Дальний план

Территории, примыкающие к бывшей крепости, заполнялись предприятиями, учреждениями — и появление было продиктовано различными государственным и общественными нуждами.

Со временем вокруг «большого кольца» Покровской площади выросли здания самого различного назначения — и городские, и частные, и ведомственные. В первую очередь здесь сложился целый военный городок. Военные ушли из крепости, но нужды армии в городе учитывались в первую очередь. По Кузнецкой между Богатянским и Покровским переулками — здание военного ведомства. Севернее — за Скобелевской — был большой участок этого ведомства. На Покровском — еще одно военное строение. Между Ткачевским и Богатянским в глубине квартала еще одно здание военных. Там же, в глубине квартала между Никольским и Петровской располагался казенный винный склад

По Мало-Садовой, в восточной стороне — дом Трудолюбия с Владимирской церковью (сейчас там находится школа глухонемых). Половину квартала по Богатянскому между улицами Никольской и Петровской среди большого сада, посаженного комендантом крепости Барановым, в начале XIX века занимал дом детей-сирот.

Так сложилось исторически, что окружение Покровской площади стало средоточием всевозможных учебных заведений. На Никольской — Коммерческое училище, на Верхне-Бульварной (Седова) — мореходные классы, по Мало-Садовой (в бывшем доме Г.И. Ткачева) — техническое железнодорожное училище. Рядом с Богатяновкой, между Покровским и Никольской, — женская гимназия. По Петровскому — городское училище. На самом спуске к Дону по Ткачевскому — еще одно училище — реальное.

На углу Большой Садовой и Ткачевского переулка в 1896 году была открыта первая в городе бесплатная библиотека-читальня. Долгое время она была единственной. Она стала работать спустя шесть лет после введения «Правил о народных читальнях». Эти «Правила» предусматривали набор литературы, утвержденный Ученым комитетом Министерства народного просвещения. В него входили самые «благонадежные», с точки зрения идеологии, книги. в первую очередь духовные. И хотя библиотека эта насчитывала три тысячи «одобренных цензурой» изданий, читатели у нее были. В список включались и книги по художественной литературе — русской и мировой классики, 3 тысячи книг для народной библиотеки — по тем временам не так и мало. Фонд Центральной городской публичной библиотеки в 1904 году составлял всего 15 тысяч томов.

В 1855 году Коммерческий клуб закупил участок на восточной окраине города. Петербургский архитектор Петерс разбил здесь небольшой сквер, как его раньше называли — сад (Первомайский парк). Угол Большой Садовой и Крепостного переулка был оставлен под застройку дома, а сам сквер проходил вдоль центральной улицы. Позже по проекту архитектора Г.Я. Галата ростовские предприниматели возвели для себя и новое здание (областной дом физической культуры). Напротив него в конце XIX века встал готический дом братьев Мартынов.

Здание с фасада отдаленно по конфигурации напоминало собор Парижской Богоматери и было вытянуто в глубину. Со стороны сквера сооружение представляло собой ансамбль, сложенный из трех линий. Первая: основное здание с большими высокими окнами и дополнительными — круглыми внизу и полукруглыми вверху. Вторая линия — с теми же окнами, башенкой посередине и двойной полукруглой лестницей. Она вплотную примыкала к стоящему сбоку летнему театру с покатой крышей над сценой и двумя конусами. После реставраций здание утратило свой архитектурный изысканный облик, осталась только основная «коробка».

В глубине сада стояла ротонда, выстроенная на возвышенном месте — остатках редута святого Александра Невского крепости Димитрия Ростовского. У подножия ротонды — пруд, оправленный в камень, с крохотным гротом и имитированными «каменными утесами». В нем среди водорослей плавали рыбки. Сад украшали длинные фигурные цветочные клумбы. По тротуару Большой Садовой и в самом сквере высажены липы. Они сохранились до сих пор. Чугунные загородки, окружающие боковые клумбы, выходили на широкие площадки, предназначенные для прогулок публики.

