дачи казачьей верхушки, военных крепости, пастбища для скота, казачьи общинные владения. Но обстоятельства сложились так, что все выгоды расселения именно в атом месте, сыгравшие в жизни будущего города Ростова огромную роль, проявились уже в первые 20 лет. А пока армяне двигались к своим новым берегам. Лето вновь ушло на сборы, а с осени караваны переселенцев потянулись с Днепра теперь уже на Дон.

Только в начале декабря 1779 года первые армянские повозки, сопровождаемые казаками, достигли предместья крепости Димитрия Ростовского — форштадта Полуденки. «Депутаты и старшины Арутюн (Артемий) Богазов-Халибов и Карапет Асланов, избрали для поселения именно урочище Полуденку, где уже с 1761 года «водворилось было лучшее предградие Ростовской крепости». Не все армяне были единодушны в выборе места. Так, Суворов в одном из писем П.И. Турчанинову упоминает о том, что некоторые из переселенцев в тортовых целях хотят «селиться к Азову или Таганрогу».

Но были и более существенные разногласия. После поселения на Дону первый городничий Нахичевани Степан Чалхушьян писал князю Потемкину, что, прибыв на новое место, они со всей силой ощутили необычные перемены и что некоторые армяне уходили отсюда снова в Крым: они привыкли к горам и морю, к иной, кипучей, жизни. Им не нравились новороссийские степи, в которых пространство обширное, но пустое, природа не нищая, но скупая, климат соблазнительный, но вероломный.

К этому времени вышел уже указ Екатерины, регламентировавший дальнейшую жизнь армян в составе российского государства: их права и привилегии, а главное — земельные наделы, дарованные царицей переселенцам. Грамота, написанная на двух языках — русском и армянском, прекрасно оформленная, была передана делегатам Ованесу Абрамяну и Карапету Восканову в Санкт-Петербурге. Они доставили ее землякам в инваре 1780 года, когда все переселенцы были уже на Дону и заняли форштадт Полуденка, разбив еще и дополнительные палатки.

Их встретили торжественно. Навстречу вышли представители всех сословий, играл полковой оркестр, приглашенный из крепости. Вышли приветствовать новых соседей и некоторые жители форштадтов. Грамоту зачитали всем собравшимся.

Любой исторический документ содержит в себе много интересной информации. Но, кроме того, он передает дух времени, который проявляется в деталях, в особенностях языка и самой манере письма. Указ Екатерины разбит на пять главок. Преамбула — величественное вступление в тему. В нем велеречиво подчеркиваются монаршая милость и благодеяние, оказанные новым подданным русской царицы (опустим множественные титулы императрицы): «Вернейшему Нашему архимандриту Петру Маркосову и всему обществу крымских христиан армянскою закона всякого звания всем вообще и каждому особо НАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ милостивое слово. Благонамеренное всеобщее предприятие ваше да благословит десница Всевышнего. Мы, рассмотрев, посланное к НАМ от вас из Бахчисарая от 16 июля прошедшего года общее и на доброй воле основанное прошение о избавлении всех вас от угрожающего ига и бедствия принятием в вечное подданство Всероссийской империи. Соизволяем МЫ не токмо принять всех вас под ВСЕМИЛОСТИВЕЙШИЙ НАШ покров и яко любезнейших чад, успокоив под оным, доставить вам жизнь толико благоденственную, колики желание смертных и беспрестанное НАШЕ о том попечении простираться могут; следуя сему соизволяем пользоваться вам в Государстве НАШЕМ не токмо всеми теми правами и преимуществами, каковыми все подданные НАШИ от НАС и предков НАШИХ издревле наслаждаются, но сверх того указали мы: «Первое. При настоящем переселении вашем в Азовскую губернию перевесть из Крыма на иждивении нашем все то имущество наше, которое только перевезено быть может; что из определенной от НАС суммы уже сие исполнено».

Во втором разделе речь идет о главном — о земле, выделяемой прибывшим на Дон. «Для удобнейшею поселения вашего отвести в Азовской губернии особенную от прочих селений округу крепости святого Димитрия Ростовского, как границы оной с Донским войском утверждены, оставляя из нея крепостной выгон земли три тысячи десятин, да для рыбных ловель тамошним обитателям четвертую часть реки Дона из того, сколько оной реки в даче той округи состоит в верх от устья реки Темерник, а в случае недостатка для селений ваших и в округе крепости Азовской, где против тех дач ваших бы рыбные ловли всемилостивейше жалуем вечно в пользу всего общества без всяких в казну НАШУ податей».

Армянские депутаты выбрали Полуденку для своего базового поселения, всего скорее, потому, что она стояла по реке выше крепости, что немаловажно для соблюдения санитарных условий проживания. Вероятно, имело значение и то, что Доломановскнй и Купеческий форштадты и Темерницкое поселение были более компактными и не могли быть отданы переселенцам целиком, а они хотели жить без близких соседей.

