Семён Петрович

Елена ПАНАЕВА, подписчица «Ростова официального», не профессиональный литератор, но живёт в ней душа настоящего писателя. Елена Григорьевна не может равнодушно пройти мимо интересного случая, человека, размышляя, анализируя и сочувствуя. Этот рассказ она посвящает бывшему разведчику, с которым столкнула её судьба.

В библиотеку, где я работала, он приходил часто. Читал газеты и журналы, но особенно любил приключенческие романы и юмористические рассказы. Я старалась подобрать Семёну Петровичу что-нибудь интересное, и, наверное, поэтому он стал относиться ко мне теплее, чем к другим сотрудницам библиотеки.

Он никогда не рассказывал о себе. Я знала только то, что Семён Петрович давно живёт один, что ему 70 лет, хотя выглядел он на все 80, так как глубокие морщины избороздили всё его лицо.

Одевался этот человек просто и даже бедно, предпочитал тёмные тона. Его серые глаза всегда были грустными, даже если он улыбался, в них не появлялось огонька. Видно было, что он прошёл нелёгкий жизненный путь и до сих пор Семёна Петровича что-то тревожит. Иногда он приходил бледный, и когда я спрашивала, что у него болит, отвечал: «Просто плохо спал ночью».

Однажды, перед Днём Победы, Семён Петрович пришёл в приподнятом настроении с орденом Красного Знамени на хорошо отглаженном чёрном пиджаке и рассказал мне, что воевал с первых дней и до конца войны. 9 Мая встретил в Берлине и расписался на стене Рейхстага, как и многие его друзья-однополчане.

Я поздравила его с наступающим праздником и попросила рассказать что-нибудь о военных буднях. Сначала он не хотел вспоминать те страшные годы, потом посмотрел на меня внимательно, как бы оценивая, смогу ли я его понять правильно, и сказал: «Хорошо, я поделюсь с тобой своей болью. Знаю, что ты пишешь стихи и рассказы, может, напишешь и о моей истории, только обещай не называть фамилии».

Я дала ему слово. Вот что он рассказал мне.

Семён Петрович служил в разведроте и часто ходил за линию фронта. Однажды он с товарищем, которого звали Иван, возвращался с очередного боевого задания, и пуля попала Ивану в левую ногу. Друг предложил Семёну оставить его и поспешить с донесением к командиру, потому что сведения о передвижении фашистских войск были очень важны.

Но Семён не бросил товарища, взвалил его на плечи, принёс к своим и только тогда увидел, что Иван мёртв. Шальная пуля по дороге попала ему прямо в сердце. Семён был потрясён, решив, что друг принял на себя пулю, которая предназначалась ему.

С тех пор он часто мучился вопросом: правильно ли он поступил, что не послушал Ивана? Может быть, товарищ остался бы жив? А вдруг Иван предчувствовал беду, и получается, что тогда он, Семён, виноват в его смерти? Прошли годы. Порой душевная боль затихала, но потом всё начиналось сначала: тяжёлые раздумья, переживания. Вот и сейчас бывает, что он внезапно просыпается среди ночи и думает об Иване.

Я сказала Семёну Петровичу, что он напрасно обвиняет себя, никто не властен над судьбой и не знает, что его ждёт не только завтра, но и через минуту. Семён Петрович благодарно пожал мне руку и ушёл домой, как мне показалось, успокоившись. Лишь позже я узнала, что ветеран умер в ту же ночь... от сердечного приступа.