Крепость уходит в историю...

В 1836 году крепость Димитрия Ростовского была упразднена. Военные ушли, забрав все военное снаряжение. Крепость опустела. Население Ростова заметно убавилось. Миссия укрепления была выполнена. Россия уже полвека осваивала новые южные рубежи.

Крепость святого Димитрия, построенная в начале 60-х годов XVIII столетия по временному варианту, полностью оправдала свое предназначение. Россия так мощно и быстро двигалась на юг, что потребность в военном укреплении, рассчитанном на боевые действия, отпала как бы сама собой. Крепость выполняла роль тыловой базы, опорного пункта в движении на Кубань и Северный Кавказ.

В 1840 году в Ростове побывали французские путешественники, супруги де Ксавье Омар и Адель Гелли. Они составили интересное описание Ростова и ого окрестностей — «степи». Записки эти были изданы в Париже, существует два перевода. Если более ранние документы о Ростове, о крепости были, по сути, деловыми, географическими, этнографическими, статистическими, носили прикладной характер и писались специалистами, то записки французов были более непосредственными. Они сделаны наблюдателями, обращавшими внимание на то, что их заинтересовало. Приведем фрагменты варианта перевода С.Г. Сватикова. Сконцентрируемся на общей картине города и деталям, дающих панораму жизни тех лет, объясняющих дух города, который в дальнейшем будет определять его развитие.

«На следующий день к полудню мы прибыли в Ростов, красивый небольшой город на берегу Дона. Физиономия его резко отличается от внешности других русских городов. Здесь уже нет прямых монотонных и холодных линий, преследующих туриста из одного конца империи до другого; здесь неровность почвы и необходимость приблизиться к реке заставляют жителей строиться без всякого рода порядка и плана, и получается столь ясе разнообразный, сколь и живописный вид. Смешанное население, состоящее из русских, греков и казаков, совершенно не может идти в сравнение с малоподвижностью и военною дисциплиною, которые, кажется, руководят всеми действиями русских. Влияние долгое время бывшего свободным населения отразилось даже на канцелярских чиновниках. Вы не встретите здесь той тупости и самодовольства, которые отличают в России зло мелкое русское дворянство. Таким образом, в Ростове также и общество несравненно приятнее, чем в большинстве губернских городов. «Чин» не преследует вас здесь, как в иных местах, своими смешными и нелепыми претензиями. Здесь полное смешение национальностей, вкусов, идей — и каждый здесь устраивается великолепно». Это пока психологический портрет, попытка объяснить особый лик города и отношения в нем людей. Далее идут детали общественно-социальной жизни. Они, по мнению авторов записок, являются результатом «свободного духа» Ростова.

«Одна вещь особенно поразила нас и показала, какие либеральные взгляды царят в этом городе: это учреждение вроде казино, где все классы общества собираются и воскресные дни для развлечений. Ничего подобного в других городах нет... Еще один предмет, удивляющий путешественника в этом маленьком городе, столь удаленном от цивилизованного мира: гостиницы имеют здесь прекрасные рестораны, удобные комнаты, снабженные кроватями со спальным бельем — невероятное внутри России дело! — и множество других предметов, которые с трудом можно найти лишь в Одессе».

С.Г. Сватиков сопровождает свой перевод комментарием; «Супругам де Гелль великолепно удалось схватить ту основную черту ростовской жизни, которая так выгодно отличила и продолжает отличать наш город от шаблонных губернских городов средней России и чиновничьих и казачьих центров юга России. Это отсутствие дворянско-сословных традиций, легкость усвоения форм западноевропейской жизни, свобода от стеснительных и скучных пережитков, тяготевших над жизнью крепостнической России. Созданный всецело развитием денежного хозяйства, обязанный своим возникновением и развитием торговому обмену, особенно с Западной Европой, Ростов уже в 20-х годах был типом нового города — город, который, подобно Одессе, не походил на старые российские города...

Главную роль сыграли, конечно, и состав населения ростовского, и влияние Европы, особенно южной, и то обстоятельство, что Ростов — прямой продукт нарождения на Руси денежного, а затем и капиталистического хозяйства. Ростов — порождение нового экономического уклада, приходившего на смену старому натуральному хозяйству с его сословно-крепостнической общественной надстройкой. И вот причина, почему в этом городе наживы, обогащения, свободной конкуренции. при всех его отрицательных качествах, всегда веял свободный дух, влияние которого ощутили уже в 1840 году французские путешественники. Старый порядок был органически чужд этому городу».

В этом комментарии Сватикова чувствуются обобщения, положенные в основу анализа, из более позднего времени, позволившего проявить увиденные ростки в полной мере.

Добавим одну, как нам кажется, немаловажную деталь: упразднение крепости и ее «исчезновение» тоже было значительным штрихом в формировании свободного духа Ростова. Если бы крепость была фундаментальной, каменной, гарнизон в ней оставался бы, как в других городах империи. Но крепость была «временной», ушел гарнизон, который составлял большую часть жителей города. Исчезла военно-чиновничья атмосфера, военный порядок, которому подчинялась жизнь самого укрепления и его форштадтов. Крепость святого Димитрия, как пишут супруги Гелль, «была обречена». Вот эта обреченность и дала толчок расцвету иной жизни. Крепость была чисто формальным «бутоном» и оставила только естественную почву, из которой затем распустился совсем другой «цветок».

Крепость ушла в историю не сразу. Она еще «сопротивлялась» дальнейшему строительству огромной массой своих земляных валов. Но это время, которое на первый взгляд было потеряно для развития, сыграло и здесь свою положительную роль. С конца 30-х до начала 50-х годов XIX веча Ростов словно набирал силы, копил внутренние резервы. И когда валы крепости были рассыпаны, то он уже не мог планировать и возводить крупные постройки и на месте крепости, и вокруг нее. И здесь крепость стала хорошим трамплином для эволюции будущего города.