Третий раздел документа тоже очень важен. В нем говорится об освобождении от податей на 10 лет и освобождении от службы в армии и разрешении заниматься хозяйством и торговлей. «По разделении на классы Государственных жителей всемилостивейше увольняем всех от государственных податей и служб, какого бы звания оные небыли, на десять лет, а по прошествии этого времени имеют платить казну НАШУ ежегодно купечество с капиталов с рубля по одному проценту, цеховые, также мещанство, с двора по два рубля, а уездные поселяне, а именно землевладельцы. коим полагается для каждого до тридцати десятин, будут вносить с каждой десятины в год по пяти копеек, неимущие же снабжены из казны НАШЕЙ не только продовольствием на первый год, но и на посев земли всякого звания хлебными семенами, скотом и всем к заведению домоводственному принадлежащим с возвратом за все оное в казну через десять лет; на построение домов им, лес и прочие припасы отпустятся из казны безденежно; осущественные же на отведенных им землях имеют строить домы, лавки, амбары, фабрики и все, что сами пожелают, из собственного своего иждивения, пользуясь все навсегда от всех постоев свободою, кроме тех случаев, когда воинские команды мимо селений ваших проходить должны, от отдачи же на войска рекрут увольняетесь, разве кто сам на службу НАШУ пожелает».

Времена Екатерины Второй были отмечены усилением крепостного права, возвеличением дворянства, на которое опирался царский двор во всех своих начинаниях и деяниях. По грамоте, выданной армянским переселенцам, получалось, что они не только вольные люди, как и живущие рядом казаки, но еще н получили во владение большие участки земли. Таким образом, рядом с крепостью святого Димитрия Ростовского появляются чужеземцы, пользующиеся большими правами и привилегиями, чем коренные жители России.

Четвертый раздел грамоты посвящен системе религиозных отправлений. Крымские армяне были приверженцами Армянской апостольской церкви. И здесь им также не чинилось никаких ограничений и препятствий. «Архимандриту Петру Маркосову по смерть его всемилостивейше перепоручаем паству всех вышедших с ним из Крыма армян и позволяем им строить церкви и колокольни с вольным отправлением в оных по законам их всех церковных чиноположений, и строить архимандриту и армянским священникам в единственной власти армянского патриарха, находящегося в Араратском патриаршем монастыре».

И наконец, в пятом пункте грамоты говорится о светской власти, открываются перспективы экономического и общественного развития. «По заселении нами особого города при урочище Полуденки с названием Нахичевана и с дачею на выгон оного двенадцати тысяч десятин, повелеваем учредить Магистрат и в нем производить суд и расправу по Вашим нравам и обыкновениям выбираемыми из вас же по жребию начальниками, коим и пользоваться чинами и жалованьем по штату Азовской губернии и быть под апелляцию Наместнического правления, в город же и в деревнях для защиты во всех случаях определяются особые начальники из Российских, коим в судопроизводство сих поселян не мешаясь, быть токмо охранителями и их защищать.

Впрочем, по вступлении каждого в ими избранный род Государственных жителей, позволяем пользоваться вечной потомственно всем тем, чем по общим НАШИМ узаконениям каждый род Государственных жителей пользуется, как свободною торговлею вне и внутри Государства, и для вашей выгоды оные позволяется строить из собственного иждивения купеческие мореходные суда, разводить нужные и полезные фабрики, заводы и фруктовые сады, по разведению которых всякие виноградные вина в селеньях ваших малыми мерами, вывозимый же во внутренние России города бочками продавать можете, французскую же водку делать каждому, но не вывозить внутрь России, словом всякого звания промыслы распространять по собственной воле и достатку, и всем под самодержавным НАШИМ скипетром защитит законов наслаждаться».

Концовка документа звучит как хвалебная песнь: «Все сии преимущества МЫ торжественно и потомственно всему обществу на вечные времена, для вящей силы своеручно подписали, и Государственную НАШЕЮ печатью укрепить повелели. Дана в Престольном НАШЕМ граде Петербурге лета от Рождества Христова 1779, ноябрь 14 дня, Государствования НАШЕГО осьмого на десять года. Екатерина».

Военные музыканты исполнили российский гимн. Скитания и мытарства, которые длились полтора года, закончились. Священники отец Мартирос и отец Дерижан отслужили молебен и благословили свою паству на строительство нового города и благополучную жизнь на донской земле. Позже Екатерина по ходатайству Иосифа Аргутинского добавила еще 8 тысяч десятин земли; таким образом, всего армянские переселенцы получили 20 тысяч десятин.

Перед началом строительства картина расселения выглядела следующим образом. Около трех тысяч человек разместились в восточном форштадте Полуденка. Русское население из него было выселено, и часть бывших полуденцев учредила поселения Батайск и Койсуг, а другая расположилась в самой крепости, казаки были переведены в Солдатскую (Купеческую) слободу. Вместе с русскими переселенцами из Полуденки 2 сентября 1780 года сюда же перенесли церковь Рождества Пресвятой Богородицы, которая позже станет Ростовским кафедральным собором. С началом строительства Нахичевани армянская Полуденка образует линии нового города от Нижненольной до тринадцатой, идущие от берега Дона вверх.