Напротив, на другой стороне Большой Садовой, стоял трехэтажный особняк, принадлежавший александропольскому мещанину Карапету Чарахчиянцу. Это был знаменитый ростовский кафе-шантан «Палермо». Здесь обслуживали любителей выпить, закусить и поглазеть на красивых кокоток. На сцене «Палермо» устраивались концерты артистов и сомнительные представления заезжих гастролеров, на «фокусы» которых была так падка публика того времени.

В начале XX пека К.В. Чарахчиянц сдает в аренду свое заведение для развлечении И.Н. Хайбегову, А.Х. Димакаеву и К.И. Бикееву. Контора под новым названием кафе- театр «Марс» продолжала старые традиции. Новое название, вероятнее всего, было связано с открытием в это время каналов на Марсе — интерес к красной планете во всем мире был огромен.

В октябре 1917 года в этом здании располагался городской совет рабочих и солдатских депутатов. Сюда радист Кузьменко с яхты «Колхида», стоящей на приколе в Ростовском порту, доставил радиограмму из Петрограда о том, что Временное правительство свергнуто и свершилась социалистическая революция.

Рядом функционировала площадка для организованного катания на велосипедах, которые все больше входили в жизнь горожан. Скорости новой жизни, элементы нового уклада стремительно врывались с новым веком в привычное существование города. Когда были приняты правила езды по городу на велосипедах, первым любителям этого способа передвижения нужен был полигон для тренировок. В. Асмолов и открыл «циклодром» — место для обучения езде на велосипедах и одновременно для соревнований среди тех, кто освоил новинку. Площадку построили на разровненных крепостных валах по другую сторону Большой Садовой. Ростовское отделение общества велосипедистов «Унион» возглавлял председатель— Ю.А. Шумахер. По кругу, под выкрики тех, кто не принимал «бесовского занятия» молодежи, гонялись друг за другом голоногие люди в трико, плотно облегающем тело. Вскоре стали устраиваться и более дальние пробеги. Призы манили велогонщиков, публику — новое шумное зрелище, устроителей — деньги. «Общество «Унион» устраивало платные показательные заезды и велогонки, в которых принимали участие знаменитые в те годы велогонщики Морено, Уточкин, Сошников и другие. Велогонки являлись одним из видов культурного досуга жителей Ростова. Первая велогонка проходила по маршруту Ростов-Батайск.

Краевед С. Швецов приводит наблюдение местного журналиста, в котором можно угадать многие явления XX-го столетия, отмеченные значением и властью над умами болельщиков спорта и одновременно массовых зрелищ, заполонивших вскоре и индустрию рекламы. «Мы терпим даже велосипедистов, усиленно рекламируемых в последнее время маргариновых героев дня — чемпионов господ Мореновых, Вьюгиных, Маханьковых, Богомазовых... Мы только улыбаемся, когда видим фамилии этих рыцарей стального коня на трехцветных афишах аршинными буквами. Мы от души смеемся, когда видим, как толпа на руках выносит велосипедистов, качает их, устраивает им овации. Вот триумфаторы девятнадцатого столетия! В наш век все измельчало, и места героев войны, науки и мысли заняли велосипедисты. Ноги заменили мыслительные способности. Ныне ногами можно сделать карьеру. И велосипедист, взявший приз Ростов-Самбек или Ростов — Куричья Коса — желанный гость в каждом доме, знаменитость своего рода, лучший и завидный жених...».

А впереди еще будут автогонки и футбол! «Циклодром», словечко уходящего XIX века, вобрал в себя что-то и от науки (по звучанию). Впереди еще будут и аэродромы, и космодромы, и циклотроны, «Велотрек» Асмолова, назовем его современным словом, «разогнал» на своих кругах новый — XX век.

Автомобили пока еще не тревожили горожан. В 1907 году их было в Ростове всего… шесть.

Пустыри, лежащие к северу от Покровской площади, продолжали осваиваться. За тюремным замком и трамвайным депо был устроен ипподром. Донские рысаки славились по всей России. В 1902 году градоначальник Ростова генерал-майор И.Н. Зворыкин выступает с инициативой создания в городе общества «поощрения рысистого конезаводства». В первое время в общество входили только представители конезаводства на Дону. Энтузиасты, а их было 120 человек, стали заниматься работой по разведению скаковых лошадей, их тренировке, пропагандой нового вида спорта. В это время и строится большой, хорошо оборудованный ипподром. Он занимал площадь в 23 гектара.

