«Отравитель Ростова»

Ростовчанин Дмитрий Карасев пришел на завод «Аксай» в 1914 году, когда началась Первая мировая война. На фронт его не взяли —мал еще был, и пришло время самому зарабатывать на хлеб. «Аксай» в это время стал работать на нужды фронта: выпускал ручные гранаты и артиллерийские снаряды, военные повозки и солдатское снаряжение. Условия труда рабочих были ужасными. От графита и древесного угля в цехах стояла такая пыль, что на расстоянии нескольких шагов нельзя било узнать человека. Воздух был отравлен испарениями перегоревших масел и серы. Люди задыхались от газа, и нередко рабочие, измученные непосильным трудом, теряли сознание. Их отливали водой, приводили в чувство, и, едва держась на ногах, они вновь становились к станкам. И в таком аду нужно было отстоять смену, длившуюся 11 часов. Денег, которые рабочие получали за свой каторжный труд, едва хватало на пропитание.

Аксайцы бастовали в апреле, июле, сентябре 1916 года. Но их требования еще не выходили за рамки экономических. И вот на заводе была создана большевистская организация, тесно связанная с революционером И.Д. Ченцовым. Был избран на «Аксае» и стачечный комитет. В него вошел от столярного цеха и Дмитрий Карасев. В комитет входило 11 человек. Руководил им Яков Марчевский. Активисты — слесарь-сборщик Морозов, женщины-солдатки Горшкова и Сергиенко и друг Карасева литейщик Петр Чернышев.

В октябре 1916 года стачечный комитет организовал рабочих на политическую забастовку, которая потрясла весь город. Ее поддержали не только многие предприятия Ростова, но и области. Бастовали табачная фабрика, заводы Пастухова, Нитнера, Максимова... «Аксай» стоял. Администрация распорядилась уволить всех, кто не встанет к станку. Семьям рабочих грозил голод, и все-таки они продолжали борьбу. Тогда полицейские власти решили арестовать руководителей забастовки и отправить их на фронт. Члены стачечного комитета вынуждены были перейти на нелегальное положение. В первый же день, когда жандармы пришли с обыском на квартиру Карасева, Дмитрию удалось незаметно выскочить в окно, выходящее в сад. Он скрывался у знакомых. Рабочие стояли друг задруга, поэтому попытки жандармов провалились. Отправка активных рабочих на фронт превратилась в яркую демонстрацию против войны. Однажды полиции удалось задержать возле завода 400 забастовщиков. Конвоировать такое большое количество людей было невозможно, но рабочие сами выстроились в колонны и пошли по центральным улицам в военную комендатуру. Десятки тысяч человек стояли на обочинах тротуаров Рабочие, идущие впереди колонны, запели «Варшавянку». Полицейские беспомощно метались по улице, но их крики «Замолчать!». «Прекратить!» тонули в общем хоре.

Рабочие вошли во двор комендатуры. Полицмейстер Иванов заявил, «Если вы, изменники, не приступите к работе, я вас веек немедленно отправлю на фронт». «Товарищи, лучше в окопы, чем собачья жизнь на заводе!» — крикнул Дмитрий Карасев, стоявший недалеко от Иванова. Эти слова привели начальника полиции в ярость. Он схватил парня за воротник и закричал: «Я тебя загоню туда, где Макар телят не пас». На помощь другу пришел Петр Чернышев. Он так сильно рванул Дмитрия, что в руках у полицейского осталось только пальто Карасева. Иванов со злостью скрипнул зубами и, махнув рукой, ушел в комендатуру. А рабочие вернулись на завод. Аксайцы держались 20 дней, но продолжать забастовку уже не было возможности.

Дмитрий Иванович Карасев, коммунист с дореволюционным стажем, участвовал в Гражданской войне. После национализации дома Рамма, того, что стоял на углу Ткачевского и Большой Садовой, недалеко от Покровской площади, он жил в одной из квартир этого особняка. Стал инженером-строителем. Оставил о себе в Ростове «высокую память» по тем временам. В начале 30-х годов ему было поручено возвести водонапорную башню. Он выбрал самую высокую точку в Красном городе саде, на Баррикадной (там сейчас стоит телевизионная вышка). Круглая, бетонная башня была сооружена с особым «ободком» на верхнем краю, выполненном в восточном стиле.

В 1937 году Карасев, как будто предчувствуя арест, приготовил себе узелок в «дальнюю дорогу». Когда энкавэдэшники пришли за ним, он собрался за одну минуту. Его обвинили в том, что он специально построил башню так, чтобы ее можно было использовать для отравления жителей Ростова. Он не признал свою вину в подготовке отравления ростовского водопровода, и это спасло ему жизнь. После длительного пребывания в лагерях во время хрущевской оттепели он вернулся в бывший дом Рамма. «Башня» Карасева и сейчас стоит на Баррикадной во дворе телерадиокомпании «Дон-ТР».