Зимой 1779 года во время тяжелого перехода на Дон умер архимандрит Петрос Маркосян (Маркосов). Архиепископ Иосиф Аргутинский-Долгорукий, официально признанный главой всех армян России, 10 марта 1780 года был назначен предводителем армян Нахичевани. Князь Потемкин поручает ему новую миссию — оказать помощь переселенцам в их благоустройстве. Щедро вознагражденный царской властью за удачное посредничество при переселении армян крупным жалованьем в 1200 рублей ежегодно и земельными наделами для родственников, Иосиф Аргутинский едет на Дон. Известно, что в день прибытия в крепость Димитрия Ростовского он отслужил молебен в старой (деревянной) Покровской церкви, «где произнес ставшие известными всем слова Спасителя: «Ныне и горечь имеем, и боль вашей радости». На другой день принялся за инвентаризацию церковного имущества и отправился на встречу с наказным атаманом в столицу донского казачества Черкасск, чтобы договориться по поводу торжеств в честь основания города Нахичевани. Всю первую суровую, тяжелую для горожан и его паствы зиму Иосиф Аргутинский провел вместе с ними, помогая обустраиваться на новом необжитом месте. живя в кибитке, практически в степи, на берегу реки Дон. 6 январи 1781 г. он освятил воды реки Дон и заложил церкви Покрова, Св. Вознесения, Св. Георгия, Св. Никогоса и Тороса».

Из Крыма вышло 12598 армян. За время длительного пути многие погибли. Перезимовав ранней весной 1780 года, переселенцы начали строить новый город и села в окрестностях крепости. Было основано пять сел: Чалтырь. Крым, Малые Салы, Большие Салы и Несветай. «В первую очередь было построено 535 домов, стоимостью по 45 рублей. С 1780 года в Нахичевани и селениях построено 1726 домов по цене 45-60 рублей, землянки же по 16 рублей 33 копейки».

21 января 1780 года в крепость святого Димитрия приезжает академик М.Д. Чулков. Во время путешествия по югу он написал «Историю российской коммерции», включающую в себя бытовые и этнографические наблюдения. В своих записках он отмечает, что форштадты крепости Доломановский, Темерницкая казачья станица и Темерницкий городок, в котором утверждается Рождественско-Богородицкая ярмарка, почти слились в единое большое поселение. Так расположение армян под стенами крепости помогло дальнейшему росту форштадтов и формированию будущего города.

В указе Потемкина, который генерал-фельдмаршал направил коменданту Ростовской крепости, рекомендуется оказывать новым поселенцам «по иностранству их всяческие ласковости снисхождения». В это время в крепости жил генерал-майор А.И. Ригельман, занятый строительством укреплений Кубанской линии, Он прекрасно знал окрестности крепости. По рекомендации по расселению армян играли, всего скорее, решающую роль. Кроме того, Ригельман занимался разбивкой территории, прилегающей к крепости, на кварталы. Так строителем Димитровской крепости был заложен план ее дальнейшего роста и развития.

21 апреля 1781 года, в день именин Екатерины Второй — ей исполнилось тогда 52 года, она была в расцвете своих сил и на вершине монаршего могущества, — состоялось официальное торжество по случаю основания Нор-Нахичевани. Архиепископ Иосиф Аргутинский отслужил молебен за здравие императрицы в первой нахичеванской деревянной церкви Успения Божией Матери (Сурб-Аствацинин).

На богослужение были приглашены обер-комендант крепости, старшие офицеры и представители донских казаков во главе с их войсковым атаманим Иловайским. Гарнизон приветствовал рождение нового города-соседа торжественными залпами с валов крепости.

К этому времени в Петербурге был разработан план застройки Нахичевани, автором которого был архитектор И.E. Старов. В основу этого плана положена система планировки Петербурга. Четкие кварталы, прямые линии улиц, в центре — площадь с кафедральным собором, органами управления, домами богатых горожан...

Через два года после начала строительства, в 1782 году, в Нахичевани имелось более двух тысяч домов, из них 337 — каменных, 1711 — деревянных, 180 лавок, 9 заводов, из них — 4 сафьяновых и 1 шелковый завод, две церкви. В городке проживал 2461 житель, из них купцов, мешан и ремесленников — 1040.

Первые заводы говорят о направленности хозяйственной деятельности армян: наряду со строительством кирпичных, черепичных заводов, необходимых для возведения жилья, основаны сафьяновые и шелковый заводы, продукция которых рассчитана на торговлю кожей тонкой выделки и тканями, которых раньше на Дону не производили.

Так в начале 80-х годов XIX столетия в жизни крепости Димитрия Ростовского произошли большие изменения. Она оказалась в центре двух разрастающихся поселений — нового армянского города и своих западных форштадтов. Развитие и процветание ремесел, образования, культуры в Нахичевани не могло не сказаться на жизни зарождающегося Ростова. Большую роль играло и соперничество городов, их конкуренция в торговле — это тоже стало стимулом в саморазвитии и взаимовлиянии Нахичевани и Ростова.