Конезаводчики были заинтересованы в проведении конно-спортивных состязаний, поэтому финансово поддерживали все мероприятия, которые проводил ипподром, в первую очередь — скачки. Вскоре они стали одним из самых любимых и массовых развлечений горожан.

Сам характер состязаний, азартный, массовый, собирал на трибуны не только тех, кто приходил любоваться статью и резвостью донских рысаков, но любителей «горячительных напитков». Как говорит статистика, в самом начале XX столетия в день жители города выпивали до тысячи ведер «казенного столового вина».

На скачках работал тотализатор. Здесь же обменивались новостями, сплетнями... Это был своего рада огромный «мужской клуб», хотя на скачках появлялись и дамы. Вино и пиво на ипподроме лилось рекой. А где деньги и вино, там полиции приходилось держать ухо востро.

В первом десятилетии нового, XX века ипподром обрел и новое назначение. Его стали использовать для полетов первых аэропланов. Первый полет над Ростовом на воздушном шаре совершил бывший крепостной из Тамбовской губернии Михаил Лаврентьев еще в 1878 году. Его называли «первым русским аэронавтом». Покорив Ростов, он стал показывать свои достижения и в других городах России. Но разочаровался в воздушных шарах и мечтал о полетах на настоящих «машинах». Увы, он не дожил до их появления. Занимаясь пиротехникой, а именно с ней было связано использование воздушных шаров, он освоил сложные фейерверки. Они были широко распространены во время всевозможных праздников еще со времен Петра Первого. Михаил Лаврентьев умер 29 ноября 1906 года и был, как герой Ростова, похоронен рядом с Ново-Покровским храмом, строительство которого уже заканчивалось.

К 1910 году создается Ростово-Нахичеванское отделение императорского всероссийского аэроклуба. Его председателем в Ростове был Е.М. Гулин. Высшие власти уделяли авиации пристальное внимание. Все понимали ее значение в военном деле.

В Ростове ждали полетов известных уже в то время С.И. Уточкина и И.М, Заикина— «железного Ивана», великого циркового атлета, боровшегося на равных с самим Иваном Поддубным. Но аэроплан Заикина потерпел аварию в Одессе, Он вообще бросил это очень рискованное тогда дело и вернулся в цирк, на борцовскую арену. Вышел ли бы из него выдающийся авиатор, неизвестно, а дальнейшая карьера ждала прославленного волжского богатыря. Так что в Ростове Заикина за штурвалом аэроплана так и не увидели. А вот Сергей Уточкин приехал покорять ростовское небо. Его полет 30 июля 1910 года над Ростовским ипподромом кончился неудачно. Аппарат «Авиатик» рухнул на землю, набрав всего 7 метров высоты. Тогда нередко полеты заканчивались падением, что говорит о несовершенстве летательных аппаратов.

Первый полет удался ростовскому велогонщику Адаму Габер-Влынскому. 2 октября 1910 года его «Фарман» дважды пролетел над ипподромом на высоте полутораста метров, обогнул Балабановскую рощу и через три минуты приземлился в заданном месте. Так поляк Адам Мечиславович Габер-Влынский, один из пионеров мировой авиации, прославил ростовский ипподром. Затем полеты стали более частыми и дальними. За ними наблюдали десятки тысяч человек, восхищаясь смелостью первых летчиков, дамы забрасывали их цветами после посадки.

Где когда-то заканчивались валы крепости Димитрия Ростовского и простиралась степь, к 1913 году выросло уже 10 улиц. Самый дальний план Покровской площади по оси юг-север с одной стороны выходил к Дону. Здесь находились водокачка, здания железной дороги, которая в то время проходила по северной части набережной. На севере же за ипподромом была зона кладбищ: Братское, военное, «магометанское». Здесь также проходил «пассажирский путь Юго-Восточной железной дороги» и шли участки Нахичеванской выгонной земли. Железная дорога, опоясывающая город, символизировала будущий рост технического прогресса и промышленного развития. Там Ростов как бы «растворялся» в ожидании нового времени.